Маркиза Бонопарта - Виктория Дьякова

Вьюжным, пасмурным выдался в Кузьминках день, когда прискакавший курьер привез сообщение о том, что недалеко от Дрездена скончался русский главнокомандующий Кутузов, а император Александр теперь принял командование армией на себя. Второй вестью, повергшей Анжелику в прежнее печальное состояние, стало сообщение о гибели бесстрашного и веселого Лешки Бурцева – он спас генерала Милорадовича, закрыв собой от разорвавшегося невдалеке ядра. О фельдмаршале Кутузове Анжелика скорбела, но о Лешке… О Лешке она плакала навзрыд несколько дней, не вставая с постели, и петербургский доктор, приставленный к маркизе княгиней Орловой, всерьез опасался возвращения к ней болезни.

Возможно, так бы и произошло. К тому же писем от Алексея после горького известия, вопреки прежнему, не поступало долго, и Анжелика почувствовала себя хуже. Однако ранней весной Алексей сам приехал к ней. Оказалось, он был ранен в плечо и лежал в госпитале, зато теперь ему полагался отпуск, и новоявленный генерал-лейтенант с радостью воспользовался им.

Стояла середина апреля. В Кузьминках снег уже сошел и на влажной земле пробивалась зеленая трава. Отзавтракав теплыми пирогами с белорыбицей и сырниками с вишневым вареньем, Маркиза собралась на обязательную часовую прогулку, которую настоятельно рекомендовал ей в письмах доктор Шлосс. Надев бархатное манто, подбитое куницей, она убрала под капор свои роскошные золотые волосы и вышла на крыльцо.

До нее сразу донесся перезвон бубенцов – по широкой аллее, ведущей к дому, ехал экипаж. Еще не зная, кто пожаловал к ним, Анжелика почувствовала, что сердце ее затрепетало. Она встала, прижимая к груди сочинение Вольтера – обычно, устав ходить, она садилась в беседке над Москвой-рекой и читала.

Лошади резво подкатили закрытый дормез. Кучер соскочил, чтобы распахнуть дверь, – но ее открыли изнутри, и Анжелика пошатнулась в волнении: перед ней появился сам Алексей Анненков в дорожном военном плаще, под которым виднелся щегольской генеральский мундир со множеством наград.

Взбежав по лестнице, Алексей обнял ее одной рукой и прижал к себе.

– Ты… Ты, – прошептала Анжелика. – Я так боялась… – Она уткнулась лицом ему в грудь и обнимала за шею. Потом заметила, что вторая рука его висит на черной ленте, и спросила испуганно: – Что? Когда случилось?

– Не беспокойся, – он с нежностью убрал с ее лица золотые локоны, выбившиеся из-под капора. – Слегка царапнуло. Если б у нас здесь случилось – даже в госпиталь бы не пошел. А уж там, у немцев, и отдохнуть можно. Ты очень бледна, – заметил, взглянув ей в лицо. – Неужели лечение не помогает?

– Помогает, конечно, – откликнулась Анжелика. – Но в последнее время я что-то расклеилась. Как про Бурцева узнала…

– Да, – голос Алексея погрустнел, – нет больше Лешки с нами. Похоронили мы его с Денисом, точнее, то, что осталось от него. Рвануло так… Да ладно, – он остановился, – лучше не вспоминать. А знаешь, он, бывало, в Петербурге мазурку пятнадцать часов кряду плясал без усталости, всех барышень переберет. А к матери своей деньги просить прямо в столовую верхом заезжал… «Бурцев, ера, забияка, собутыльник дорогой, ради бога и арака посети домишко мой…» – Он вздохнул.

В тот вечер, когда за окном барабанил дождь, а они сидели рядышком на бархатном диване в уютной гостиной и, тесно прижавшись друг к другу, смотрели, как пляшет в камине огонь, Алексей вдруг сказал ей:

– Я думал о нас там, когда бывало затишье. Мне следовало бы сначала отписать твоему отцу, как положено, а потом уж, получив его согласие, говорить с тобой. Но я знаю, что оба родителя твои мертвы, и старший брат, который мог бы заменить их, – тоже. Мне остается только сказать тебе напрямую: я счел бы за великое счастье, если бы ты согласилась стать моей женой…

– Но у вас в России нельзя выйти замуж, если у тебя нет приданого, – выговорила Анжелика. Почему-то именно эта мысль первой пришла ей в голову, когда она услышала предложение Алексея. – А я… я не знаю, что осталось у меня во Франции. Твоя матушка не даст согласия на бесприданницу. – Она повернулась, ее темно-карие глаза лучились, а на щеках вспыхнул нежный румянец.

– Моя матушка, конечно, дама строгих правил, – улыбнулся Алексей, гладя ее волосы. – Начнем с того, что, если ты примешь мое предложение, нам предстоит венчаться в церкви. А не расписываться, как делали у вас в республике. А значит, тебе придется принять православие…

– Со времени революции мы, французы, отучились много думать о Боге, – легко ответила она, – так что такое препятствие меня не пугает.

– А что до приданого – матушка будет довольна, – загадочно ответил он. – Уезжая из госпиталя, я позаботился об этом. – Он отстегнул пуговицу на мундире и вытащил сложенный вчетверо листок. – Прочти. Ты теперь – помещица.

– Я?! – Анжелика удивилась и развернула послание.

Оно оказалось дарственной. Княгиня Анна Орлова жаловала ей Кузьминки, Орловочку и Олтуфьевку, а также земли, примыкающие к ним со всеми душами мужеского и женского пола.

– Но… – Маркиза встряхнула золотыми кудрями, – я не могу принять… Это же… Я никогда не смогу вернуть столько…

– Не волнуйся, – успокоил ее Алексей, – предоставь все это мне. Конечно, мы с тобой не обделим Анну Алексеевну ни на грош. А матушке моей будет спокойнее. Не себе на горб сажаю, как она любит выражаться. А уж если Анна Алексеевна кус отвалила – так матушка только счастлива станет от одного только осознания, что и ей орловского богатства достается. – Потом он привлек Анжелику к себе, спросил, понизив голос, будто негой облек: – Так ты не ответила мне на главный вопрос, моя маркиза. Ты согласна стать моей женой?

– Я согласна, – прошептала Анжелика. Она чуть опустила голову и почувствовала на своих губах его губы – горячий поцелуй соединил их.

– Я счастлив, – прошептал он, блестя глазами.

– Я тоже, – отвечала она, снова и снова целуя его. – Я совершенно счастлива… Чего же мне желать?

* * *

Венчаться решили, не откладывая, – отпуск Алексея был краткосрочен и ему предстояло вернуться к армии. В первую очередь следовало отправиться в Петербург, чтобы получить благословение матушки графа. Туда и поехали вдвоем следующим утром, проведя жаркую, почти бессонную ночь в объятиях друг друга.

Столица Российской империи встретила Анжелику неласково. Густой туман окутал улицы. Три дня подряд с Финского залива дул сильный, холодный ветер. Нева, и без того грозная, вздулась и стала бурной как море. Люди, столпившись на набережных, следили за подъемом воды – боялись наводнения. В реке Фонтанке, на берегу которой стоял дом Анненковых, вода тоже поднялась, и графиня Анна Ивановна замучила слуг, все время посылая их глядеть – на сколько… Вода действительно стала появляться на улицах к вечеру, и экипаж, доставивший Алексея и Анжелику, проехал по Невскому, когда там вода уже скрывала копыта лошадей…