Меч Кайгена - М. Л. Вонг

Мисаки оказалась лицом к лицу с четверыми в желтой форме — не совсем лицом к лицу. Ее тело было чуть повернуто, чтобы скрыть меч на бедре, придавая ей облик хрупкой домохозяйки. Это прикрытие в чем-то было даже лучше тени.

МАМОРУ

Гора из ржавой стала красной. Тучи, созданные фоньей, пропали, небо снова было ясной, но сиял не яркий свет дня. Закат касался уже пропитанного кровью снега, озаряя горный склон в трупах красным светом.

Среди месива из трупов в желтой и черной одежде Мамору нашел два обмякших тела в голубом — Мизумаки — и два в светло-сером — кузены Юкино-сэнсея. Дядя Такаши стоял в двух баундах от него, выглядя утомленно. Но он все еще улыбался. Он и Тоу-сама единственные остались стоять.

— Вы… убили их всех, — потрясенно прошептал Мамору. — Всех элитных солдат.

— Наши товарищи Юкино и Мизумаки помогли до гибели, — сказал Тоу-сама. — Их семьи могут гордиться.

— А самый быстрый? — спросил Мамору. — Убийца дракона?

Дядя Такаши рассмеялся.

— «Убийца дракона»? — за улыбкой была капля раздражения, но Мамору думал, что боец, который превзошёл в бою один на один Юкино-сэнсея и сдерживал братьев Мацуда заслужил этот титул. — Твой отец с ним разобрался, — дядя Такаши одобрительно улыбнулся Тоу-саме.

— Почти, — Тоу-сама сжал пальцы правой руки, на лице проступило немного раздражения. — Он не умер.

— Да, — сказал дядя Такаши. — Выглядит как прямой удар.

— Я немного промазал, — сказал Тоу-сама. — Копье попало, но не в сердце.

— Он все еще далеко отлетел, — отмахнулся дядя Такаши. — Он оглушен, и падение убьет его.

Мамору заметил движение внизу — фигуры в желтом перебирались через развалины западной деревни, шли к ним.

— Собирайтесь с силами, — сказал дядя Такаши брату и племяннику. — Бой станет только тяжелее.

В тот миг движение на ближайших камнях привлекло внимание Мамору. Он и дядя потянулись за оружием, подняв джийю, но Тоу-сама поднял руку.

— Это один из наших.

Так и было, на камнях появилась фигура в кимоно и хакама. Его ладони сжимали длинный бамбуковый лук.

— Катакури-сэнпай! — удивленно сказал Мамору.

Катакури Хакузора был самым юным лучником из тех, кто прикрывал северный проход, худой и тихий мальчик на год старше Мамору в академии Кумоно.

— Почему ты бросил пост? — осведомился дядя Такаши.

— П-поста больше нет, Мацуда-доно, — сказал мальчик. Его ладони на луке дрожал.

— Что?

— Только я… — его голос оборвался, слезы текли по лицу, оставляя следы. — Простите, Мацуда-доно. Остался только я.

— Что?

— Они пробились за сиирану. Мой отец послал меня сказать вам… Поста нет.

— Что это значит, сэнпай? — паника заполнила Мамору. — Они в деревне?

— Мы пытались их остановить…

— Такеру, — тут же сказал дядя Такаши. — Вернись в дом.

Тоу-сама застыл, колебания мелькнули неожиданно на его лице.

— Нии-сама…

— Сейчас! — приказал дядя Такаши. — Тебе нужно защитить Сецуко и других.

— Но тут еще наступают ранганийцы, — сказал Тоу-сама. — Я должен остаться и помочь тебе сдерживать их. Мамору должен вернуться.

— Мы не можем рисковать судьбой семьи, посылая четырнадцатилетнего мальчика, хоть и умелого. Ты — самый сильный боец, ты пойдешь. Обеспечь выживание нашей семьи.

Это было логично. Мамору не знал, чтобы Тоу-сама отказывался от логики… или спорил с приказами. Но он не слушался. Он посмотрел на Мамору, потом на брата.

— Нии-сама… прошу…

— Что? — рявкнул дядя Такаши, готовый ударить брата.

— Я… не так силен.

— Так, — тон дяди Такаши прозвучал резко, а не ободряюще. — У тебя есть приказ.

Джийя Тоу-самы поднялась, словно в бунте. На жуткий миг Мамору поверил, что его отец нападет на его дядю, а потом джийя Тоу-сама стала спокойной. Невидимое напряжение покинуло его тело.

— Да, Нии-сама, — сказал он без эмоций, опустив взгляд. Он даже не посмотрел на Мамору, сказав ему. — Держи линию.

— Да, сэр, — сказал Мамору.

Не оглянувшись на брата и сына, Тоу-сама повернулся и помчался по горе. Не было времени смотреть ему вслед. Следующая волна врагов почти достигла их.

Солдаты были желтыми, но их вела фигура в черном с парой мечей в руках.

— П-прости, дядя, — Мамору занял боевую позу. — Я не знаю, как помочь с продвинутыми атаками или…

— И не нужно, — дядя Такаши смотрел на наступающих солдат. — Разберись с четверыми вдали слева, а остальных оставь мне.

— Да, дядя.

Катакури Хакузора тоже занял позицию. Хоть колчан юноши был пуст, он создал стрелу изо льда и вложил в лук.

— Не стоит, Катакури-кун, — сказал дядя Такаши.

— Мацуда-доно?

— Этот бой не твой. Поднимись на гору и защити женщин и детей.

В отличие от Тоу-самы, юный Катакури не нуждался в повторении.

— Да, Мацуда-доно, — он поклонился и повернулся бежать по горе.

И фоньяки напали на них.

В этот раз Мамору не застыл. Что-то в нем зачерствело, когда жизнь покинула Юкино-сэнсея — словно кусочек спокойной ньямы мечника перешел в него. Его клинок уже вкусил кровь. Теперь он знал чувство, движения давались проще. Первый фоньяка поймал его катану животом, развалился на два куска. Второй мудро отпрянул от оружия Мамору, отвел руку для атаки. Слишком медленно. Мамору бросил ледяной снаряд в его горло.

Еще два фоньяки выстрелили воздухом в него одновременно. Он отскочил от одной атаки, но другая попала в его грудь, выбила дыхание из его тела. Он пошатнулся, и один из врагов использовал момент и бросился, чтобы схватить его за ведущую руку, обездвижит ее железной хваткой.

«Умный ход», — с горечью подумал Мамору. Он был быстрее, но не сильнее, он не мог вырваться из хватки взрослого солдата.

Фоньяка отвел меч для убийственного удара. Даже если бы Мамору хватало сил, чтобы биться с взрослым теонитом, он не успел бы высвободить ведущую руку. Но он всегда мог перекрыть нехватку силы скоростью.

Мужчина не успел закончить взмах, Мамору вонзил костяшки во льду в его лицо. Удар был для отвлечения. Он не сломал фоньяке нос, даже хватка не ослабла. Но у Мамору появился миг, чтобы притянуть молекулы воды вокруг.

Вода собралась в его левой ладони, стала оружием, отражением металлического в правой руке. И Мамору взмахнул оружием. Это был не Шепчущий Клинок, Мамору это знал. Его лед был недостаточно острым, чтобы разрезать сталь, но он ощутил хищный трепет гордости, когда он оказался достаточно острым, чтобы резать мышцы человека. Фоньяка завизжал, выронил меч, кровь брызнула из его плеча. Но он не отпустил правую руку Мамору.

Мамору поднял ногу и пнул истекающего кровью мужчину в живот, сбивая его. Хватка фоньяки была такой упрямой, что он вырвал катану Мамору из его руки, падая. Это было не важно. Правая ладонь Мамору инстинктивно присоединилась