Фомка-разбойник (cборник) - Виталий Бианки

– На море, на окияне, на острове на Буяне, – бормотала старуха, – стоит крута гора Сион-Матушка, на крутой горе растет дуб-стародуб, под тем дубом-стародубом лежит цепь железная, обвита вокруг дуба, к этой цепи привязан старый бес, собака. Ой ты, собака, старый бес, унимай свой лютый гнев, свою ярость, свой кусачий зуб! Если кусишь раба божия Садрейку в белое тело, пустишь свою черную слинь в горячую кровь, то сам и уймешь, всякую болезнь выгонишь, а ежели не уймешь своего кусачего зуба, то приду к тебе я, раба божия Секлетея, с жезлом стальным, с билом железным изгоню…

Старуха не успела докончить: Садрейка ногой вышиб у ней из рук ковш, закричал и забился в судорогах.

Бабка проворно отскочила.

– Силён бес, силён! – заговорила она, сама, видно, жестоко перетрусив, и, крестясь и отплевываясь, стала пятиться в темноту.

Никто не решился ее остановить, спросить, как быть с больным. Под утро ребята, больше всего боявшиеся, что Садрейку увидят милиционеры, решили спрятать его с глаз. Они перетащили больного в избу с провалившейся крышей. Дверь снаружи приперли колом. По двое и по трое дежурили около избы и поглядывали в щелки.

Весь следующий день Садрейка был в диком возбуждении. Он без умолку говорил о чертях, колдуньях, волках и собаках, поминутно просил пить, но с ужасом отталкивал от себя кружку, задыхался и вскрикивал. Тайке казалось, что уж там, в избе, теперь не человек, а зверь или бес. К вечеру речь его стала совсем бессвязной, отрывистой, голос хриплым. Он кидался на стены, падал, скреб землю ногтями, рвал на себе рубаху и царапал тело. Кровавая слюна бежала у него изо рта, глаза стали неподвижны, он выл и щелкал зубами.

Наконец Садрейка свалился на пол и остался лежать без движения, изредка лишь вздрагивая, бормоча и вскрикивая. Еще через полчаса он затих совсем.

Ночью Тайка видела, как люди в белых халатах вынесли его из развалившейся избушки, положили на телегу и куда-то увезли.

* * *

Не прошло и месяца со дня гибели Садрейки, как вся жизнь вокруг Тайки изменилась.

Мирный городок стал неузнаваем. Двери во всех домах закрылись, улицы опустели. Детей совсем не было видно. Взрослые ходили с палками, поминутно оглядываясь.

Базар превратился в пустыню, лавки стояли заколоченные.

Карабаш неожиданно куда-то исчез вместе с овчаркой и ее щенками.

Снова голодная, Тайка бродила по городу, выпрашивая милостыню. Часто теперь ей приходилось помогать забивать дыры в заборах, заваливать собачьи лазейки. За это давали ей кусочки хлеба.

Странные разговоры слышала Тайка в эти дни, странные видела картины.

Приезжие крестьяне прямо на улицах продавали с телег овощи, мясо, крупу. Около телег кучками собирались хозяйки. Но стоило только поблизости тявкнуть собачонке, как женщины с криком разбегались по домам.

– Ну, как? – с тревогой спрашивал сосед у соседа через плетень. – Ничего не чувствуете?

– Ничего будто. Доктор говорит: вовремя захватили. Свинья вот у меня чего-то…

– Убейте, сейчас же убейте!

– Да может, обойдется. Нельзя же так, не разобравши.

– Не желаете? Сегодня же заявлю на вас!

– Ах, так! Тогда я на вашу корову заявлю!

И соседи, всю жизнь прожившие в мире, ссорились.

С утра до ночи по улицам разъезжали телеги с большими железными клетками. В клетках бились, выли, грызлись друг с другом всевозможных пород собаки. Каждую такую телегу сопровождало двое здоровых парней, вооруженных длинными железными щипцами и палками.

Бродячие собаки при виде их разбегались. Собачары, оставив клетку посреди дороги, бросались за ними. Загнав пса в тупик, они хватали его щипцами за горло, за ногу, за что попало, волокли к телеге и кидали в клетку. Когда клетка наполнялась, собак везли за город – и там убивали.

Собак в городе было множество, и им была объявлена беспощадная война.

Тайке чудилось: нечистая сила носилась по городу, превращает дома в крепости, улицы и площади в поле битвы, сеет страх и вражду среди людей. Тайке всюду мерещились бесы.

Кругом только и говорили о бешенстве. Все в городе знали теперь, что пробежавший по главной улице волк был бешеным. Он искусал много собак. От его ядовитой слюны, попавшей в кровь, заболевали собаки. Они кидались на людей, на собак, кошек и других животных и заражали их страшным ядом бешенства.

Врачи проглядели опасность, не приняли вовремя мер. Уже взбесилось и умерло несколько человек. Взбесилось много собак, несколько свиней, кошек, коров и лошадей.

Были изданы строгие приказы: всем укушенным людям являться на прививку; всех подозрительных животных доставлять в лечебницы. Врачи исследовали там кровь животных и, если находили болезнь, сейчас же убивали их. А из центра пришло распоряжение немедленно уничтожить всех бродячих собак в городе.

Жить на улице в такое время было страшно. Сколько раз уж Тайка хотела сама подойти к милиционеру, чтобы он отвел ее в детдом. «Лучше сидеть в дет доме, – рассуждала она, – чем каждую минуту рисковать встретиться с бешеным животным».

Но каждый раз Тайку удерживала мысль о Карабаше. Тайка была уверена, что он не дался в руки собачарам. Их чуяли издали даже собаки с неважным чутьем. Карабаш, верно, потому и бежал с базара, что там устраивали облавы на собак. Он, верно, бродит теперь где-нибудь на окраине. Попадешь в детдом – и уже никогда больше не увидишь его и маленького черноголового щенка.

И Тайка решила во что бы то ни стало разыскать своих пропавших друзей.

Глава III Беглецы

Тайка жила теперь на чердаке заброшенного дома. Спать на улице было опасно: по ночам, когда собачары переставали ездить со своими щипцами и клетками, из всех углов и закоулков вылезали на улицу собаки.

Тайка подумала, что и Карабаш, верно, прячется где-нибудь днем, а ночью ищет себе еду. Она решила не спать ночь и поискать его по городу.

Как только смерклось, она спустилась со своего чердака.

Ночные улицы были пустынны. Кой-где только стояли на постах милиционеры.

Тайка, крадучись, обходила их.

Чем темнее становилось, тем чаще ей попадались собаки.

Они появлялись из тьмы неожиданно и быстро исчезали, заметив человека.

На перекрестках Тайка останавливалась и звала:

– Карабаш! Карабаш!

Ее голос разносился далеко по безмолвным улицам и замирал в темноте.

Ей становилось жутко: вдруг из темной пустоты появится не Карабаш, а бешеный пес – бросится на нее. Тайка кидалась к забору, к высокому крыльцу, – прислушивалась. Но нигде не было слышно ничьих шагов, – и она шла дальше.

С трудом добралась она до окраины: страх утомил ее хуже тяжелой работы.

В темноте перед ней вызначилась большая мусорная куча – городская свалка. Слышно было: на куче кто-то возился и хрипло дышал.

– Карабаш! – тихонько позвала Тайка.

Послышался торопливый шорох множества разбегающихся в разные стороны ног. Потом все смолкло. Потом недалеко от Тайки раздался отрывистый хриплый лай. Судорожный лай перешел в тонкий, визгливый вой – такой жуткий, что Тайка повернулась и понеслась назад в город.

Она бежала, пока ноги не стали подгибаться под ней. Она почувствовала, что сейчас упадет – и остановилась. В голове стучало, но сквозь этот стук она услышала позади чьи-то быстрые шаги.

Рядом был забор. Тайка увидела в нем черную дырку, на четвереньках проскользнула в нее – и упала в траву.

Шаги пронеслись мимо. Тайка не могла бы даже сказать, был это человек или пес.

Отдышавшись, она осмотрелась и скоро поняла, что попала на пустырь.

«Куда бы взобраться повыше, – подумала она. – Отдохну маленько и пойду».

Ей было мягко в траве. Она раскинула руки и закрыла глаза.

Быстро и незаметно ее одолел сон.

* * *

Тайка проснулась от легкого толчка. Что-то мягкое и мокрое ткнуло ее в ладонь. Тайка разом открыла глаза.

Было темно. Чье-то горячее, шумное дыханье обдало ей лицо. Тайка вскрикнула и вскочила на ноги.

Две сильные лапы ударили ее в грудь – и Тайка навзничь опрокинулась на траву. Чей-то горячий, ласковый язык лизнул ее по щеке.

– Карабашинька! – Тайка рукой охватила большую лохматую голову друга. Пес радостно взлаял.

Через пять минут они вылезли с пустыря на улицу. Луна вышла из-за облаков и осветила дома.

– Куда же мы пойдем, Карабашка? – спрашивала Тайка. – Ведь мне не втащить тебя на чердак.

Пес подскочил, лизнул ее в подбородок и побежал вперед.

– Не туда, не туда! – смеялась Тайка. – За мной иди.

Она сделала несколько шагов в сторону. Пес тявкнул. Он уселся на задние лапы и всем своим видом показывал, что не хочет идти за ней.

– Иди же, иди сюда! – звала Тайка.

Но пес вскочил, отбежал еще немного и опять сел.

– Ишь какой! – удивилась Тайка. – Хочешь, чтобы я за тобой шла?

Карабаш нетерпеливо тявкал.

Но когда Тайка подошла к нему, он вскочил и побежал вперед, весело махая хвостом.

Скоро Тайка с удивлением заметила, что они подходят к реке. Показался мост. Тайка остановилась.