Верхом на раторне - Пэт Ходжилл

— Зачем?

— Потому что я её видела, сначала у моих покоев, зовущую меня, а потом рядом с Котлом Тёмного Порога.

К её удивлению под украшением из седеющей щетины его широкое лицо побледнело.

— Я уже сказал, что твоё пребывание здесь — это безумие, а теперь это.

— Теперь что, ран? — спросила она, сбитая с толку его смятением. Он собирается снова её ударить, разразиться слезами или упасть в обморок? — Это связано с чем-то, из-за чего её называют «Стыд Тентира» и почему именно так?

Он маячил над ней подобно каменному утёсу, как будто собираясь разбить её вопросы об эту монолитную массу, а возможно и её саму.

— Просто исчезни отсюда! — проревел он вниз на неё, да так, что по всей конюшне к ним повернулись головы, а Жур сбежал. — Ты меня слышала? Убирайся отсюда!

Она смотрела ему вслед, пока он, тяжело ступая, уходил прочь.

Мастер-лошадник поспешно подошел, чтобы посмотреть из-за чего весь шум-гам.

— Эй, эй, немедленно вспомни, что сказал тебе Комендант о том, чтобы не сводить своих инструкторов с ума, леди, — сказал он, добавив, — но это не похоже на Харна Удава, чтобы он так грубо тебя прогнал. Ради Троих, что ты ему сказала?

— Только то, что видела Белую Леди. Что в это такого ужасного?

Лохматые брови мастера поползли вверх, как будто пытаясь взобраться на покрытые пятнышками высоты его лысой головы. — Ну, это сюрприз, учитывая, что эта бедняга была мертва сорок лет. И нет, я не скажу тебе, как или почему, если этого не сказал главный офицер твоего дома. Тем не менее, я слышал разговоры, что если кто-то из Норфов увидит её, то это предвещает его смерть.

— О, — сказала Джейм, переваривая это. — Ран, а Харн не может немедленно исключить меня из Тентира?

— Нет, нет. — Он одобрительно похлопал её по плечу, как мог бы успокаивать нервную молодую кобылу. — У вас впереди ещё много испытаний, чтобы провалиться, и лошадей, чтобы с них свалиться. Всё в своё время.

V

Охота вернулась в сумерках следующего дня в ужасающем смятении и беспорядке.

Все как один были покрыты грязью и синяками, в порванной одежде и с проломанным оружием. Собаки хромали, головы опушены вниз, да и большинство лошадей прихрамывало. Комендант сам вёл свою верховую лошадь, на спине которой раскачивался саргант, его голова была замотана окровавленными тряпками. Другие раненные рандоны двигались с помощью друзей или их несли на самодельных носилках.

— Трое, — сказал Харн, глядя на всё это с широко раскрытыми глазами, как и большинство кадетов, которые собрались, как и прошлым утром, у перил тренировочного квадрата, на этот раз в оглушающей тишине. — И это всё натворил этот чёртов жеребёнок?

— Почти ничего из этого, — ответил Шет, помогая спуститься сарганту. Товарищи того по дому поспешили ему на помощь. — Я послал за целителем, — сказал им Комендант. — Тут есть несколько сломанных конечностей. С другой стороны, это — самый тяжёлый случай.

— Нет, не раторн, — озабоченно повторил он Харну, повернувшись, чтобы помочь другому раненому. — Мы, так сказать, пробежали через дерево, или, точнее, дерево пробежало через нас.

Остаток рассказа пришлось ждать до обеда за общим офицерским столом. Почти каждый из присутствующих был в бинтах, шинах и тому подобное. Целитель, одолженный у Общины Летописцев с Горы Албан, остался с израненным саргантом. В остальном, на этот раз присутствовал даже Комендант, хотя это было сомнительным благом: никто не осмеливался заговорить об охоте раньше него, и вот он сидел, невозмутимо потягивая маленькими глотками вино, которое он приказал подать вместо обычного сидра, одетый в куртку из роскошного пурпурного бархата с отделкой чисто голубого цвета. В отличие от своих товарищей охотников он нашёл время чтобы помыться.

Харн тоже пил, гораздо больше, чем обычно. Он был потрясён и напуган явлением Джеймс Белой Леди и, без сомнения, выставил себя тогда дураком, к счастью, во время отсутствия Коменданта. С тех пор, у него было время подумать. Независимо от того, что он чувствовал относительно Бел-Тайри и тех ужасных событий, которые последовали за её смертью, или исчезновением, или что-бы-это-ни-было, теперь он почувствовал, что недооценил Лордана Норф. Ему было сложно не смотреть на неё как на ужасно уязвимую версию её брата или хрупкого ребёнка по сравнению с её товарищами кадетами кендарами, но последние новости Брана его приободрили.

С другой стороны, его, как обычно, сводила с ума сдержанность и немногословность Шета. Наконец он со стуком поставил стакан, не обращая внимание на то, что тот разлетелся вдребезги. Его соседи дёрнулись в стороны, уклоняясь от летящих осколков.

— Ну? — прорычал он. — Ты что, собираешься просидеть всю ночь, самодовольно ухмыляясь как кот в сметане? Что там случилось?

Шет выудил осколок стекла из своего оленьего рагу и положил его рядом с тарелкой. — Ты никогда не отличался терпением, а, Харн? Ну хорошо.

Он сложил руки и заговорил как будто с ними, тонкая кривая улыбка исказила его мрачное лицо. — Как вы могли догадаться, раторн нам так и не попался. Его след заканчивался безнадёжной путаницей, пересекаясь, пересекаясь и снова пересекаясь. Очевидно, что он играл с нами и без сомнения весьма этим забавлялся. К тому же, затем мы запутались в блуждающих обрывках тумана Предвестий и повстречались с редким явлением древесного дрейфа.

Кто-то, выпивший не меньше Харна, засмеялся.

— Эт-то правда. Я угодил в ползучую рощу сумаха и меня чуть не унесло прочь, Трое знают куда.

— Тебе ещё повезло, — угрюмо сказал другой, его руки были покрыты беспорядочными перевязками, поэтому он мог только мрачно смотреть на свою нетронутую еду. — Кусты облако-колючек тоже перемещались. Как и шиповник. И заросли малины.

— Ах, шипы жизни, — пробормотал Шет. — Такие сладкие. Такие острые. Однако происходящее не было действительно… ээ… интересным до наступления прошлой ночи. Мы уже ложились спать, когда впервые услышали это. Всё началось с приближающегося шума веток, я подумал, что мы угодили в грозу, но ветра не было. Потом это ворвалось в наш лагерь. Я думаю, — рассудительно добавил он, — что мы просто оказались на её пути.

— На чьём пути? — потребовал ответа Харн, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться.

— Что, я не сказал? Это была золотая ива. Неистовая и безудержная.

— Когти Бога, Комендант! Вы что, не знаете как надо рассказывать истории? — Перевязанный рандон наклонился вперёд, положив локти прямо на свой обед.

— Слушайте. Сначала, как и сказал Шет Острый Язык, мы услышали, как нечто могучее рвётся через лес. Что до меня, то я думал уж не сам ли Тёмный Судья и само правосудие вот-вот падут на нас. Затем, сама земля начала корчиться. Наружу из неё вздымались корни, а скалы погружались под землю. Понимаете, земля стала такой же мягкой как зыбучие пески, и я бился в её хватке, весь опутанный ползучими отростками, похожими на множество стальных верёвок. Потом появилось дерево.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});