Записки средневековой домохозяйки - Елена Ковалевская

Его Величество Даниэль Первый, родился весьма слабым и болезненным ребенком. Но поскольку у короля Филиппа Четвертого он был единственным наследником мужского пола (восемь дочерей наследницами считать не хотелось), его выхаживали всем двором и всем двором оберегали в дальнейшем. Однако не уберегли. В шесть лет мальчик упал с пони и повредил спину, вследствие чего его здоровье еще сильнее пошатнулось, а потом лейб-медики заметили, что ребенок как-то неправильно растет. Уже к девяти годам у несчастного сформировался горб, что отнюдь не добавило ему особой популярности при дворе и среди подданных. Однако Даниэль был ребенком сообразительным и, несмотря на увечье, часами изучал науки, постигал методы управления государством, и уже к девятнадцати годам стал опорой и помощником своему венценосному отцу.

Его сестры — принцессы были розданы замуж за принцев и курфюрстов соседствующих стран, и его величество король Филипп счел, что обеспечил спокойное правление своему сыну, однако все вышло не совсем так.

Со временем вожжи натянутые сильной и уверенной королевской рукой начали ослабевать — Филипп Четвертый постарел, его влияние на сопредельные государства ослабло, а сын сколько бы он не помогал отцу из-за собственной непопулярности не то что в сопредельных государствах, но даже и у собственного народа, так и не смог восстановить это равновесие. И когда король внезапно в один из дней отбыл в мир иной, то наспех коронованный принц понял, что будет не в состоянии долго удерживать власть в своих руках, если за его спиной не будет стоять опора — человек, которому он сможет довериться всей душой без остатка.

Король Даниэль начал подыскивать себе супругу. Однако начало происходить нечто странное — неожиданно принцессы ранее стремившиеся заключить союз — начали воротить нос, другие наоборот преувеличенно навязываться в супруги. И после череды покушений и заговора раскрытого его советниками (тогда много голов полетело даже из ближнего окружения монарха) выяснилось, что государи добрососедских стран, где у власти находились его же родные сестры, ждут не дождутся, чтобы при помощи своих супруг если не присоединить государство одно к другому, то, как минимум, занять чужой трон, раз свой чрезвычайно расшатался.

Среди венценосных особ нет родственных связей и чувств — родство забывается, едва чадо вышло из-под опеки родителя и отбыло в чужую страну. А чужое наоборот — сразу же становится своим.

Так случилось и здесь. Даниэль понял, что, женившись на одной из принцесс, он ничего не приобретет — ни поддержки, ни понимания: в лучшем случае лишь затаенную насмешу, а в худшем яд в бокал или подушку на лицо среди ночи.

Заставив копаться своих библиотекарей в королевских архивах, он нашел то, что передавалось как сказка, как старинная легенда, то на что решались самые отчаянные сорви головы или молодые дуралеи. Он отыскал точное описание, как вызвать судьбу из другого мира. Долго изучая текст, сравнивая потом его со старыми хрониками, король наконец-то решился.

Собрав семь друзей несходных цветом, статью и душой, в лунную ночь он отправился в старый парк и…

Она появилась потная, грязная, в насквозь пропыленных одеждах. На лице у нее была повязана странная косынка, закрывающая рот и нос, и оставляющая открытыми лишь глаза, на голове — шляпа с большими полями, рубашка в потных разводах, распахнутый жилет, штаны и тяжелые сапоги с загнутыми носами на ногах. Поначалу он даже с ужасом подумал, что это мужчина, если бы не могучая грудь стремящаяся вырваться на свободу из-под рубашки. И самое удивительное было то, что она была большой. Очень большой!

Она шла, удивлено оглядываясь по сторонам, рассматривая все вокруг. И дойдя до группы всадников, остановилась, стянула с лица косынку и в совершенно невоспитанной манере смачно сплюнула себе под ноги.

— Адово пекло! — странно перекатывая слова, словно у нее был полный рот каши, недовольно рявкнула она. — Какого черта здесь происходит?! И кто вы, черт бы вас побрал, такие?!

Такой была Флоренс пришедшая по воле короля Даниэля в этот мир.

Я всегда была крупной девочкой. Мать с трудом разродилась мной, и повитуха все удивлялась, как такая большая я, смогла появиться на свет. Впрочем, ничего удивительного в моем размере не было — отец погонщик скота Билли из Эдмонта тоже был не малых размеров, его даже прозвище соответствующее дали медведь Билли. Году эдак в тысяча восемьсот девяностом отец решил получить участок земли и стать обладателем ранчо. Мы — я, отец, мать, четверо моих братьев и трое сестер, даже стали участниками Земельных Гонок. Мы вырвали себе участок, где братья с отцом и построили дом. Я же уже в четырнадцать лет могла в драке уделать соседских парнишек, а в пятнадцать и вовсе предпочла не топтаться в доме с матерью и сестрами, а помогать отцу.

Если вы читаете данный текст не на СамИздате, значит, его выложили на данном сайте без разрешения автора. Если вы купили данный текст, то знайте — это черновик — и его можно бесплатно прочесть на странице автора на СамИздате. Любое копирование текстов со страницы без разрешения автора запрещено.

Ранчо разрасталось, требовались рабочие руки, невзирая на то женские они или мужские, главное чтобы лассо могли кидать, и молодого бычка удерживать.

Так что только имя, данное мне матерью, было нежное, во всем же остальном — я была под-стать мужчине.

Двор был в шоке, подданные были в ужасе, что такую девицу его величество намерен взять в супруги и сделать ее королевой. Однако король не слушал чужого мнения, напрочь игнорировал тревожные шепотки советников, а все больше времени проводил с 'посланной судьбой'. Девушка, тоже поначалу косо смотревшая в сторону горбатого и слабого короля, постепенно увлеклась им, пообтесалась немного, усвоила хорошие манеры, начала говорить правильно, не перемежая слов руганью. Они все больше времени начали проводить вдвоем, больше гулять, общаться. И когда окружающие поняли, что намерения короля на самом деле серьезны, и все дело идет к свадьбе — на его величество было совершено очередное покушение, причем его же министрами.

Ночью, когда двор затих, и лишь ночные лакеи да гвардейцы уже задремали на своих постах, заговорщики осторожно прошли в королевские покои. Стражи у королевских дверей не проронили ни звука — их давно уже купили, а лакеи услужливо распахнули створки…

Король не спал. Вернее он уже должен был бы спать, но задержался. Его задержала Флоренс. Она все никак не могла уразуметь, как же вычислить дробь (естественно никто не знал, что будущая королева безграмотна и ее только начал учить его величество письму и счету), и попросила Даниэля еще раз объяснить ей. Мужчина уже взмок, терпеливо объясняя девушке одно и то же. Она украдкой давно утирала пот со лба, а мясистые натруженные с детства, не чуждые тяжелой работе пальцы уже подрагивали, сильнее, чем нужно сжимая перо. Некрасивые кляксы одна за другой усаживались на бумагу, а она, прикусив губу, все пыталась понять, почему же одна третья больше, нежели чем две седьмых. Ведь семь же больше чем три, и два больше чем один. Так почему?!