Новый Мир ( № 2 2012) - Новый Мир Новый Мир

В “Семинариуме” мы хотим говорить и о тенденциях, и об исключениях из правил. Хотим разобраться в том, что такое талант детского писателя и что есть ремесленничество, подумать, какому возрасту более всего соответствуют те или иные писания взрослых и под каким углом детское литературное творчество может относиться к словесности для младших же.

Первый выпуск “Семинариума” открывают статья современного классика детской поэзии петербуржца Михаила Яснова и небольшое архивное аудиовыступление классика из прошлого века Валентина Берестова о Корнее Чуковском, чей юбилей отмечается в текущем году. В ближайших выпусках планируются публикации больших интервью “Новому миру” Эдуарда Успенского и Сергея Махотина, воспоминания Вадима Левина о Маршаке, рассказ о книжном проекте “Книга Ру”, о новом сетевом издании для детей и о многом другом.

П. К.

 

 

«Просто такая жизнь...»

Яснов Михаил Давидович — поэт, переводчик, детский писатель. Родился в 1946 году в Ленинграде, окончил Ленинградский университет. Автор семи сборников лирики, многих книг переводов (в основном с французского языка), а также нескольких десятков оригинальных и переводных книг для детей. Лауреат многих зарубежных и отечественных литературных премий, среди которых премии им. Корнея Чуковского и Самуила Маршака за вклад в детскую литературу и премия “Мастер”, учрежденная гильдией “Мастера литературного перевода”. Помимо собственного творчества, основной круг интересов — работа с литературно одаренными детьми. Живет в Санкт-Петербурге.

 

 

Лидия Корнеевна Чуковская в своих “Записках об Анне Ахматовой” вспоминает такой занятный эпизод: дети, которым Осип Эмильевич Мандельштам подарил свою детскую книжку, попросили его:

— Дядя Ося, а нельзя ли эту книжечку перерисовать на “Муху-Цокотуху”?

В этом вопросе сформулирована одна из главных особенностей детского восприятия: я люблю то, что знаю, и всегда хочу иметь при себе то, что знаю и люблю.

Маленькие дети — и это всем известно — удивительные консерваторы: они с радостным визгом открывают мир и тут же вычленяют из него все полюбившееся, стараясь свое приобретение, как игрушку, никому не отдать.

Это особенно относится к стихам, если, конечно, стихи сопутствуют воспитанию. Кто из нас не был свидетелем того, как маленький любитель поэзии запоем читает какое-нибудь стихотворение — отрывок из той же “Мухи-Цокотухи”, или Маршака, или Барто, или Пушкина, — а на вопрос, кто эти стихи написал, гордо отвечает: “Это я придумал!” — или: “Это я сочинил!”

Малыш не отделяет себя от понравившегося стихотворения: это — мое! А о том, что у стихотворения есть автор, он и думать не думает. Надо, чтобы мир вокруг крепко раздвинулся, чтобы в этот раздвинувшийся мир вошли многие абстрактные понятия, — и тогда ребенок сможет представить, что такое поэт и как с ним общаться.

Четверть века назад два бельгийца — поэт Пьер Коран и педагог Робер Кюсс — выпустили книгу “Рожок для муз”, в которой собрали ответы детей на вопросы “Что такое поэзия?” и “Кто такой поэт?”. Отвечали младшие лицеисты, поэтому в их ответах еще много отзвуков ранних, первых впечатлений от стихов.

Поэзия... “это песня без музыки”, — сказала маленькая Коринна; “это история, которая поет”, — сказала Софи; “это словно мячик катится по земле”, — ответил десятилетний Жан-Мари; “это радость жизни, которая заключена в тексте”, — заметил умудренный жизнью Марсель; “это утешение, когда я одинока”, — вздохнула чувствительная Ширли... “Если не будет поэзии, что нам останется?” — подытожила уже взрослая, двенадцатилетняя Соня.

А кто же такой поэт?

“У поэта длинные волосы и широкие штаны” (Филипп, 10 лет). “Я его представляю красивым, любезным, усатым, высоким, пожилым. Он крепко держится на ногах, а они у него длинные” (Жерар, 11 лет). “Это холостой мужчина, умный, он труженик, он всех любит, и часто у него не хватает времени, чтобы выспаться” (Анри, 11 лет). “Поэт красивый. Это мальчик с каштановыми волосами и голубыми глазами” (Анни, 10 лет). “Он размышляет с утра до вечера. Он мало спит и встает по ночам, чтобы писать стихи. У него черная борода. Поэт любит детей и с нежностью относится к своей жене” (Жоэль, 11 лет). “Поэт?.. Пожалуйста: это Виктор Гюго, он написал все басни Лафонтена!” (Жоан, 10 лет).

На основе этих и многих других ответов авторы книги создали особый “фоторобот” поэта, каким его видят юные читатели; прочитав “Рожок для муз”, я часто задаю подобные вопросы и нашим дошкольникам и младшим школьникам и получаю очень схожие ответы. Конечно, существуют разные дети, по-разному воспринимающие сам факт поэтического творчества и стих как таковой. Опыт показывает, что привлечь ребенка к стихотворной речи — занятие не такое уж легкое, как это поначалу кажется. Для того чтобы он заинтересовался стихами, нужно несколько условий, и одно из существенных — сама поэтическая книга, ее устройство, ее оригинальность. Все-таки наша цивилизация — пока еще цивилизация чтения, а стихи в нашем семейном воспитании всегда занимали серьезное место. Вспомним поэзию пестования, поэтические игры с самыми маленькими, считалки, азбуки в стихах. Вспомним, что в младенчестве рифменное ожидание связано чуть ли не с физиологией, когда, скажем, ложка каши проглатывается “под рифму”.

На одной из недавних встреч я прочитал ребятам загадку: “Вы знаете особенность мою: я — сидя выше, чем когда стою…” Отгадка простая: собака или кошка. Однако умный мальчик Гена ответил так: “Это — поэт. Когда поэт сидит и пишет стихи, он на голову выше всех, в том числе и себя, когда стоит и ничего не пишет”. Позже я понял, что на самом деле сам подсказал ему отгадку. Я ведь начал загадку со слова “Я”, и Гена мог воспринять ее буквально: я говорю про себя. А дальнейшее описание — это уже работа фантазии.

Любовь к поэзии подразумевает богатство чувств и мыслей. И это главное, к чему может привести поэтическое воспитание. Пишущему для детей постоянно приходится сталкиваться с определенного рода парадоксом: психология маленького слушателя-читателя не меняется, но резко — особенно в последнее время — меняются обстоятельства и атрибуты его жизни. И вот уже я слышу, как мой пятилетний собеседник произносит: “Сухие листья шуршат, как чипсы”. По всем правилам, он должен был бы сказать наоборот: чипсы шуршат, как сухие листья. Но для него — сегодня! — первична не природа, а вот эти самые “атрибуты жизни”.

Нынешние дети подсказывают сами: главное — говорить с ними о главном. Не упрощать разговор. И конечно, “до чтения” нужно приучать ребенка слушать. Он должен научиться улавливать на слух все то серьезное, что чуть позже станет основой непосредственно чтения. А стихи — это такая удобная форма, благодаря которой многое можно сказать и многое воспринять. Не так давно у меня написалось такое стихотворение:

Козлята — хвосты колечком —

Бегут во двор за щенятами.

Щенята — хвосты колечком —

Бегут в сарай за котятами.

Котята — хвосты колечком —

Бегут в подвал за мышатами.

А мышата — хвосты колечком —

Бегут себе за колечком.

Никто колечка не хватится —

Катись, катись да кружись!

Вот колечко и катится.

Просто такая жизнь.

Написал и задумался: что это за колечко? Это для кого? Для детей? Для взрослых?

Одно малое дитя, послушав эти стихи, сказало: “Это колечко от пирамидки. Оно катится, и все за ним бегут. Они найдут колечко, сложат пирамидку, и все будет в порядке”. А другое дитя, чуть постарше, сказало так: “Это жизнь катится, потому что круглая. И все хотят ее найти”.

Для меня самое дорогое — вот эти первые движения мысли, идущей вслед за звуком. Если стихи располагают к тому, что мысль происходит, произойдет и все остальное. Один мой дошкольный собеседник сформулировал так: “Мысль — это когда рот закрыт, а голова говорит”. “Думать полезно, — сказал он в другой раз. — А дальше — не знаю”.

Порой мы не без оснований поражаемся проницательности наших чад. Психолингвисты давно пришли к выводу, что маленькие дети плохо понимают метафору и, как правило, не умеют ее объяснить. Однако наблюдения тех же специалистов и родителей доказывают, что в самой детской речи полным-полно метафор, и это — закономерность и одно из главных свойств формирования речи ребенка. На этом психологическом противоречии может, а мне кажется, и должен “играть” детский поэт: показывая мир “изнутри” детского сознания, он подталкивает малыша к активному освоению родного языка, а через него — и всего окружающего. И я сам не раз замечал, что с помощью метафоры можно многое пояснить и рассказать детям, да и понять, что в них самих происходит. Собственно, они сами умеют и любят подхватывать “взрослые ходы”, и это далеко не обезьянничанье, а попытки примерить друг к другу две их жизни — нынешнюю и грядущую.