Поэмы - Алишер Навои

ГЛАВА XXII

О тому как справили свадьбу Ибн-Селляма и Лейли, как Лейли убежала в степь и встретилась там с Меджнуном

По всем страницам пробежав, каламТакую повесть поверяет нам:

Немало в небе вероломства есть,С обманом у него знакомство есть,

И шутки начало шутить оно!А шутки — что? Бесстыдство лишь одно!

Меджнуну повелело: «В брак вступи!»И в то же время мчится по степи

Со всеми родичами Ибн-Селлям:Он в стан Лейли велел скакать коням!

С почетом племя встретило гостей —И жениха, и всех его людей.

И свой народ созвал отец Лейли,И вскоре кубки пира принесли.

Продлилось пиршество немало дней,А наливались кубки все полней.

Но только свадьба веселит пиры!Дождались гости радостной поры.

И выбран был благословенный час,Для двух народов незабвенный час.

И проповедник высунул язык —Он попусту давно болтать привык —

И закрепил он брачный договор,И все пошли к Лейли, в ее шатер,

Вступили в целомудрия приют,И вот луну дракону отдают.

Невесту к Ибн-Селляму подвели,Он руку протянул руке Лейли,

Но странный случай с ним произошел.Страдал он сердцем. Был недуг тяжел

И мучил Ибн-Селляма издавна.К тому же много выпил он вина,

Как будто заливал вином пожар, —И на пиру его хватил удар.

Все тело судорогой сведено, —Вперед запомнит он, как пить вино!

Но вот затих, недвижный, как мертвец,И люди все подумали: конец.

Казалось, был он смертью покорен…Смех свадьбы стал рыданьем похорон.

И жениха скорее унесли —Забыли о невесте, о Лейли.

От горьких дум, которым нет числа,Павлиньи сломаны ее крыла.

И думы ей покоя не дают,Уйдут — придут на смену сотни смут.

Она решила ночью мертвой лечьИ притаила ядовитый меч.

Желанье Ибн-Селлям не утолит,Она себя от мира удалит!

Она свободной сделает себя,Умрет, единственного полюбя!

И выбран этот меч недаром был:Наказан Ибн-Селлям ударом был…

Коварству неба где найти предел!Как много в мире непонятных дел!

И вот одно: Меджнуна и Лейли —Две несказанных радости земли —

Ударила судьба такой волной,Что двое сделались четой одной.

Но две жемчужины разлучены:Тот — мужем наречен другой жены,

Той — суждено другому стать женой —И что же? Нет отверстья ни в одной!

И все это в одну случилось ночь!Как вероломство неба превозмочь?

Не знают новобрачные родства,Чужими стали, в брак вступив едва.

Или для них и час, и день, и годОдин и тот же выбрал звездочет?

О нет: и звездочет бессилен тут.Ведь сказано: «Все звездочеты лгут!»

* * *

Когда, решив: жених сейчас умрет, —Стоял всю ночь вокруг него народ,

Тогда вернулось мужество к Лейли:Свободна от супружества Лейли!

Пока без чувств лежал ее жених,Тихонько, незаметно для родных,

Она покинула отцовский домИ скрылась вскоре за степным холмом.

Куда идет? Не ведает сама,Не видно стана за песком холма…

И в ту же сторону Меджнун идет,Не сам идет — любовь его ведет,

И приближаются в степной далиЛейли к Меджнуну и Меджнун к Лейли!

Его печальный голос ей знаком:Животворящим он звенит стихом.

Меджнун ее дыхание вдохнул,Ее благоухание вдохнул.

К Меджнуну подошел его кумир.Подобной встречи не запомнит мир!

И друг на друга смотрят, не дыша:Вернулась к телу слабому душа.

Теперь им нужен был один творец!Для двух жемчужин был один ларец!

Два солнца всходят на одной земле.Две розы зреют на одном стебле.

В едином теле две души сошлись,В глазу едином два зрачка зажглись.

Дух плотью стал, и духом стала плоть —Единой сделал двойственность господь.

Слил виночерпий вина разных лозИ чашу единения поднес,

Любовным зельем сделалась она,Он сделался поклонником вина.

Он захмелел, она пьяным-пьяна,И тот, и та — поклонники вина.

Два имени у них — что из того?Единое мы видим существо!

Слились две капельки живой воды.Их не разнять, напрасны все труды!

Она — вода, он — сахар в их судьбе.Всю воду сахар притянул к себе.

Она — вода. От вздохов он дрожит,Он пузырьками по воде бежит!..

Над ними небо сжалилось на миг,И сон в глаза жестокости проник.

И каждое дыхание земли,И каждое создание земли,

Все крохотные твари в эту ночьСтремились двум любовникам помочь.

Раскинул нитку длинную паук:Закрыл их паутиною паук.

Чтобы влюбленных скрыть, на мир леглоЛетучей мыши серое крыло.

Чтоб не тревожить их, комар замолк.Глаза прикрыл мохнатым ухом волк.

Замолк и филин, тяжело вздохнув,Под перьями он свой упрятал клюв.

Бродил в степи с баранами пастух, —Вошел в его собаку сонный дух,

И на нее, чтоб не будила стан,Накинул из бараньих шкур аркан.[90]

Чтобы лиса проснулась лишь к утру,Ночь окурила всю ее нору.

Заснули насекомые в степи.Спокойно спят пасомые в степи.

И все летающие твари спят.И все кусающие твари спят.

За жертвою не скачет крупный зверь.Не воет и не плачет малый зверь.

Ослабли силы четырех стихийИ стали неожиданно тихи:

Вода бурливой не шумит волной.Не гонит пыль густую вихрь степной.

Дыханье стужи дремлет под замком,И пламя не болтает языком:

Оно завесой шелковой встает,Чтоб войско стужи не сошло с высот.

Луны лепешка скрыта темнотой,И стала ей земля сковородой.

От глаз Меркурий отгоняет сон,«Воистину, готовы…»[91] — пишет он.

Венера не читает книг своих,В руках Венеры звонкий чанг затих.

Любовников дурной не сглазит глаз:Его проколет Марс копьем сейчас.

Воззвал Юпитер к совести судьбы,Он распростер ладони для мольбы.

Сатурн влюбленным робкий шлет привет,И ночи цвет — Сатурна робкий свет,[92]

Но руки вымазала ночь в смоле,Чтоб не нашел рассвет пути к земле.

Боится утро холодком пахнуть,На пепел ночи ветерком дохнуть,

Не дышит утро истинное здесь, —Дыхание развеет пепел весь.

И даже утро ложное, поверь,[93]Такое осторожное теперь!

Не виден людям утренний рассвет,Светильников для них на небе нет,

Чтоб разлучить влюбленных не могли!..Как чуден мир: Меджнуна и Лейли

Преследовали небеса всегда, —В одну лишь ночь исчезла вся вражда!

Душа и тело, — вот они слились,Как плющ и кипарис, переплелись.

Один целует ноги у другой,Ласкает шею робкою рукой.

Она — ладони сетью заплетет,Как волосами, друга обовьет,

А то ведет ладонью по глазам,По шее, по лицу, по волосам.

Он тоже к сердцу друга припадетИ локонами руки обовьет,

И кудри — как чудовище-дракон:Всегда хранит сокровище дракон!

Она, смущаясь, кудри соберетИ — спутанными — пыль с него сотрет,

И говорит: «О, пыль тоски твоейТатарского мешочка мне милей!»[94]

Свиданием с возлюбленным пьяна,Себя Меджнуном чувствует она.

В Лейли мечтает воплотиться он:Игрив и ласков, как девица, он!

Она есть он, отныне он — она.У них одно дыханье, жизнь одна.

Не страшен путь греха такой чете:Их даже грех приводит к чистоте.

Кто чистотою равен им, для техВовек любовь не превратится в грех,

Влюбленный должен чистым быть всегда:Любовь желанью грязному чужда!

Соединила двух людей любовь, —Решило небо стать жестоким вновь,

И ложным утром озарило всех:Раздался вероломный, лживый смех.

Взлетели искры утра выше гор,В груди Меджнуна запылал костер.

Подобна утру светлому Лейли, —Росой кровавой слезы потекли.

Прошла для них свидания пора,Настала расставания пора.

Лейли, роняя красный цвет из глаз,О прошлой ночи повела рассказ,

И на слова Меджнун переложилВсе то, что прошлой ночью пережил,

Один другому ноги целовал,Один другому сердце разрывал,

Ожог разлуки ожигая вновь,Немые руки обретая вновь.

С любимым быть на ложе — хорошо,Но и расстаться — тоже хорошо!

Ушла Лейли: скрывается луна,Созвездием скорбей окружена.

Пошел безумец по тропам степным:И боль, и горе следуют за ним…

Свиданья ночь пришла, чудотворя,Но сеть разлуки нам плетет заря.

Пусть ночь продлится век, — всё жаждем нег.Как вздох, как вздох один, промчится век!

ГЛАВА XXIII