Рассказы о необычайном - Пу Сунлин

подробнее.

Через несколько дней старик прислал Ли свой именной листок тоже с приглашением, чтобы таким образом отблагодарить хозяина дома за приют. На обед он поставил вино и кушанья в самом щедром изобилии и отменно вкусные. Ли все более и более приходил в недоумение и выразил догадку, что старик – какой-то знатный вельможа. Тогда старик по дружбе сознался Ли, что он лис.

Ли, до крайности пораженный этим признанием, рассказывал это всем встречным, и вот вся местная знать, услыша про эти лисьи чудеса, каждый день стала направлять свои экипажи к воротам старика и вообще искать его дружбы. Понемногу и представители местной власти стали заглядывать к старику, и только когда сам правитель области просил разрешения познакомиться, то старик подчеркнуто отказал. Тот просил Ли как хозяина взять на себя переговоры по этому поводу, но старик опять отказал. Ли спросил, в чем тут дело. Старик пододвинулся к Ли и шепотом сказал ему:

– Вы не знаете, конечно, что он в предыдущем своем рождении был ослом. Хотя в настоящую минуту он и сидит торжественно над нами, но он из тех, кому какую дрянь ни давай, все выпьют. Я, конечно, другой породы и стыжусь с такими якшаться.

Ли в осторожных выражениях сообщил об отказе начальнику, говоря, что лис боится его проницательного ума и потому не дерзает принять его. Тот поверил и перестал просить.

Все это происходило в 1672 году. Вскоре после этого в Цинь начались мятежи и всякие несчастья. Значит, лис умел знать об этом наперед.

Послесловие рассказчика

Осел – громоздкая тварь. Озлится – так брыкается, орет, глазищи – большие чашки, и вид принимает свирепый, словно бык. Не только рев его противен, но и смотреть на него отвратительно. Однако попробуй поманить его горстью сена – и что же? Прижмет уши, опустит голову и с радостью даст на себя надеть узду. Конечно, если кто-нибудь с такими качествами сидит над народом, то правильно будет о нем сказать, что он пьян от всякой дряни. Позвольте выразить пожелание, чтобы те, кто собрался править нами, помнили об осле как о предостережении и, наоборот, старались походить на лиса. От этого, понятно, благотворное влияние правителя сильно возрастет!

Мохнатая лиса

Крестьянину Ма Тянь-жуну было двадцать с чем-то лет, когда он потерял жену. Он был беден и не мог жениться снова. Как-то раз он полол в своем поле и вдруг увидел молодую, прекрасно одетую женщину, которая проходила прямо по ниве, с одного участка на другой, шагая через межи. Лицо у нее было румяное, и весь вид живой, элегантный. Ма решил, что она заблудилась. Посмотрел вокруг: в полях никого не было. Пристал к ней, шутя и заигрывая. Женщина тоже улыбнулась. Ма захотел соединиться с ней тут же, как попало, но та заметила ему:

– Послушай! В ясный день, под синим небом разве позволительно такое делать? Ты лучше иди домой, запрись и жди меня. Когда стемнеет, я приду.

Ма не поверил, но женщина в этом поклялась, и тогда он подробно рассказал ей, где его ворота и двери и как пройти. Женщина ушла, но действительно, как только наступила полночь, явилась, и они стали весело любовничать. Ма почувствовал какую-то особенную нежность ее кожи, зажег огонь – и действительно: кожа была красная, тонкая, как у новорожденного, но все тело было покрыто тонкими волосами. Ма подивился этому, затем решил, что ведь проследить, откуда она, нельзя, и подумал про себя: «Уж не будет ли это лиса?» И начал в шутку ее допрашивать, а она сама созналась, даже не подумала скрывать.

– Раз ты фея, – сказал Ма, – то, как всякое божество, ты не оставишь ни одной просьбы без уважения. Вот я удостоился чести так близко к тебе прильнуть – неужели же ты не поможешь мне на бедность, не дашь несколько ланов?

Женщина обещала. На следующую ночь она опять пришла. Ма потребовал деньги: женщина притворно удивилась и сказала:

– Вот как раз деньги-то я и забыла!

Когда она собралась уходить, Ма опять твердил ей о деньгах – и следующей ночью спросил ее:

– А то, что я просил, небось, опять забыла?

Женщина рассмеялась и просила подождать до одного из следующих дней. Через несколько дней Ма стал опять требовать, и женщина, смеясь, вытащила из рукава два слитка серебра в пять-шесть ланов, с приподнятыми краями и тонким металлическим отливом – просто прелесть, так и залюбуешься. Ма пришел в восторг, схватил деньги и запрятал в сундук поглубже.

Прошло полгода. Как-то случайно ему понадобились деньги, он достал серебро и кому-то показал.

– Да это олово! – сказали ему.

Действительно, куснул зубами – так и откусил: кусок упал… Ма в страшном смятении схватил олово, спрятал и побежал домой. Ночью явилась женщина, и он в сердцах принялся ее ругательски ругать.

– Твоя судьба, видишь ли ты, незавидна, – смеялась ему в ответ женщина. – Настоящее-то серебро не по тебе: с ним ты не сумеешь обращаться.

Посмеялась и прекратила этот разговор.

– Я слышал, – продолжал ворчать Ма, – что все феи-лисы – редкие в стране красавицы… Совершенно, оказывается, неправильно!

– Мы, – отвечала ему лиса, – являемся и превращаемся смотря по человеку. Теперь гляди: у тебя нет счастья даже для одного лана серебра. Как же ты мог бы пользоваться такой красотой, от которой, как говорят, падают ястребы и ныряют рыбы? Я с моим грубым, подлым видом, конечно, не гожусь для прислуживанья человеку высшего круга, но если сравнить меня с большеногой и горбатой, то я самая первая красавица.

Так прошло несколько месяцев. Вдруг ей вздумалось подарить Ма три лана.

– Ты часто требовал денег, – сказала она ему при этом, – но я считала, что твоей судьбе не полагается иметь накопленные деньги. Однако теперь пришло время, когда тебе придется иметь дело со свахой и делать предложение. Позволь подарить тебе вот эти деньги для расходов на одну жену. Кроме того, я пользуюсь этим случаем, чтобы сделать тебе и прощальный подарок.

Ма стал уверять, что у него не было никаких разговоров о приглашении свахи, но женщина подтвердила, что это так и что через день-два сваха непременно появится. Ма спросил насчет той девицы, о которой она говорит, какова она собой.

– Ты все думаешь о самой первой у нас красавице, – отвечала она, – ну, значит, это первая красавица и должна быть!

– На это, конечно, я не смею рассчитывать, – скромничал Ма, – однако за три-то лана разве можно купить жену?

– Ну, это уже решено и подписано Лунным Дедом[439] и не зависит от человеческих стараний, –