Карнакки - охотник за привидениями - Уильям Ходжсон

Сдвигая стекло, он сделал широкий жест рукой, приглашая меня взглянуть на божков и сделать свой выбор. Он казался оглушенным своей ситуацией, слишком усталым и унылым, чтобы прибегнуть к любой из практикующихся торговцами уловок.

Последовав предложению, я взял первого из божков, потом другого, с любопытством рассматривая бирмингемскую работу. Наконец в руки мне попал бронзовый Козлобог, заинтересовавший меня с самого начала. Фигурка редкая и должна чего-то да стоить. Я бросил взгляд на Хуала Миггета, однако он даже не смотрел на меня. Он прислушивался к чему-то, с испуганным, полным отчаяния выражением на плоском лице. Наконец, пробормотав какие-то извинения, он пересек лавку и вернулся за прилавок.

Я понял, что он услышал или вообразил, что услышал, какой-нибудь звук, донесшийся из футляра для мумии, в котором находился его сын.

Пока он отсутствовал, я начал рассматривать загогулины, то есть линии, на фигурке Козлобога. Они сообщили мне множество крайне интересных и абсолютно не пригодных для печати фактов, способных показаться отвратительными даже наиболее сдержанному, современному и уравновешенному человеку.

Обследуя линии, окружавшие основание фигуры, я заметил старинный потайной знак «открой», чередой двойных уменьшающихся кружков уводящий глаз к потайным защелкам. Я решил, что обследовать стоит мосол человеческой лодыжки нал ногой Козла, и многозначительно повернутый внутрь большой палец третьей руки. Нажав на выступающую кость лодыжки, потянув за палец, сперва к себе, потом от меня, я добился того, что дно фигуры упало в мою руку, открыв внутри бога отверстие, достаточное для того, чтобы вместить мою голову; поскольку идол был почти трех футов в высоту и двух в ширину.

В полости ничего не оказалось, и я вернул «крышку» на место, причем, ложась в выемку, она дважды негромко щелкнула.

Когда я завершил свое исследование, Хуал Миггет вновь появился из-за прилавка, уже с менее озабоченным видом. Он направился прямо ко мне, и я сделал рукой некий знак, после чего он остановился и слегка вздрогнул, охваченный волнением и сомнением. А потом ответил на знак.

— Брат, — негромко проговорил я своим естественным тоном и сделал следующий знак. И он тут же узнал меня.

Я не стал ничего говорить ему о тайнике, устроенном внутри Козлобога. Если Хуал Миггет не знал своего дела достаточно хорошо, чтобы уметь читать завитки, учить его этому не входило в мои интересы. Я продолжал вертеть в руках божка, как бы разглядывая его, и все это время говорил, рассказывая ему свой план.

— Сегодня, — сказал я, — ты дашь своему сыну совсем немного опиума. Утром я приду сюда под руку с леди. Мы с ней займемся осмотром твоих редкостей. Потом она снимет платье, шляпку и вуаль. Под платьем у нее, или точнее у него, потому что это будет мужчина, будет костюм твоего сына, который ты должен передать мне сейчас. Когда все будет готово, мы поднимем шум в лавке, чтобы выманить наружу того рослого китайца с ножом, который караулит в твоей комнате. Но прежде, чем ему представится возможность схватить этого человека, которого он примет за твоего сына, тот, будучи спортсменом, быстро выбежит из твоей лавки, и бросится прямо к воде, где его будет ждать спортивная лодка с заведенным мотором. Рослый, естественно, увяжется за ним, как и все прочие наблюдатели с улицы. Мой человек переплывет через залив в Окленд и, если ничего не случится, окажется там много раньше, чем кто-нибудь из преследователей сумеет найти другой катер.

Ну а мы тем временем извлечем твоего сына из футляра для мумии, тут же, за прилавком переоденем его в женское платье, а голову прикроем шляпкой и вуалью. Я под руку выйду с ним из лавки и проведу к своему кораблю, пока внимание почтенного общества будет обращено к бегству тренированного спортсмена, которого оно примет за твоего сына. Он будет едва стоять на ногах после принятой дозы наркотиков, однако сможет опираться на мою руку, к тому же идти до корабля придется недалеко. Ясно ли ты видишь всю перспективу?

— Столь же ясно как луну в безоблачную ночь, брат кэп, — ответил китаец. — Истинно…

— Одну минуту, — прервал его я. — Быть может, твоя радость несколько уменьшится, когда ты узнаешь, что история эта обойдется тебе ровно в тысячу долларов и ни центом меньше, плюс стоимость провоза твоего сына до Англии. Тот парень, который пойдет на риск, не согласится на меньшую сумму. Я уже заплатил ему вчера авансом пятьсот долларов, а завтра, если все закончится благополучно, заплачу вторую половину.

Хуал Миггет не стал торговаться. Достав из своего шкафа пачку купюр, он отсчитал мне нужную тысячу долларов.

— За его проезд я возьму с тебя полторы сотни, — продолжил я. — Столько компания в прошлый раз взыскала с недотепы-немца, возвращавшегося домой вместе с нами.

Китаец заплатил мне и эту сумму, а я тем временем все крутил в руках Козлобога, словно бы действительно раздумывая, покупать его или нет, — на тот случай, если за нами следили. Наконец я серьезно спросил у китайца, сколько он хочет за этого идола, потому что имею слабость к подобного рода вещам.

Тут в глазах его немедленно зажглась жадность, и он произнес:

— Одну тыщу долларов.

На самом деле фигурка стоила, быть может, пять или шесть сотен, плюс тот навар, который он мог получить за нее согласно Кодексу нравов торговцев редкостями; однако я не стал утруждать себя спором. Столь внезапное проявление алчности, учитывая все хлопоты и риск, на который я шел ради него, было противно мне, и я просто, не говоря ни слова, поставил божка на его место на полке.

— Костюм, — сказал я китайцу, и Хуал Миггет вышел из лавки. И когда он исчез за дверью, я скользнул за прилавок и заглянул в ящик с футляром мумии, явно относившимся ко времени XVIII-й династии. На черном футляре над скрещенными на груди рельефными руками была изображена красная маска.

Торопливо приподняв верхнюю половину, я заглянул внутрь и сразу же подумал, что сын Хуала Миггета вовсе не прячется в этом черном ящике, ибо вместо живого тела молодого китайца предо мной оказалась совершенно мертвая мумия, целиком обмотанная сделавшимися коричневыми от времени бинтами. Голова и лицо мумии были так же туго обмотаны такими же коричневыми повязками, что начисто исключало даже мысль о том, что под ними может скрываться живое и дышащее создание.

Однако, приглядевшись повнимательнее, я понял, что мумия все-таки жива. Грудь ее едва заметно вздымалась под всеми покровами. В первое мгновение это произвело на меня воистину неизгладимое впечатление. А потом я вдруг понял, как это было устроено, нагнулся и потянул к себе за одну из туго натянутых, отвердевших за века складок бинтов. Вместе с ней поднялась и вся крышка, повторяющая очертания человеческого тела.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});