Трон Знания. Книга 1 - Такаббир Эль Кебади

щель пролезет. Только заделаю дырку в ограде, она другую найдёт. Выбежит на улицу и так звонко лает.

– Граф Вальба сбил твою собачонку? – спросил Адэр, пробегая взглядом по цифрам.

– Я кричу ей, мол, давай назад. А она, знай себе, звенит колокольчиком, внука на улицу кличет.

Адэр перевёл взгляд на старика.

– Внучок выскочит за ней, на руки подхватит и айда на двор. И так ему весело было… А тут не успел. – Селянин вытер фуражкой глаза. – Положили мы внучка в холодную землю. Могилку оградкой обнесли. Теперь у него свой двор. Теперь собачонку к нему в гости приносим.

– Когда это случилось?

– Аккурат в День Встреч.

– Когда?

– В последний день зимы, когда зима с весной встречается.

Адэр застучал пальцами по столу. Граф Вальба… Граф Вальба… Он был на приёме! Значит, избежал наказания.

Словно прочтя его мысли, мужик продолжил:

– Пошёл я в суд. Сын-то мой аккурат перед этим на заработки в Бойвард подался и ничегошеньки не знал, а у невестки от горя ноги отказали. Я сам пошёл. Потом ещё пять раз ходил. Хотел, чтобы повинился граф. А ещё хотел, чтобы он по нашей улице больше не ездил. У соседки двое детишек. Напротив четверо, мал мала меньше, от земли не видать. Через дом ещё двое. Так вот, ходил я в суд, а графа всё не было. А потом мне дали бумагу.

Старик вытащил из рукава рубахи сложенный лист, нерешительно переступил с ноги на ногу. Адэр подозвал его жестом.

Покосившись на охранителя, селянин пересёк кабинет и положил лист на стол:

– Вот эту.

Адэр развернул документ. Несчастный случай…

– Я не пересматриваю решение суда.

– Получается, граф не виноват? Ямки объезжает, а тут, получается, не виноват?

Адэр ещё раз пробежался взглядом по строчкам:

– Тебе надо было обжаловать решение. Сейчас уже поздно, сроки истекли.

– А мне ж никто не сказал, – пробормотал селянин и попятился.

Бородач обхватил его за плечо и что-то прошептал на ухо.

– На суд можно пожаловаться? – спросила женщина, и в заплаканных глазах вспыхнула надежда.

– Можно. За судом первой инстанции идёт высший суд. Затем верховный суд.

– Чё-то я не разберу. Я могу пойти и пожаловаться?

Адэр потряс в руке документом:

– Я непонятно сказал? Сроки истекли.

– А я не по этому делу. По другому.

– Когда вынесли судебное решение?

Селянка глянула на мужиков:

– Когда?

– Два месяца и неделя, – напомнил бородач.

Женщина повернулась к Адэру:

– Два месяца и неделю назад.

– Поздно жаловаться.

Селянка поникла.

– Рассказывай, – велел ей бородач. – Забыла, зачем пришла?

Она вытерла уголком платка нос, шагнула вперёд:

– Я выросла в Истве, живу с мужем в Топале, что в землях графа Вальбы. У нас была лошадь. И телега была. Муж всякую всячину возил, на жизнь зарабатывал. А тут вёз хворост. Забыла сказать, как раз сильный дождь прошёл, колею размыло, ноги не вытащишь.

– Ты по делу давай, – прикрикнул на неё бородач.

– Так я по делу, – огрызнулась селянка и сделала ещё полшага вперёд. – Хворост лёгкий, но когда много и мокрый – тяжёлый. Телега и увязла. Лошадь дёрг, дёрг, а тронуться не может. Муж раз огрел её вожжами. Ещё раз. Лошадь как рванула, телегу по глине как понесло. А тут, как назло, граф на своей машине навстречу ехал. Ну и зацепило жердиной ту самую машину. Совсем чуток. Только грязь сбоку смазало. Пока крику-шуму, прибежали графовы холуи. Лошадь забрали, телегу забрали и хворост забрали. Сказали, после суда отдадут. А на суде сказали, что и лошадь, и телега… – Женщина на секунду умолкла и с трудом выговорила: – …Кон… пек… сакция за ущерб. Но этого мало, и мой муж должен три года отрабатывать на конюшне графа.

Селянка достала из кармана сложенный листок, положила на край стола. Шмыгнула носом.

– Я не пересматриваю решения суда, – тихо повторил Адэр.

Женщина с пришибленным видом вернулась к двери.

Краснощёкий старик крякнул, пригладил бороду:

– Смерть ребёнка – несчастный случай. За царапину – имущество забрали и мужика в рабы записали. А обкраденного человека на пять лет в искупительное поселение отправили. Где же справедливость? Где её искать?

– Какого человека? – спросил Адэр.

– Хворост-то ко мне везли. А тот хворост моего сына был. Он сначала к ним кинулся, – бородач кивком указал на селянку. – За компенсацией. Да что с них возьмёшь? А потом уж он пошёл к графу. А тот, мол, не было хвороста, и всё тут. Ну и обозвал мой сын графа вором. Погорячился… да… согласен. Но ведь сын прав! А через два дня его в суд. И за клевету на пять лет. Вот я и спрашиваю: где ж нам ту справедливость искать?

Бородач тяжёлым шагом прошествовал через кабинет, вытащил из-за пазухи лист бумаги и положил на стол:

– Нижайше просим: пусть по новой судят.

– Это невозможно.

Старик пригладил бороду, покосился на спутников. Выгнул бровь дугой:

– Значит, в Порубежье справедливости нет?

Потянулся к лежащим на столе листам.

– Оставь, – сказал Адэр.

Бородач отдёрнул от бумаг руку.

– Можете уйти.

Озадаченно переглядываясь, селяне покинули кабинет.

Адэр посмотрел в окно; по дороге уныло брели три серые фигуры. Вытащил из стола родословные книги дворян. Немного погодя приказал Гюсту вернуть в Порубежье, а затем вызвать в замок доктора юридических наук, профессора университета правосудия в Маншере, графа Юстина Ассиза.

***

За целый день о ней никто не вспомнил. Просидев в библиотеке до вечера, Малика отправилась к Муну. Старика в комнате не оказалось. Пробегающая мимо служанка сообщила, что смотритель занят подготовкой апартаментов для советников. В такие минуты на глаза Муну лучше не попадаться. Погружённый в работу, он становился ворчливым, ко всему придирался и всех понукал.

Малика отправилась к себе. Войдя в унылую комнату, села перед трюмо. Из зеркала на неё смотрели усталые глаза. Лицо, обрамлённое в серо-золотистую рамку, выглядело изнурённым.

Дверь приоткрылась.

– Ты не спишь? – прозвучал голос Вельмы.

– Нет, – сказала Малика. Подошла к окну и раскрыла лежащую на подоконнике книгу.

Вельма в нерешительности потопталась у порога:

– Я вчера не смогла прийти.

– Ничего страшного. Мне не нужна сиделка. Поговори с Муном. Пусть подыщет для тебя другую работу.

– У меня уже есть работа. Я теперь личная служанка правителя.

Малика окинула взглядом стройную фигурку, облачённую в легкомысленное платье – грязно-сиреневое (опять же обман зрения), с глубоким вырезом и множеством кружевных воланов, – и еле сдержалась, чтобы досадливо не сморщиться. Нельзя давать волю чувствам и выплёскивать недовольство на глупую девчонку только за то, что она совершает ошибку.

– У тебя новое платье.

Улыбаясь, Вельма