Маркиза Бонопарта - Виктория Дьякова

– Граф Алексей Александрович ждет вас в гостиной, – сообщила ей камеристка, когда невеста, полностью одетая, с ожерельем на шее, в последний раз придирчиво осмотрела себя в зеркало и осталась довольна собой.

Анжелика вышла на лестницу. Алексей в полной парадной генеральской форме двинулся ей навстречу, чтобы помочь спуститься. Она видела, что его взгляд блестит от восхищения и он хотел бы выразить ей свой восторг, но в присутствии матери сдерживается. Графиня Анненкова, торжественно одетая во все бархатно-зеленое с богатой золотой вышивкой, также ожидала свою будущую невестку, присев в кресло.

– Вы очаровательны, дитя мое, – воскликнула она, искренне растрогавшись. – Как хороша, как хороша, право.

Им подали открытый экипаж, запряженный двойкой белых лошадей, покрытых красными с золотом попонами и украшенных золотыми кисточками по уздечкам и золотыми султанами на головах. Впереди сидел кучер в парадной шляпе и в праздничной темно-синей ливрее. Два лакея несли за Анжеликой длинный серебристый шлейф ее платья, словно припорошенный тонким белоснежным газом фаты. Алексей помог своей избраннице сесть в экипаж, сам сразу сел рядом, и они тронулись. Матушка и несколько гостей следовали в экипажах за ними. Алексей не отпускал руку Анжелики, и ей казалось, она чувствует его тепло, ощущает каждый взволнованный удар сердца.

* * *

После урагана, бушевавшего несколько суток подряд, день в Петербурге выдался тихий и солнечный. До церкви ехали недолго. Священник уже ждал их и вышел навстречу, одетый в парадную кумачово-золотую рясу. Все приглашенные собрались у церкви и любезно приветствовали молодых. Гостей оказалось немного, только очень близкие к Анненковым семейства, в основном пожилые люди.

С замиранием сердца Анжелика оперлась на руку своего избранника, и он ввел ее в церковь. Венчание проводилось по полному канону, и все шло очень тожественно и гладко. Однако в самый разгар действа обручальное кольцо в бриллиантах, которое жених собирался надеть на палец своей избраннице, вдруг выпало и покатилось по полу. «Дурной знак, дурной знак, свят, свят, свят», – зашептали все вокруг. Однако граф Анненков, не проявив ни малейшего беспокойства, поднял и, окропив кольцо святой водой, все же надел его на руку Анжелике…

Расстроенная, маркиза пыталась гнать от себя плохие мысли, но прежнего подъема и восторга уж не испытывала. Она вдруг почувствовала озноб и, невольно повернувшись к дверям, на пороге церкви увидела… княгиню Елизавету Потемкину.

Та вошла, даже не осенив себя крестом и не покрыв по русской традиции головы – ее волосы, не собранные в прическу, вились по плечам, спадая на отороченное рыжей лисицей бархатное манто. Взгляд Потемкиной, устремленный на маркизу, выражал издевательскую насмешку и ударил в сердце Анжелики как заточенный кинжал. Невеста невольно пошатнулась.

Священник прекратил пение. Вслед за Анжеликой обернулись все, и Алексей тоже. Лицо его помрачнело, глаза сделались темнее и глубже.

– Ваша светлость?… Ва-ша свет-лость… Вот так сюрприз, – пролепетала графиня Анненкова и, подобрав юбку, засеменила к Потемкиной. – Мы вовсе и не знали, что вы в Петербурге. Мы бы пригласили вас, о, простите, ваша светлость… Мы полагали, что вы при армии. Там, где Его Величество… О господи, какой недогляд. Я так виновата…

– Ничего страшного, любезная Анна Ивановна, – холодно ответила ей Лиза. Взор ее блестящих зеленых глаз перенесся теперь с Анжелики на графа Алексея, и маркиза прочла в нем столько скрытого гнева, что ей сделалось страшно. – Я приехала всего на несколько дней. Я поздравляю молодых. И очень рада за вас, генерал, – она кивнула Анненкову. – Мои подарки вам доставят позже. Желаю счастья, маркиза, – склонив голову, она натянуто улыбнулась Анжелике, и пожелание подействовало на невесту как укус змеи – яд дурного предчувствия мгновенно отравил всю радость и счастье, которые Анжелика испытывала до того.

Произнеся свое поздравление, княгиня Лиз вышла из церкви, и вскоре закрытый золоченый экипаж, запряженный двойкой гнедых, увез ее.

Весь праздник был безнадежно испорчен. Быстро завершив обряд, священник благословил новоиспеченных супругов, и они отправились домой. Небольшой семейный банкет прошел вяло. Алексей старательно скрывал тревогу, клокотавшую в его сердце, старался быть мягким, заботливым и предупредительным к Анжелике. Но она чувствовала, что удается это ему с трудом.

Матушка графа все время сидела как на иголках – она то и дело поглядывала на зеркальные двери залы, в которой накрыли свадебный стол, словно боялась, что Потемкина вот-вот явится вновь. Гости вполголоса переговаривались между собой, но все разговоры, с чего бы они ни начинались, возвращались к внезапному появлению всесильной фаворитки императора. Молодым несколько раз кричали «Горько!», но без должного задора, и поцелуи Алексея казались невесте холодными – ей было ясно, что мысли его унеслись далеко от молодой супруги.

В сердце Анжелики все больше закрадывались тревога и обида. До сих пор Алексей не давал ей повода для беспокойства. Он был внимателен, нежен, добр… Жемчужное ожерелье, подаренное им и столь прекрасное утром, теперь давило маркизе шею, как удавка. Анжелика боролась с отчаянием, чтобы ни в коем случае не показать его окружающим. Множество вопросов занимало ее голову. Почему Потемкина приехала? Неужели Алексей отважился сделать предложение Анжелике, так и не решив окончательно своих отношений с княгиней? Как же теперь поступит фаворитка Александра Первого? При ее влиянии на императора сделать она может все, что угодно. Самое меньшее – разрушить карьеру Алексея или даже отправить его в ссылку. Да, маркиза вполне понимала графа – ему было отчего испытывать тревогу. Для себя Анжелика решила: что бы ни случилось с ее мужем, она все разделит с ним.

В это время во дворце княгини Орловой-Чесменской на набережной Невы сама Анна Алексеевна, не успев даже выпить чаю с дальней дороги, выговаривала своей подруге с нескрываемым упреком:

– Я очень жалею, Лиза, о том, что рассказала тебе про просьбу Алексея, касавшуюся поместья. Ты черт знает что (Господи, прости!) наговорила императору, прилетела в Петербург, привезла меня с собой. Зачем? Зачем это все тебе? Помнишь наш разговор в Тарутино? – Анна ходила по главному залу, стены которого сплошь сияли мозаикой из уральских самоцветов. – Ты долго мучила графа Анненкова, почти пятнадцать лет ты властвовала в его сердце, не отпуская ни на шаг. Но он имеет право на собственную жизнь. Если ты не можешь быть с ним, – будь хотя бы благородна. Лиза, отпусти его. Возможно, он нашел свое счастье. Зачем ты поехала в церковь? Они не знали о нашем возвращении…