Демоны, одетые в людей - Дарья Мышкина

разврата и грешников, желающих отдать свою душу, отчего к этому торжеству у меня исключительная любовь.

— И какие же минусы ты смог заметить в столь чудном времяпрепровождении?

— Удушающая духота в танцевальных залах, аромат немытых тел, человеческих испражнений и пота, — говорил Гронский, глядя на меня. — В той эпохе еще не существовало дезодорантов и привычных уборных, а тяжелые платья и активные танцы усугубляли ситуацию. Вальс длился около тридцати минут и разгоряченные дамы, выходившие охладится на мороз, часто заболевали пневмонией и ангиной, — демон поднялся с дивана и направился к колонке, усиливая звук. — На балах часто происходили разного рода страсти, измены и ссоры, которые устраивали наши рядовые. Мне было по нраву наблюдать за дамами, что не подавали вида и продолжали держать спины ровно после того, как находили своих муженьков с одним из наших суккубов в одной из комнатушек вычурного дворца.

— Эмоции эмоциями, а этикет всегда был на первом месте, — сказала я, — об этом я знаю! Меня это, с одной стороны, восхищает. Строгие правила, которым следовал каждый приглашенный гость. В этом была своя загадка, ведь каждый элемент одежды или жест руки что-то значил, давая окружающим понять свои намерения и статус. С другой стороны, вся эта строгость пугает. Одно неверное движение и все, ты опозорен…

— Безошибочно, балы основательно влияли на репутацию как самого организатора бала, так и приглашенного на него гостя, — согласился Гронский, глядя в окно.

Я с наигранным недовольством взглянула на демона.

— Гронский, ты полностью разрушил мою романтизацию!

Демон ухмыльнулся и зашагал ко мне. В помещении заиграла мелодичная симфония. Мягкие партии электрогитары заглушала звонкая скрипка, что стелилась под ноты низких клавиш синтезатора.

— Могу ли я пригласить Вас на танец? — Гронский протянул мне ладонь.

— Хотите загладить свою вину? — поинтересовалась я, принимая приглашение.

Он удовлетворительно кивнул и притянул меня к себе, нежно сжимая талию скрипучей кожаной перчаткой. Я положила руки на его плечи и прижалась к широкой груди, всматриваясь в хитрые очи.

— Расслабься в моих руках, танец ведет кавалер, — шепотом приказал демон.

Я расслабила тело и Гронский закружил меня в танце, филигранно подстраиваясь под красивую музыку, разносящуюся по всей гостиной. В его руках я ощущала себя малышкой, легкой и беззащитной, чья судьба зависит лишь от решений ведущего мужчины. Прикрыв глаза, я оценила исходящий от него аромат, которым вмиг захотелось напиться. Движения демона были уверенными и изящными, а я лишь дополняла их, находясь во владении этого близкого танца. Гронский не сводил с меня глаз и кратко улыбался. Его рука осторожно скользила от талии к лопаткам, вызывая на коже шквал неукротимых мурашек. Демон наклонил меня к полу, и я охнула от неожиданности, на что тот лишь задорно подмигнул, возвращая меня в прежнее положение. Я впервые ощущала столь сильное смущение, но зрительный контакт прерывать и не думала.

Сжав сильнее его плечи, я проникла в энергетическое поле, что было вязкое, как нефть и тяжелое, как камень. Во рту почувствовался железный привкус, который быстро сменился приторным потоком неземной сладости. Я выпустила из себя лучи изучающей энергии и закрыла глаза, желая увидеть детали его судьбы.

Снег прожигали бордовые капли крови. Пурга сносила с ног, а колючие снежинки провоцировали слезы, обжигающие похолодевшие от мороза щеки. Гронский склонился перед девушкой, выкладывая на стол потрепанные бумаги. Со страхом на глазах, юная особа подписала документ. Демон ухмыльнулся и вскрыл вену, выпуская наружу черную змею.

К горлу подступил тяжелый ком.

Женщина, что испуганно забилась в угол, подставила к виску дуло заряженного револьвера. За ее спиной показалась тень, игриво сверкнувшая красными угольками глаз. Сладострастно оскалившись, Гронский провел рукой по своему лицу, смазывая с него еще не успевшую остыть кровь.

Тело онемело и нос пробил железный смрад.

Демон шел по готическому залу, невозмутимо обходя склонившиеся перед ним фигуры. Встав в центр, он расправил крылья и раскрыл глаза, не замечая стекающие по лбу алые струйки, что сочились из свежих ран, появившихся от вылезших на макушки рогов.

Внутри все опустилось вниз.

Гронский, окруженный обнаженными девушками, со скукой на лице восседал на кожаном диване. Вскочив с него, он прижал одну из них к стене, поднося к хрупкой женской шее лезвие наточенного ножа. Девушка завопила, но демон отпустил ей сильную затрещину, попутно впиваясь в раненую шею.

Я вырвалась из ужасающего ведения и оказалась в умиротворенной реальности. Гронский все так же кружил меня в танце, а я, сохраняя полное спокойствие, растворялась в его уверенных объятиях. Тело пробил колкий холод, и я отвела взгляд, анализируя увиденное. Он открылся мне? Или же он не знает о том, что я его смотрю? В любом случае, Гронский ведет себя невозмутимо, поэтому я готова пойти дальше. Готова отдать последние силы, дабы увидеть его прошлое. Готова отдаться любопытству и удивительной истории, от которой каждый волосок на моем теле встает дыбом.

Вновь установив зрительный контакт, я пролезла в его судьбу, с рвением разрывая тяжелые силовые преграды. Внутренние органы скатились вниз, и я увидела перед собой события минувших лет.

Черноглазый мальчик, лет двенадцати, сидел за старым письменным столом. Его слезы капали на желтоватый лист, размазывая темно-синие чернила. Тучный мужчина, одетый в полосатый фрак, взяв мальчика за волосы, с силой впечатал того в стол. Из острого носика покатилась кровь, что развела на бумаге еще большую грязь. Грозно вскрикнув, мужчина стянул с мальчика рубашку и достал из-за спины длинные окровавленные розги.

— Мой сын не должен ныть как баба!!! — орал мужчина.

Поставив на колени дрожащего ребенка, отец совершил семь сильнейших ударов по уже исполосованной спине.

В голове послышались душераздирающие крики, вызывающие в душе вселенскую боль и сожаление.

Отвернувшись к холодной стене, мальчик молча хныкал в промокшую от слез подушку, не желая будить гневных жителей особняка. К его плечу прикоснулась рогатая тень и он обернулся, с интересом разглядывая пришедшего гостя. Бес протянул ему толстую книгу и расположился рядом, окутывая тьмой зеленые обои. Ребенок зажег стоящий на комоде канделябр и неуверенно раскрыл страницы. Свечи разразились ярким пламенем и черные глазки превратились в огоньки, разгоревшиеся любопытством и неким подобием радости.

В сердце туго запекло, а разболевшиеся вены широко раскрылись, старательно проталкивая силу.

Подросток, в котором хорошо был узнаваем Гронский, сидел в окружении теней. Его глаза закатились и руки судорожно метались по ветхим страницам неизвестной литературы. В соседней комнате кто-то истошно закричал, и парень довольно улыбнулся. Влетевшая в комнату женщина, по всей видимости мать, подбежала к сидящему на паркете парню и неуверенно