Вечная ночь - Полина Дашкова

Он почти постоянно пребывал в царстве света, и с непривычки глаза его слепли, мысли путались. Опомнился он, когда его заметил и окликнул охранник большого дома. Лица не видел, узнать Странника никак не мог, разглядел только силуэт. Странник ускорил шаг, но не побежал. С тех пор стал осторожней.

Во время очередной поездки в Москву в театральном магазине Странник купил несколько разных накладных усов, бород, париков, набор грима. На рыночной барахолке набрал всякого безобразного тряпья и обуви. Все это сложил в спортивную сумку и спрятал в багажник.

Первой его жертвой, мерзкой и совершенно бессмысленной, стал голый пьяный генерал.

Потом он подкараулил девочку. Она собирала первую землянику у забора, с тыльной стороны территории интерната, там, где не было сторожа, и вообще никого. Он долго наблюдал, как слепой ребёнок, сидя на корточках, медленно ощупывает траву, земляничные кусты, как будто играет на фортепьяно. Лёгкие чуткие пальцы едва касались белых цветов, находили и срывали редкие, бледно-зелёные, с розовым бочком, ягоды.

— Вкусно? — спросил он, присев рядом с ней на корточки.

— Да. Очень. Хочешь? — Она протянула ему несколько земляничин на ладони.

Он взял их ртом, и жгучая волна прошла внутри его тела, когда он прикоснулся губами к тёплой коже.

Слепые сироты были доверчивы, в любом новом взрослом им мерещился тот, кто захочет удочерить, усыновить, взять в семью или вообще окажется родным. Самые маленькие спрашивали каждую женщину: «Ты моя мама?» И каждого мужчину: «Ты мой папа?» Только мужчин в волчьем логове они об этом не спрашивали.

— Ты дедушка? — спросила Странника маленькая самка.

— Да, — ответил он, — я дедушка, но не простой, а волшебный.

— Как это?

— Ты разве не слышала, что на свете существуют волшебники?

— Слышала. Но это только в сказках.

— Не только. В жизни тоже. Вот скажи, чего тебе сейчас хочется?

— Шоколадку, — не задумываясь, ответила девочка.

Он достал из кармана и положил ей в руку шоколадный батончик. Она радостно засмеялась.

— А ещё? — спросил он. — Чего ещё тебе хочется?

— Новые туфельки.

— В один день я могу исполнить только одно желание. А всего ты можешь загадать три желания. Ты умная девочка, подумай, чего тебе хочется больше всего на свете?

— Чтобы я стала зрячей и чтобы за мной приехала мама.

— Это трудно исполнить, но я попробую. Только учти, если ты хотя бы одному человеку расскажешь обо мне, ничего не получится.

— Нет, нет, я никому не скажу! А ты не врёшь?

— Я не обещаю, но попробую. Правда, есть одна проблема. Ты должна прийти ночью в лес к озеру, так, чтобы никто не знал.

— Почему ночью?

— Потому что днём свет слишком яркий. Когда твои глазки начнут видеть, им надо будет привыкать к свету постепенно.

Гоминиды, особенно маленькие, верили тому, чему хотели верить. Всё получилось удивительно легко. Девочке не терпелось стать зрячей, ночью она пришла к озеру, и ангел, который плакал в ней, улетел на свободу, в небо. Странник выполнил своё обещание. Среди ангелов слепых нет.

Когда нашли труп в озере и одежду на берегу, решили, что это несчастный случай. Не было никакого расследования. Он понял, что девочка никому не успела ничего рассказать. Но теперь детей из волчьего логова в интернат отвозили на машине, дети перестали выходить за территорию интерната одни, без взрослых. Странник затаился и терпел.

К концу августа дети осмелели, взрослые расслабились. За забором интерната был орешник. Однажды Странник увидел, как девочка, немного старше первой, пытается наклонить ветку, ищет орехи. Никого вокруг не было, он подошёл, помог, нарвал для неё орехов, заговорил. Диалог получился почти такой же, и три желания те же. Шоколадка. Зрение. Мама.

Странник на этот раз слово «озеро» не произнёс, чтобы у маленькой самки не возникло случайных подсознательных ассоциаций. Он сказал, что она должна дойти до того места, где тропинка сворачивает к станции.

И опять никто из взрослых ничего не заподозрил. Несчастный случай. Единственная метка, на которую они могли бы обратить внимание, — срезанные пряди. Странник делал это не потому, что хотел сохранить что-то на память. Срезанная прядь символизировала крещение, монашеский постриг.

Он не убивал, он совершал священный ритуал.

До следующего лета Странник решил затаиться. Но так случилось, что в середине октября он столкнулся ночью в лесу с мальчиком восьми лет.

Никого вокруг не было. Мальчик шёл к станции. Он хотел сбежать из интерната.

Когда его нашли, началось следствие. Уже никто не верил в несчастный случай. На этот раз затаиться надо было надолго и всерьёз.

Прошло полтора года, прежде чем он опять решился выйти на охоту. Начался май, а никто из детей ночью в лесу не появлялся. В большой дом их по-прежнему привозили, по три-четыре человека, чаще только девочек, но иногда и мальчиков. Назад везли на машине, до ворот интерната.

Странника колотила лихорадка. Плач ангелов заглушал все прочие звуки, он катался по земле, рвал влажную от ночной росы траву, ветки и сучья, впивался ногтями в нежную бересту.

Однажды, в самый разгар мучительного приступа тоски, он отчётливо услышал детский голос:

— Кто здесь?

Девочка лет двенадцати шла с тросточкой по траве, очень медленно.

Позже он узнал, что она ослепла недавно, и из обычного интерната её перевели в специальный, для слепых. Ночью она вышла за территорию случайно. Кто-то посоветовал ей тренироваться как можно больше, ходить ночами, привыкать жить на ощупь.

Она была удивительно хороша. Белокурые вьющиеся волосы, тонкое правильное лицо. Возможно, её так ни разу и не успели свозить в большой дом. Но повезли бы обязательно.

После этого очень долго, год и два месяца, до июля восемьдесят шестого, Странник жил в шкуре гоминида и не позволял себе даже ночных прогулок. Гоминиды всполошились всерьёз. Детей перестали возить в волчье логово. Территория интерната охранялась круглосуточно. Все свои силы Странник направил на то, чтобы обезопасить себя, он действовал продуманно и осторожно. Ему удалось выстроить настолько безупречную и надёжную линию защиты, что в середине июля, когда представился случай, он решился освободить напоследок ещё одного ангела.

Никакой охраны уже не было. Поздно вечером Странник возвращался из Москвы в Давыдово. Он ехал на машине, в обычном костюме, без накладной бороды, без парика и круглых чёрных очков. Под костюмом была твёрдая шкура гоминида. Когда он остановился у шлагбаума, заметил на платформе девочку. Она только что вышла из электрички и осторожно шла к лестнице.

Он пересёк пути, дождался, когда она спустится с платформы. Она была почти взрослая, шестнадцать лет, и не совсем слепая. Слабовидящая. Странник знал, по шоссе она пройдёт немного, потом свернёт в рощу. Именно там, на повороте, он дождался её. Убедился, что вокруг нет ни души, опустил стекло, заговорил с ней, предложил подвезти. Он ласково улыбался девочке. Слепые не видят улыбку, но слышат её по интонации.

Она согласилась. В руке у неё была сумка, в которой лежала толстая тяжёлая книга с выпуклым шрифтом. В машине она рассказала, что ездила в библиотеку для слепых, очень хотела получить именно эту книгу, «Унесённые ветром». Задержалась потому, что заблудилась, села не в тот автобус и долго стеснялась спросить, как ей добраться до нужного вокзала.

— Ты бывала когда-нибудь в большом доме, на другом берегу озера? — спросил он.

— В каком доме? Я ничего не знаю!

По её испугу, по дрожи в голосе, он понял: бывала, все знает.

— Остановите, выпустите меня! Я дальше пойду сама! Ну пожалуйста, прошу вас!

Он притормозил, но из машины её не выпустил. Она стала дёргать дверную ручку. Он понял, что если она выберется, то может побежать и закричать. Ударил ребром ладони по сонной артерии, свернул с шоссе в рощу, поставил машину так, чтобы её не было видно.

К озеру через рощу он тащил её уже мёртвую. Прядь срезал перочинным ножом, поскольку ножниц у него с собой не было. Но перчатки были. Сбросив труп с обрыва, он тщательно осмотрел одежду, протряхнул каждую вещь. Потом вернулся к машине, взял сумку с книгой, выбросил подальше.

В качестве трофеев, кроме пряди, оставил себе очки с толстыми линзами и серебряное колечко с бирюзой.

Он собирал и хранил пряди и мелкие предметы, принадлежавшие убитым гоминидам, вовсе не из сентиментальности. Берестяная шкатулка, в которую он все это складывал, была частью его плана.

Ему удалось обмануть гоминидов, так хитро, что никто из них ни о чём не догадался. Урод с заячьей губой, учитель физкультуры, работавший в интернате, идеально подходил на роль серийного убийцы. Его уже подозревали. Последним препятствием стала собака, которая охраняла дом жалкого гоминида. Но это препятствие ничего не стоило устранить.

Куда сложнее оказалось жить дальше в вечной ночи, не вылезая из толстой шкуры.