i af0d3b7246f951a5 - Admin

     — Что это там прикреплено сзади?

     — Вам подарок из Трехречья, господин. И письмо. Сказали отдать, если господа спросят.

     Милан взял письмо, повертел в руках и отдал Вацлаву.

     — Тебе. От Димочки.

     Вацлав взял письмо.

     — Когда его доставили? — спросил он у служителя.

     — Позавчера, господин. Но было строго-настрого велено отдать, только когда спросите.

     Вацлав вздохнул и распечатал письмо.

     — Собственно говоря, это не письмо, Милан, — сообщил он, изучив содержимое. — Это инструкция, как переделать сани в телегу.

     — Все-таки Володимир очень оригинальный человек.

     — Да уж, не без того.

     Через полчаса они уже подъехали к пропускному пункту в Великое княжество Московское. Вацлав сошел с саней и протянул документы.

     — Цель поездки? — спросил пограничник, придирчиво изучив бумаги.

     — По обмену опытом, — нейтрально отозвался маг.

     — Каким?

     — Магическим.

     — Так, вы маг? — недоверчиво переспросил стражник.

     — А что, не похож?

     Пограничник пожал плечами. Если бы этот худощавый блондин был магом, он бы уже давно заставил его пропустить его куда угодно, даже не раскрывая рта. Вацлав не часто практиковал телепатию, но мысли пограничника он прочел без малейших затруднений. Что ж, теоретически сделать то, о чем думал этот парень, было возможно. Даже на границе. Может быть, даже и не будет отдачи. А если будет, то, что ж, мгновенная смерть для мира, и очень долгая жизнь в восьмом измерении. Вацлава не тянуло в восьмое измерение. Поэтому он решил применить бытовую магию и достал из кармана несколько крупных купюр. Похоже, это был самый мощный вариант местной магии. По крайней мере, пограничник, кланяясь, проставил необходимые печати, отдал ему бумаги и даже подсадил под локоток в сани. Вацлав сел на свое обычное место и откинулся на подушки.

     — Янош, после подобных коллизий, мне почему-то сразу хочется есть.

     — Это потому, что вам нужно как-то утешиться после таких вот непроизводительных расходов. А что может утешить лучше хорошего многоэтажного бутерброда?

     — Два бутерброда. Можно даже без брода.

     Янош расхохотался.

     — Мне повезло, что у Милана такой богатый словарный запас.

     — Да? Кто бы мог подумать!

     — Чем издеваться, лучше вырешил бы мне бутерброд. И пива. Я ведь точно знаю, что Стас прихватил с собой столько ящиков, сколько вместилось под сидениями.

     Вацлав засмеялся, положил на тонкий кусочек хлеба ломтик ветчины, сверху кусочек соленого огурчика, сверху пару кружков колбасы, сверху капустный листик, а на него кусочек холодного ростбифа. В таком виде он отдал бутерброд своему секретарю.

     — Стас, открой бутылочку пива, видишь, у Милана душа горит, выпить хочется.

     Милан одобрительно оглядел бутерброд.

     — Ты прекрасно готовишь, Вацлав. Я теперь всегда буду оставлять тебе дежурство по кухне.

     Стас аж поперхнулся. На его взгляд, Милан временами зарывался. Он посмотрел на Вацлава. Тот с гордым видом готовил бутерброды для остальных членов компании. Стас немного подумал и принялся открывать и раздавать пиво. Может быть Вацлав и прав. Всяко лучше так, чем скучная и изысканно вежливая церемонность. С другой стороны, Милан тщательно соблюдал этикет при посторонних. Все-таки тяжелая это работа, быть доверенным секретарем у большого начальника!

     Сани выехали на большую дорогу. Дорога была довольно широкая, по обеим сторонам поросшая смешанным лесом, покрытым пушистым снегом. Все это великолепие ослепительно сияло на солнце.

     — Тяжело ехать, — отметил Милан. — Глаза слепит.

     Стас вздохнул. С недавних пор он вообще не любил солнечную погоду. А сейчас он бы и рад был предложить свои услуги, да не решался из-за все той же нелепой истории. Он заметил, что Вацлав что-то протягивает Милану. Он повернул голову, и увидел, что это темные очки.

     — Возьми, Милан. Еще один подарок от Димочки.

     — От Димочки? — засмеялся Милан, надевая солнцезащитные очки.

     — Да. Знаешь, за те ночи, что мы провели с ним в бесконечных разговорах, мы успели переговорить обо всем. В частности, и об еще одном таком вот ярком дне. И Димочка посоветовал нам пользоваться солнцезащитными очками.

     — За восемьсот без малу лет можно разжиться некоторым опытом, — отметил Милан. — Куда мы едем, Вацлав?

     — Столица княжества — Москва. Димочка говорил, что это местный культурный центр. Если верить его словам, с давних пор принято, что туда съезжается большинство крупных ученых и талантливых людей в других областях науки и искусства. Вот только непонятно. Если туда съезжается такая прорва талантов, то там должен быть офигенный генофонд, там таланты должны рождаться сами, и без притока талантов со стороны. Тем не менее, Димочка утверждает, что они туда съезжались тысячу лет назад, съезжались восемьсот и продолжают это делать во все послевоенные годы. Возникает вопрос, на мой взгляд, более чем закономерный. Как сохраняется хороший генофонд в провинциях, и почему он такой фиговый в столице. Я лично вижу только одно объяснение.

     Вацлав таинственно замолчал.

     — Какое? — с любопытством спросил Милан.

     — Гиблое место.

     — Это объясняет ситуацию в столице, зато не объясняет положение в провинциях, — серьезно возразил молодой человек. — Мне кажется, что здесь ситуация гораздо сложнее. Думается, высокая концентрация талантливых генов в столице как раз и способствует рождению многочисленных талантов в провинциях. За счет фонового излучения. И чем выше концентрация талантов в столице, тем больше фоновое излучение, и, соответственно, тем больше гениев рождается на стороне.

     — Излучение? — скептически протянул маг. — Гены излучают, что ли?

     — Да. Причем, заметь, в самой столице это дает отрицательный результат. Вероятно, гениальность гасится при наложении излучений. Как-то это называется по-ученому? Да, интерференция.

     — Интересная теория, — усмехнулся Вацлав.

     — С другой стороны, все можно объяснить гораздо более прозаически, — неторопливо продолжал молодой человек. — В провинциях рождается большое количество гениев за счет культурно-просветительской деятельности столичных талантов. В смысле они ездят в творческие командировки, и способствует развитию талантов на стороне.

     — А в столице? — смеясь, спросил маг.

     — Но ведь провинциалы тоже в командировки ездят, — невозмутимо ответил Милан.

     Милан заметил впереди указатель и притормозил.

     — До Богоявленска тридцать километров. К обеду должны доехать, а Вацлав?

     — Уже проголодался? Сделать еще бутерброд?

     — Спасибо, я еще предыдущий не доел.

     — Что ты на него любуешься, что ли? Давай-ка я сяду на козлы.

     — Перебьешься. Мне практиковаться надо. А то сам обещал дать мне несколько уроков, а как до дела, так тебя нет.

     — Кажется, я обещал это сделать в Верхней Волыни.

     — Ну, если уж ты сейчас не можешь для этого выкроить часок, то там ты вообще вряд ли найдешь время вспомнить о существовании таких низменных вещей, как лошадь.

     Вацлав перебрался вперед и сел рядом с Миланом.

     — Что ж, давай учиться, — со вздохом предложил он. — Стас, открой еще по бутылочке пива.

     — С удовольствием, — отозвался тот. — Но может быть, вы уступите место возницы мне? А то если пьянствовать, упулившись в сверкающий разными гранями лошадиный зад, то и укачаться недолго.

     — Нет, Стас, вы просто не прониклись серьезностью ситуации, — возразил Милан. — Алкоголь в умеренных дозах способствует концентрации умственных усилий. Кстати, насколько я слышал, точнее, читал, в стародавние времена его применяли для этой цели и в магии. Но это только беднейшие классы населения. Те, кто не могли докупиться до настоящей мухоморовой настойки.

     — Было дело, — засмеялся Стас. — Но это, порой, приводило к совершенно непредсказуемым последствиям.

     — Ах, когда можно предсказать жизнь прямо до мелочей, это такая проза, что дальше некуда. В жизни всегда должно быть место подвигу. А, соответственно, и поэзии.

     — Смотрите, не врежьтесь в ближайшее дерево. Это будет поэтично, спору нет, зато сразу станет холодно.

     Милан покачал головой.

     — Нет, Стас. Холод и поэзия несовместимы.

     Дорога, по которой ехали верхневолынцы, была весьма оживленной. Экипажи ехали плотным потоком в обе стороны. Ответвлений от основной трассы также было множество. К тому же они частенько проезжали мимо деревень, что снижало скорость движения.

     — Судя по виду, деревни не слишком-то богатые, — рассуждал Милан. — Но это вполне объяснимо — климат. Самый трудолюбивый хозяин на севере всегда достигнет меньших результатов, чем средний разгильдяй на юге. Закон природы, против него не попрешь. И здесь как раз вступают в свои права законы диалектики. Основной климатический закон диалектики гласит, что чем лучше климат, тем меньше земля требует вложений труда и денег, что есть ни что иное, как овеществленный, точнее, обумаженный труд, тем больше она может прокормить народа, и, следовательно, тем лучше за ней ухаживают, хотя этого и не требуется. Возьмите, для примера, сверхухоженные села Верхней Волыни. А в холодном суровом климате земля может прокормить примерно на порядок меньше людей и то, если за ней будут серьезно ухаживать. А вот ухаживать-то и некому. Димочка тебе не говорил, здесь как, такие же милые порядки, что и в Трехречье?