Брат Посвященный - Шон Рассел

«Нас не найдут», — сказал он себе и тут же подумал, не затуманен ли его рассудок страстью. Когда глаза привыкли к темноте, Тадамото перегнулся через парапет, прикидывая расстояние до соседнего балкона. Две руки, на глаз определил он. О расстоянии до каменных плит двора он даже не смел думать: темнота внизу казалась бездонной пропастью. «Есть и более безопасные пути, — размышлял Тадамото, — но меня могут увидеть, а это никуда не годится. Остается прыжок. Ничего сложного. Здесь перепрыгнул бы и ребенок. Страшно только из-за высоты».

Он взобрался на парапет и, балансируя руками, обрел равновесие, хотя по-прежнему колебался. Тадамото согнул ноги в коленях, приготовясь к прыжку, потом опять выпрямился. Его пальцы, сжимавшие холодную бронзу лампы, были влажными от пота.

«В нашей семье искатель приключений — Катта, а не я, — проговорил полковник, обращаясь к самому себе. — Ну что ж, я мог бы попросить его отвести меня на свидание с любовницей императора!» Он глубоко вздохнул и прыгнул во тьму. Ноги Тадамото коснулись парапета соседнего балкона, и по инерции он пролетел даже чуть дальше. Приземлившись на выложенный плиткой пол, полковник коротко хохотнул и потряс головой. Прыжок действительно оказался до нелепости легким. «Разум должен взять верх над страхами», — прошептал он в ночь и раздвинул сёдзи. Днем раньше, во время «дежурного обхода», он оставил задвижку ширмы открытой и сейчас обнаружил, что его уловка осталась незамеченной.

До того, как династия Ханамы пала, в восточном крыле дворца располагались личные покои императорской семьи. Теперь здесь обитали только призраки царственных особ. Без особого приказа сюда никто не заходил. Тадамото не позволил страху перед привидениями завладеть его в высшей степени рациональным умом. Выставив перед собой руку, он пересек зал и только потом чуть-чуть приоткрыл лампу. Полковник глубоко вздохнул, чтобы расслабиться, но вместо этого набрал в легкие пыль заброшенного помещения. Казалось, что воздух наполняли запахи прошлого.

Тадамото раздвинул створки ширмы и вышел в большой коридор. Он спешил уйти отсюда, избавиться от призраков Ханамы. Свет лампы выхватывал картины на стенах, а также изящные резные орнаменты из дерева и камня. Представители династии Ханама обладали куда более тонким вкусом, чем их преемники. Изобразительное искусство эпохи Ханама сочетало в себе простоту и изысканность, умелое обращение с цветом, тогда как от придворных художников Ямаку столь кропотливой работы не требовалось.

Тадамото подошел к широкой лестнице, которая вела на следующие три этажа, на миг замер и прислушался. Вокруг было темно и тихо.

Он шагал по ступеням и думал о прекрасной танцовщице. Как она отыскала это место? Видел ли ее кто-нибудь? Не боялась ли она? Перед глазами Тадамото встал ее образ, вспомнилось прикосновение ее ладони к его руке.

Поднявшись на два этажа, он свернул в коридор. Лампа отбрасывала мягкий свет на стены и пол. Наконец полковник приблизился к высоким дверям, украшенным богатой резьбой и позолотой, с рельефными изображениями Привратников — великанов, которые защищали святилище от вторжения злых духов. Одна из створок была чуть приоткрыта. Тадамото протянул руку, взялся за бронзовую ручку и потянул дверь на себя. Створка начала открываться, но потом остановилась. Он потянул сильнее; дверь подалась, затем снова застыла на месте.

— Кто смеет тревожить сон высочайших особ? — раздался в темноте свистящий шепот.

Тадамото отпустил дверь, и она с глухим стуком захлопнулась.

— Тадамото-сум? — позвал его голос — женский голос.

От облегчения он чуть не засмеялся.

— Да. Осса-сум?

Дверь распахнулась, и в неверном свете лампы Тадамото увидел прекрасную сонсу, отступившую внутрь святилища.

— Я… я боялась, что вы не придете, — прошептала она.

— Я не мог упустить возможность повидаться с вами, — ответил Тадамото и снял колпак с лампы.

Осса была одета в роскошное кимоно из тончайшего шелка, лазурного, точно утреннее небо, с узором в виде облаков. Пояс и нижнее кимоно были золотыми. Казалось, что старинное золото богато украшенного ботаистского алтаря мерцало отраженным от ее наряда сиянием, как будто она тоже была частью этого священного места — жрицей, Посвященной сестрой на Тайном Пути. Плавным, скользящим шагом девушка отошла назад и остановилась в центре семигранника, заключенного в круг.

— Говорят, что братья танцуют внутри знаков, подобных этому, и черпают в них тайную силу, — неожиданно сказала Осса.

Сонса начала двигаться, повторяя текучие, легкие движения, которые монахи-ботаисты использовали в боевых позициях, хотя в ее исполнении они выглядели по-иному. Осса танцевала. В полумраке святилища она медленно повернулась, ее руки затрепетали, изображая сопротивление и одновременно призыв. Она влекла, соблазняла, пробуждала в Тадамото чувства, прежде им неизведанные. В последнем па девушка грациозно преклонила колени и, опустив глаза, неподвижно застыла.

Наконец она подняла голову и с напускным спокойствием сказала:

— Я потеряла расположение нашего императора, Тадамото-сум.

Молодой полковник не нашелся с ответом. Он шагнул к сонсе, но что-то в ее взгляде остановило его.

— Разве справедливо, что я больше не смогу танцевать?

— Зачем вы так говорите? Вы — лучшая сонса всей империи!

— Это не имеет значения, если своими выступлениями я навлеку на труппу гнев Сына Неба, — произнесла она без эмоций, констатируя очевидное.

— Гнев? Глядя на ваш танец, император не испытывает ничего, кроме наслаждения.

Танцовщица вздохнула.

— Боюсь, что скоро все изменится, Тадамото-сум. Кроме того, его новая фаворитка не захочет меня видеть, это ясно, как день.

Вполне возможно, мысленно согласился с ней Тадамото. С другой стороны, император так заботится о ее благополучии… Неужели он запретит ей танцевать, зная, что в этом все ее счастье?

— Император так восхищен вашим… талантом, что не позволит вам оставить сцену. А если и не так — хотя я уверен в обратном, — кроме императорского дворца, есть другие места, где можно танцевать.

— Если бы речь шла только о дворце, я бы не тревожилась, но мы говорим о столице, о всей столице и, возможно, о ближайших провинциях. Меня ждет изгнание на север или на запад… — Она покачала головой. — После стольких лет обучения как я могу смириться с этим?

Яку Тадамото встал на колени рядом с ней.

— Вовсе не обязательно, что вас ждет такая судьба, Осса-сум. Император щедр к тем, кто ему предан. Мы, Яку, убедились в этом. — Он осторожно коснулся ее рук, и Осса ответила на прикосновение. — Если вы не сочтете это дерзостью с моей стороны, в подходящий момент я поговорю с Сыном Неба от вашего имени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});