Где живет счастье - Джоджо Мойес

– Все нашел. Господи, похоже, прежде чем надеть этот галстук, его не помешает немного прогладить!

Сюзанна отогнала страшный образ и полезла в ящик столика за часами. Она слышала, как Нил что-то бурчит насчет гладильной доски, потом все стихло.

– Что это такое?!

Она надеялась, что Джесси так и не успела ничего понять. Алехандро говорил, что она не страдала, ведь, когда он пробирался к ней через обломки дерева и битое стекло, она уже была мертва.

Нил стоял у Сюзанны за спиной.

– Что это такое?! – повторил он, изменившись в лице.

Она повернулась на табурете и уставилась на направление к врачу, которое он держал в руке. На направлении было отчетливо написано: «Клиника планирования семьи». На лице Сюзанны невольно появилось виноватое выражение.

– Я собиралась тебе сказать. – (Он ничего не ответил, а только продолжал трясти у нее перед носом этой бумажкой.) – Ну, я записалась к врачу.

Бумажка была розовой – при данных обстоятельствах явно не самый уместный цвет.

– Чтобы…

– Чтобы вставить спираль. Прости.

– Спираль? – (Она смущенно кивнула.) – Спираль?!

– Послушай, я ведь там даже еще не была. Учитывая то, что произошло с Джесс, и вообще. Я пропустила прием.

– Но ты собиралась пойти. – Голос у Нила был совершенно убитый.

– Да. – Она подняла голову. И, встретившись с ним взглядом, поспешно отвела глаза. – Да, собиралась. Нил, пойми, я еще не созрела. Мне казалось, что я готова, но ошибалась. Слишком много всего происходит. И мне надо сперва утрясти дела.

– Утрясти дела?

– Да. С отцом. С мамой. Я хочу сказать, с моей родной матерью.

– Значит, ты хочешь утрясти дела с родной матерью.

– Да.

– И как, по-твоему, сколько времени это займет?

– Что?

Сюзанна поняла, что он в ярости. Он повернулся к ней и с маниакальной настойчивостью повторил саркастическим тоном:

– Сколько. Времени. Это. Займет.

– Откуда мне знать? Столько, сколько потребуется.

– Значит, сколько потребуется. Боже мой, я должен был догадаться! – Он нервно мерил шагами комнату, словно детектив из телесериала, объясняющий принцип хорошо распланированного преступления.

– Что?

– Единственная вещь, которую я безумно хотел! Единственная вещь, насчет которой, как мне казалось, мы договорились. И вот нате вам, получив все, что хотела, Сюзанна вдруг передумала!

– Я вовсе не передумала!

– Нет? Нет?! Тогда зачем тебе эта проклятая спираль? Ведь после нее тебе вряд ли придется рассчитывать на устрицы с шампанским в честь долгожданной беременности!

– Я вовсе не передумала.

– Тогда зачем тебе это, черт побери?!

– Не ори на меня! Послушай, мне очень жаль. Понятно? Нил, мне действительно жаль. Но прямо сейчас я не могу этого сделать. Не могу.

– Ну конечно не можешь…

– Давай не будем. Договорились?

– Не будем – что? Что я такого, черт возьми, делаю?!

– Ты на меня наезжаешь. Я еще не успела похоронить лучшую подругу. Понятно? И я вообще не знаю, что будет дальше.

– Лучшую подругу? Да вы знакомы-то всего ничего! Меньше чем полгода.

– Неужели для дружбы теперь необходимы временные границы?

– Но ты вообще сомневалась в ней, когда она еще только начинала работать. Тебе казалось, будто она тебя использует.

Сюзанна резко поднялась и протиснулась мимо Нила к двери:

– Поверить не могу, что мы сейчас ведем этот разговор!

– Нет, Сюзанна, это я поверить не могу, что именно сейчас, когда, как мне казалось, мы вернулись на правильный путь, ты в очередной раз все саботируешь! И я тебе больше скажу. По-моему, здесь происходит что-то еще. Что-то такое, что ты от меня скрываешь.

– Ой, я тебя умоляю! Не будь смешным!

– Не быть смешным?! Тогда что, по-твоему, я должен сказать? «Боже мой, значит, ты все же не хочешь ребенка! Не волнуйся, дорогая! Я как-нибудь переживу… Мои чувства не в счет. Впрочем, как всегда».

– Нил, давай не будем. Не сейчас. – Сюзанна порывисто надела пальто, заранее зная, что непременно сопреет в нем.

Нил продолжал стоять перед женой, упрямо не давая ей пройти:

– Итак, Сюзанна, когда ты перестанешь думать только о себе, а? И вспомнишь наконец, что у тебя все-таки есть муж? И что он тоже живой человек?

– Ради бога, Нил…

– Сюзанна, я не святой. И мне надоело с тобой нянчиться. Надоело проявлять понимание. Я иссяк. Реально иссяк. И я не вижу выхода из этого положения…

Сюзанна неожиданно заметила, какой у Нила потерянный вид. И погладила мужа по щеке, бессознательно скопировав материнский жест:

– Послушай, поговорим об этом после похорон. Договорились? Я обещаю…

Нил стряхнул ее руку и пошел открывать дверь, поскольку на улице уже сигналило прибывшее такси.

– Поживем – увидим, – не оглядываясь, пробормотал он.

По всеобщему мнению, похороны оказались просто ужасными. И не то чтобы преподобному Ленни не удался его панегирик, нет, он был и цветистым, и уместным, и достаточно остроумным, а значит способным вызвать слабую улыбку на устах скорбящих; и не то чтобы церковь выглядела недостаточно нарядной: дамы из супермаркета приложили максимум усилий для украшения ее цветами, так что сторонний наблюдатель вполне мог решить, будто попал на свадьбу. И не то чтобы солнце светило недостаточно ярко: небо было лазурным, тем самым позволяя надеяться, что место, куда должна попасть Джесси, будет поистине чудесным – безоблачным, светлым и звенящим от пения птиц, одним словом, полностью соответствующим нашим представлениям о рае.

Нет, просто вне зависимости от антуража было нечто ужасное, нечто неправильное в самом факте похорон Джесси. И в том, что Господь забирает лучших из нас, тогда как гораздо менее достойные остаются жить. А еще в этой крошечной бледной девочке, которая неподвижно стояла за передней скамьей и крепко сжимала бабушкину руку, и в пустом месте рядом с малышкой, свидетельствовавшем о том, что, хотя у нее умер только один из родителей, она теперь круглая сирота.

Кэт попросила Сюзанну встать рядом с ней у гроба. И Сюзанна, ответившая, что почтет за честь, заняла место среди дальних родственников Джесси и ее школьных друзей, старясь не чувствовать себя самозванкой и не вспоминать о том, где Джесси встретила свою смерть.

Он даже не сделал попытки прийти, сообщил ей накануне преподобный Ленни, навестивший парня в больнице. И хотя святому отцу это явно претило, он сказал, что его священный долг состоит среди прочего в том, чтобы утешать грешников. (А ведь ни один человек не навестил парня, да и преподобному Ленни стоило больших трудов отговорить соседей Джесси от самосуда.)

Преподобного Ленни потряс внешний вид парня. Лицо, сплошь в наложенных швах, распухшее и израненное после свободного полета через ветровое стекло, кожа покрыта синяками и багровыми ссадинами, что в некотором роде служило не слишком приятным напоминанием о следах от побоев у Джесси неделю назад. И парень всю дорогу упрямо твердил, что он любил Джесси и ему просто было не остановить фургон. А доктор заявил, что, судя по состоянию психики пациента, тот не отдает себе отчета в содеянном.

– Было бы лучше для всех, если бы он тогда тоже погиб, – заметил преподобный Ленни с нехарактерной для него горечью в голосе.

И вот заупокойная молитва со знакомыми словами «земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху» была прочитана. Сюзанна увидела, как Кэт, положив Эмме руки на плечи, прижимает ее к себе, и у нее невольно возник вопрос насчет того, кто из этих двоих сейчас больше нуждается в столь тесном физическом контакте. Сюзанна вспомнила, что в первый же день после того, как она снова открыла магазин, бабушка с внучкой появились в переулке. Они отклонили приглашение Сюзанны зайти внутрь, а просто стояли, держась за руки, и смотрели широко раскрытыми глазами, казавшимися огромными на их пепельно-серых лицах, на искореженные внутренности магазина.

Теперь Эмма будет расти без матери, подумала Сюзанна. Совсем как я. Однако, бросив взгляд на Виви, поджидавшую ее возле машины, почувствовала привычный укол совести за неподобающие мысли.

И вот когда они уже отошли от могилы, Сюзанна увидела его. Он стоял чуть поодаль, за спиной у преподобного Ленни, и тихо беседовал с Кэт. Кэт, с удивительным достоинством несшая бремя утраты, держала его смуглые руки в своих и понимающе кивала. Он почувствовал на себе упорный взгляд Сюзанны, поднял голову, их глаза встретились, на короткий миг отразив целую гамму чувств: печаль, шок… тайную радость встречи. Она собралась было подойти к нему, но почувствовала на своем плече чью-то руку.

– Сью, твои родители приглашают нас к себе. – (Нил. Она смотрела на него, удивленно моргая, словно не в силах сообразить, кто этот чужой мужчина.) – По-моему, это хорошая идея и нам непременно стоит поехать.

Сюзанна попыталась сосредоточиться:

– К маме? – До нее наконец дошел смысл его слов. – Ой нет, Нил. Только не к ним. Сегодня мне этого точно не выдержать.