Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

поговорить, – сказала она сурово.

– Ты же знаешь: чтобы ответить, мне сперва нужно напиться крови.

– Разве не достаточно той, что перепачкала пассажирское сиденье «Джульетты», когда я потеряла девственность?

– Какой смысл вспоминать все эти замшелые истории вековой давности, Ада? Даже не пытайся заставить меня повиниться, со мной этот номер не пройдёт. Но раз уж мы встретились, я готов поговорить, хотя и вижу, что ты не принесла священной жертвы.

– Хочешь жертву? Вот тебе жертва: я, тогдашняя Ада! Я был несовершеннолетней, и стоило мне подать в суд, у тебя были бы большие проблемы.

– Какие проблемы? Я бы на тебе женился, а ты прекрасно знаешь, что по закону брак и сейчас аннулирует любое преступление.

– Но ты на мне не женился.

– И не жалею об этом. Ты была шлюхой, готовой задрать юбку на любом откидном сиденье, на какое только могла забраться.

– Я была невинна! По крайней мере, нетронута. Это ты меня всему научил.

– Джинетта никогда бы не позволила мне проявить к ней неуважение. Она была ещё девственницей, когда я на ней женился.

– Вот только не говори, что выбрал её именно за это. Что до меня, то тут, похоже, уважением и не пахнет.

– А с чего бы это я должен уважать наглых девок, готовых учиться всяким мерзостям? Ты, надо сказать, выучилась быстро. Тебе же это нравилось, правда? Тебя ни разу не приходилось уговаривать. Женись я на тебе, где гарантия, что ты не стала бы заниматься тем же самым у меня за спиной?

– У тебя за спиной? Никогда! Я что, тебе когда-нибудь врала?

– Ты врала своим родным. И тайком от них каталась со мной в машине. Чего же ещё мне было ожидать, кроме лжи? Ты не подчинялась бабушке, и мне бы не стала.

Ада аж задохнулась от негодования: если бы так с ней говорил кто-то из ровесников дяди Тана, она бы смолчала, но стерпеть подобное от Фабрицио никак не могла.

– Подчиняться, значит? Это так ты себе представлял наш брак? А я была и остаюсь свободной! – закричала она, инстинктивно взмахнув рукой, чтобы дать ему пощёчину. Но ладонь, как и ожидалось, не встретила сопротивления, лишь заставив очертания Фабрицио поколебаться.

– Чересчур свободной. В этом всегда и была твоя проблема, – презрительно усмехнулся призрак.

– Ну, я, по крайней мере, не назвала бы дочь Сабриной! Что за вульгарное имя! Хотя чего ещё ждать от выскочки, бездельника, тупого нувориша, читателя Eva Duemila[64]... – все это Ада выпалила на одном дыхании, и с каждым эпитетом её ярость только усиливалась.

Она взглянула на свои ноги: не хватало ещё отправиться в царство теней босиком! Но нет, на ней были любимые «Camperos» с усиленным мыском. Тогда она глубоко вздохнула и изо всех сил двинула Фабрицио (точнее, призрак Фабрицио) в колено. На сей раз сапог не прошёл насквозь, что заставило бы её, как хотелось Гомеру и Вергилию, пошатнуться и отступить назад, – он вдруг встретил на своём пути твёрдую кость, которая с громким треском переломилась пополам, как сухая палка. Скелет Фабрицио, лишившись опоры, рухнул на камни и развалился на части. Последним упал череп. Ада пнула его ещё разок, и тот укатился куда-то вдаль.

До чего же абсурдными иногда бывают сны!

4

Пока Ада чистила зубы, мысленно отбирая свои вещи из шкафчика в ванной, чтобы уходя, не забыть сложить их в розовый нейлоновый пакет и забрать с собой, зазвенел телефон. Это был муж Дарии, Микеле, он звонил из банка, куда не так давно устроился работать.

– Слушай, ты вчера забыла у меня в машине бузуки[65], так я оставил его у консьержа.

Интересно, знает ли он о Джулиано. Они приятельствовали, но, как это часто бывает между мужчинами, не имели привычки откровенничать, тем более о личной жизни. Да и потом, Микеле – парень с принципами. Даже если он в курсе «побега» её партнёра, дождётся, пока Ада выберет момент и сама расскажет всё Дарии. И пока этот момент не пришёл. Единственным человеком, которому она могла открыться, от которого хотела получить совет, был дядя Тан. Но сперва придётся поговорить с доктором Креспи и узнать, нет ли риска, что внезапно возникшие треволнения повредят его выздоровлению. А вот реакция Лауретты Аду не слишком беспокоила, хотя она знала, что кузина непременно воспользуется ситуацией, чтобы раскритиковать её образ жизни и наговорить гадостей.

Она накинула халат, двумя движениями щётки пригладила волосы и спустилась вниз, чтобы забрать у консьержа забытый инструмент – Йоргос, один из музыкантов Плессаса, подарил его ей накануне отъезда из Греции.

Когда труппа Мимиса Плессаса наконец добралась до Эпидавра, музыканты и певцы были поражены, что доцент одного из самых известных университетов мира специально прилетела из Италии, чтобы присутствовать на премьере. Они