Правдивая история короля Якова - Анфиса Каховская

Это я взял вас с собой. Как багаж, как балласт. Так вот, пора уже перестать быть балластом для вашей страны и вспомнить, что вы её Король – уже законный!

Селен перевёл дыхание, но лишь Яков попытался открыть рот, как ворожей вновь разразился длинной и гневной речью:

– Древия только-только начинает оправляться после избавления от ига, по всей стране рыщут шайки сторонников свергнутого узурпатора, в Столице вот-вот разразится бунт! А чем же занят чудесным образом вернувшийся монарх? Он откопал где-то дочь этого самого узурпатора и приютил её в своём Дворце. Хорошо. Я пытаюсь намекать, но он меня не слышит! Ему мало держать возле себя эту особу – ему хочется на ней жениться! Не отворачивайтесь – это не я затеял эту свадьбу! Я думал, хуже некуда, ан нет – сюрприз: оказывается, эта девица – ваша родная дочь! Почему, позвольте спросить, я узнаю об этом последним?

И он впился в Короля таким яростным взглядом, словно хотел просверлить его насквозь. Яков поёжился:

– Я не знал, Селен. Клянусь, я и сам…

– Ну, конечно! – воскликнул ворожей. – Кто же мог знать, что от этого бывают дети! Мало того, что вы мне тогда не сказали, что пока Арн сидел в тюрьме, вы успели поразвлечься с его женой, но сейчас! Как далеко простирается ваше невежество? Вы что, не могли подсчитать, что она ваша дочь?

Король растерялся, ему это, и правда, не приходило в голову. Он потерянно молчал.

– Хорошо! – громко сказал Селен. – А теперь вопрос, на который вам придётся ответить. И постарайтесь – очень вас прошу – догадаться, какой ответ я хочу услышать. Что. Вы. Намерены. Делать?

Король совсем сник. Еще несколько минут назад он был полон решимости, но теперь и сам себе не смог бы ответить на этот вопрос. Молчание затягивалось.

– Хорошо! – снова так же громко повторил Селен. – Хотите, я отвечу за вас?

– Нет, – вдруг поднял голову Король. – Я сам отвечу.

Он посмотрел на ворожея так, как смотрит, вероятно, кролик, предназначенный в пищу тигру, на открывающуюся перед ним дверь клетки.

– Я… Я… Официально признаю Дарину своей дочерью, – выпалил он одним духом, и глаза его забегали по комнате, словно в поисках места, где можно спрятаться.

Состояние Селена невозможно описать словами. Глаза его вылезли из орбит, он ловил ртом воздух. Король, похоже, уже жалел, что он не страус и не может сунуть голову в песок.

– Ну знаете, – только и смог выговорить ворожей.

Тут Глен, понявший, что господина надо спасать, вырос между ним и Селеном с подносом, на котором был кувшин с вином и два кубка.

– Выпить не изволите?

Селен механически кивнул и схватил кувшин. Яков с Гленом долго, не отрываясь, следили, как он пьёт прямо из горла вино, обливаясь и булькая. На полпути ворожей вдруг захлебнулся и закашлялся. Он швырнул кувшин на пол и воззрился на Якова.

– Позвольте сспросить, правильно ли я понял, – Селен уже не говорил – шипел. – Правильно ли я понял, что вы собираетесь сделать наследницей престола незаконнорождённую дочь, которую вы абсолютно не знаете, которая всю свою жизнь прожила с вашим злейшим врагом и ненавидит вас – да-да, не смейте перечить! – ненавидит вас лютой ненавистью.

Яков убито молчал.

– Я правильно вас понял? – ядовито повторил ворожей. – Вспомните, что случилось семнадцать лет назад, когда я вам посоветовал оставить Арна в покое. Вы опять не хотите прислушаться к моему совету?

Он несколько минут, не отрываясь, смотрел Королю в лицо, ожидая ответа, потом прошипел:

– Чтошш, хорошшо. Только учтите, что на этот раз я не позволю вам разрушить то, что мне с таким трудом удалось вернуть.

И он медленно направился к двери.

Когда он сделал несколько шагов, Король встрепенулся.

– Стой! – крикнул он. – Стой!!

В два прыжка Яков оказался возле Селена.

– Не смей её трогать!

Селен криво усмехнулся.

– Не смей! – загремел Король так, что стоявшие за дверью стражники испуганно присели.

Селен поднял глаза и обомлел: перед ним вместо забитого грешника стоял разгневанный монарх. Очи его сверкали, ланиты алели, перси трепетали, а длань уже вознеслась над головой непослушного раба его.

– Если ты сию же минуту не поклянёшься, что пальцем не тронешь мою дочь, я велю бросить тебя в тюрьму!

– Вашество, я…

– Стража!

Десятка два стражников, толкаясь и мешая друг другу, ввалились в двери. Селен покосился на них и мягко пропел:

– Я думаю…

Король махнул стражникам.

– Всего два слова, ваше величие! – поспешно вскрикнул ворожей.

Король кивнул, и стражники застыли на месте, готовые по первому слову броситься на ворожея.

– Давайте поступим разумно, – вкрадчиво сказал Селен. – Не знаю, с чего вы решили, что я хочу причинить вред известной вам особе. У меня и в мыслях этого не было. И я могу в том поклясться. А вы, в свою очередь, обещайте, что не станете спешить с принятием столь важного не только для вас, но и для всей Древии решения. Вы согласны, ваше величие?

В покоях присутствовали посторонние – стражники, поэтому речь ворожея была столь туманна: он не хотел, чтобы главная тайна Короля вышла за пределы Дворца. Но Яков его, конечно, понял. Он подумал и медленно кивнул.

– Я всегда знал, что наш Король самый мудрый на свете!

Селен поклонился и спиной стал двигаться к выходу, не спуская глаз с Короля. Стражники провожали его подозрительными взглядами, но Король никак не препятствовал его действиям, и когда ворожей оказался за дверями, Глен замахал на стражников:

– Вон.

Те поспешно ретировались.

– Вина, Яков? – спросил, улыбаясь, Глен.

Король рассеянно кивнул.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

в течение которой проходит большой промежуток времени, но так как никаких событий, связанных с нашей историей, в это время не происходит, то автору приходится описать всё происшедшее в двух словах. Причём, буквально в двух словах. Поэтому получается очень короткая глава. Пожалуй, самая короткая в истории мировой литературы. (Может, есть шанс попасть в Книгу рекордов Гиннеса?)

Прошёл месяц.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ,

теперь уже точно последняя, так как в ней Король устраивает Торжества в честь Освобождения, и читатель вместе с ним может порадоваться благополучному завершению истории.

Провести месяц в тюрьме, в мрачной, тесной камере без окон, в полном одиночестве – вряд ли кто-нибудь мечтал о таком. Но Иларий перенес своё заточение довольно спокойно. Это был уже не тот Иларий, который с энтузиазмом собирался на подвиг во имя любимого Короля, секунды не мог усидеть на месте, который обожал восторги публики и овации. Тот Иларий, что вышел спустя месяц из тюрьмы, ценил одиночество, умел довольствоваться малым и ничего не ждал от жизни. Жизнь его обманула, причём очень коварно и вероломно. Его обманул отец, отправив на смерть ради призрачной цели; его обманул Арн, заставив поверить в то, что с его смертью умрёт и его дочь; его обманула Дарина, вызвав в нём ложное чувство, в которое он наивно поверил; его обманул даже Король, который оказался