Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

Надеюсь, новый сюрприз дяди не столь впечатляет своей экстравагантностью.

— Я купил дачу! — выкрикнул запредельно счастливый Максим.

— О! — неужели что-то приличное? — Так классно! А когда?

— Сегодня, — гордо выпятил он грудь. — Но документы будут только к выходным готовы. И поехать туда мы сможем только в субботу, — виновато сообщил он мне.

— Ну и что? Всё равно здорово!

У нас раньше не было дачи. А теперь есть! И какая разница, что надо немного подождать?

— Правда? Отлично. Тогда пойду сообщать остальным. Кстати, не знаешь, где они? — я неопределённо пожала плечами. — Ну, ладно, пойду, обзвоню своих из литературного кружка.

Как раз в этот момент затрещал мобильник. Я вдруг отчётливо осознала, что мне надоела эта песня. Сквозь небольшие шумы прозвучала леськина требовательная просьба:

— Срочно на мосту!

— На к-каком, — растерялась я немного.

— На въезде.

Она захлопнула крышку своей гламурной дорогущей раскладушки, этого я не видела и даже не слышала, но представила так реально, будто Леся стоит сейчас прямо передо мной. Судя по голосу, у неё не всё в порядке, то есть по такому безжизненному пустому лишённому эмоций тону вообще ничего подумать нельзя, а раз так, то я предполагала наихудшее, и я даже спросить не успела, так ли оно. А теперь кляла себя в этом, спешно набирая номер такси и заказывая машину.

Такси приехало неожиданно быстро, обычно мне с ними не везёт. Всё время у водителя, которого агентство меня забрать отправит, либо колесо спустит, либо ему в зад кто-нибудь въедет особенно чайниковатый, либо пробки в городе образуются именно к подъезду к моему дому. Так что я была немного ошарашена, но в целом рада.

Водитель всю дорогу пытался выпытать у меня «зачем мне надо ехать в глухую ночь на мост», «не собралась ли я с него бросаться» и если да, то «можно ли посмотреть и заснять на видео». На что я категорически качала головой, мотая ею, словно у меня нервный тик конечной стадии с прогрессирующей шизофренией на пару, потому что я без конца пялилась на дорогу, нетерпеливо пытаясь углядеть впереди карету скорой помощи и милицейские машины с мигалками и завываниями сирены. Вернее, всё это я мечтала видеть лишь в своём воображении, но никак не в реальности. Но на сидении ёрзала достаточно драматично для того, чтобы таксист начал меня жалеть и сказал, что не возьмёт с «бедного больного дитя» плату. А я начинала сомневаться в том, что он таксист… Неужели мне повезло встретить маньяка, не зря он приехал быстро, и авто у него без «шашечек», и вид у него достаточно впечатляющий воображение молодой девушки на предмет параноидального бреда.

— Дэвушка, ты нэ бэспокойса! Сичас мы тибя довэзом…

Куда он меня собрался отвозить?

Я вжалась в кресло, пытаясь казаться незаметной и с чувством переживая новый страх. Оказаться убитой сегодня в мои планы не входило. Тем более, если жизни я лишусь сейчас, то на моей скромной могилке будет красоваться новая обалденная фамилия «Охренчик», а не родная приличная «Матвеева». Уверена, на похоронах мне даже отпевальщики завидовать будут! В обратном смысле, конечно. Но это если отпевальщики будут. Да и если сами похороны будут. Мало ли что на уме у Чикатило носатого — убьёт, надругается и тело закопает. Фиг потом найдёшь.

Так что умирать сейчас вот никак нельзя! Ни при каких обстоятельствах.

Водитель сидел рядом, без конца поправляя наползающую на глаза кепку из старинной протёртой кожи, и хмыкал своим носом-грушей вселенских размеров:

— Ну, ты щэво, красавыца? Успээм мы к твой мост.

— А может я пешком? — пролопотал некто внутри меня, подозреваю, что это была та часть души, которую обычно запрятывают в самый дальний чердак, где она крышует на пару с летучими мышами.

— Зачэм пэшком, когда я ест? Ты не боысь! В момэнт домчу куда нада! А тэбэ куда нада? На мост. Сичас там будэм. Ты только нэ прыгай. Такой красавыца… — он поцокал языком и выразительно покачал головой, что мне стало ещё страшнее, хотя куда ещё больше.

— А скоро мост? — со своими переживаниями я немного дезориентировалась во времени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Скора, скора! Сичас толька в ларок заедэм и сразу на мост! — подмигнул мне обозначенный мною Джек Потрошитель, аж сердце подпрыгнуло и отозвалось тысячей ударов в минуту.

Он тормознул у вывески «24 часа» и направился покупать, наверное, верёвки, нож и… что там ещё нужно любому уважающему себя маньяку? Я не стала дожидаться его возвращения и убеждаться в правоте своих суждений, а просто выпрыгнула из машины, как только он склонился к отворившемуся окошку, чтобы осуществить покупку. Сомневаюсь, что он найдёт там весь нужный инвентарь. Ха! Пусть меня сначала найдёт.

Я быстро засеменила по обочине вперёд и только вперёд, почти задыхаясь от бега и осознавая, что за мной никто не гонится. Даже обидно как-то… А потом мне вдруг стало дико смешно, так что я стала корчиться в судорогах, не в силах остановиться. Да какой из этого одуванчика маньяк Генри Холмс вообще? Если только начинающий. А я больной на голову человек. Те маньяки, что в кино, вообще другие и совсем не похожи на озабоченных большеклювых орлов. Леська бы меня обсмеяла.

Вспомнив о подруге, вспомнилось и что она меня ждёт. Я припустила из последних сил, пытаясь дать себе ускорение, и даже успела ощутить что-то типа открывшегося второго дыхания, в существование которого до сих пор категорически не верила, когда добежала до середины моста и резко остановилась прямо около перильцы, на которой пристроилась попка очаровательно-грустной подруги. Её глаза старательно следили за яркой иллюминацией проплывающей под мостом баржи, лоб был разглажен, что свидетельствовало о спокойствии, но аура Леси лучилась отборным негативом, как это обычно бывает с телевизором — ты его выключил, но остаточное статическое электричество заставляет экран голубиться, правда, ненадолго. Но с моей подругой «ненадолго» категорически не прокатывает. Если уж разбрызгивать эмоции, то без ограничений.

Я подошла к ней и осторожно тронула за плечо. Я сразу не подумала об этом, мысль пришла уже по ходу дела, но вот если бы ко мне так сзади подошли, то сейчас бы мы с этим неудачливым кем-то уже бултыхались в тёплой, нагретой за последние дни духоты дни водице. Но у Леси моё появление ни особого удивления, ни восторга не вызвало. Просто констатация:

— Спасибо, что пришла, — её изящная ладонь накрыла мою, шершавую и немного покоцанную, потому что в последние дни все действия мне приходилось делать ею, вторая же недееспособна.

— Не за что, Лесь. Мы же подруги, — сказала я очевидную вещь.

Просто не знала, что ещё можно сказать. Очень хотелось спросить, что же случилось, но я не настолько нетактична, чтобы поджигать напалм её скачущего настроения. Не знаю, чего тут было больше: то ли врождённой интеллигенции, то ли мотивов самосохранения, но я молча гладила её по плечу, как бы говоря, что я рядом, что всё будет хорошо.

Она силилась сказать хоть что-то, но не могла. Ей казалось, что любой исторгнутый звук перейдёт в гулкие рыдания. Она молчала, будто старательно пытаясь проглотить ком, но ничего не выходило.

Я неведомым мне чутьём понимала, что с Лесей происходит, что её горло словно оковано цепями, и сложно сказать что-либо, но она справилась, и пусть дались её хриплые слова с трудом, но после длительного молчания она сухо выплюнула:

— Я теперь беспризорница.

— Беспризорница? — спросила я.

Подруга молчала, потом кивнула. На её щеке предательски блеснула слеза. Я обняла её настолько крепко, насколько могла позволить моя нерабочая рука, висящая на шее мёртвым грузом, и только ползающие под гипсом мураши, распространяющие в тесном пространстве чесотку, не давали мне похоронить ту в своём ярком воображении.

— Ты меня раздавишь, — прокряхтела Леся, она явно оживала, не привыкшая показывать слабость другим. Высвободилась немного из моей хватки, но не отпустила моей руки.

— Прости…

— Спой мне, — попросила она после ещё минутного молчания сразу же, как только баржа, показав нам корму, скрылась в ночи.