Часы любви - Меган Маккинни

Равенна искоса поглядела на Кэти. К своему прискорбию, она слишком хорошо знала, почему Кэти не возражает против происходящего. Просто Верхи живут по одним правилам, а отверженные по совершенно другим. И честный человек может закрыть глаза на прегрешения богачей, а не нищих.

– Я не пойду на бал к Чешэму, вот и все. – Равенна влезла в корсет своего платья и тряхнула юбкой, опуская ее. Платье казалось тряпкой – даже в сравнении с черной полотняной одеждой Кэти.

– Вам надо будет идти на бал, мисс. Приглашены все. Все графство. К тому же… – Кэти понизила голос. – И думать не хочу, что сделает Сам, если вы откажетесь.

Возражений Равенны она старательно не замечала. Подойдя к постели, Кэти отпустила служанок и принялась перебирать рулоны роскошной ткани.

– Какая тебе нравится больше? Господин хочет, чтобы ты выбрала пять отрезов.

Тут был и бордовый муар, и плотный пурпурный полосатый атлас, даже клетчатая тафта тончайших оттенков розового, черного и зеленого цвета. Все ткани были великолепными, дорогими… попросту говоря – невероятно прекрасными. В других обстоятельствах она была бы счастлива, получив любое из таких платьев. Но только не как подарок от Тревельяна. Она ему не любовница и не рабыня. Она способна сама одевать себя.

– Уберите все это. Я не стану ничего выбирать. – Повернувшись спиной к постели, она застегнула крючки на воротнике своего синего платья.

– Но, мисс, – Кэти смолкла, заметив мрачное выражение на лице Равенны. – Хорошо. Я уберу. – И сказала с тревогой в голосе: – Но не удивляйтесь, если Сам заставит меня выбрать шелка за вас. Он велел мне снять ваши размеры по вот этому синему платью, которое сейчас на вас.

– Просто уберите все. Мне не нужны никакие платья. – Равенна повернулась к ней. – Значит, вы скажете ему это, правда?

Кэти кивнула:

– Скажу, мисс. Не сомневайся в этом.

Кэти вышла из комнаты, заперев за собой черный ход. Равенна едва заставила себя не швырнуть что-нибудь в ненавистную дверцу.

Принеся обед, Кэти более не говорила о платьях.

Но пришел вечер, делать было совсем нечего: оставалось только сидеть возле огня да при свече читать книжку. Упав духом, с унынием глядела девушка на мерцающие огоньки. Ей хотелось домой, и не потому, что она так уж тосковала по Гранье, просто и ей нужно было общество. Дни, проведенные в башне, где с ней разговаривала только Кэти, начинали сказываться на ее решимости.

Равенна пыталась не думать о Тревельяне, тем не менее мысли ее против воли возвращались к нему. Что-то поделывает сейчас Ниалл, подумала она. Должно быть, Гривс подал ему обед в крохотную столовую с гобеленами. Вне сомнения, уж он-то пребывал в обществе. Чешэм гостил в замке. И, возможно, оба они сейчас посмеивались над какой-нибудь непристойной историей. Тревельян, должно быть, целый день и не вспоминал о ней.

Равенна шевельнулась в кресле, уныло покручивая выбившуюся из рукава нитку. Тревельян не должен завладевать ее мыслями, напомнила она себе; и все же граф – улыбающийся, смеющийся, задумчивый – то и дело возникал в памяти девушки. Не имея никаких других занятий, она отправилась в гардеробную и решила хорошенько ознакомиться с ней – на случай, если содержимое комнаты вдруг предоставит возможность бежать из замка. Впрочем, она ничего не нашла – если не считать совершенно уничтожившего ее откровения.

Открыв гардероб, где Ниалл держал свои рубашки и фраки, аккуратно развешанные на плечиках, она ощутила запах. Пахло Тревельяном. Запах пропитал все одежду и вызывал вполне отчетливое, хотя и непонятное чувство внизу живота, словно реагировала на него не она сама, а тело – не спрашивая позволения у рассудка. Равенна не хотела этого делать, но против воли закрыла глаза и попыталась представить себе его лицо. И увидела графа – до боли ясно, как видела его и теперь. Кара за подобное прегрешение не заставила себя ждать – ей сделалось еще более грустно и одиноко, чем прежде.

Потянув за нитку, она сделала прореху и в рукаве. Со слезами обиды Равенна встала и направилась к книжным полкам. Нечего думать о Тревельяне. Она и не собиралась этого делать.

И все же Ниалл не оставлял ее мысли. Они будто воплотились в реальность, потому что, когда Равенна посмотрела на дверь, он оказался там. Стоя на пороге, Ниалл глядел на нее заботливо, но гневно.

– Ну, вы решили выпустить меня или придется разбить еще одну статуэтку? – она приподняла бровь, высмеивая его манеру, а потом повернулась к книжным полкам, надеясь, что сумела скрыть от Ниалла, что руки ее трясутся, а щеки пылают.

– Кэти сказала мне, что ты не ешь и ничего не пишешь. – Закрыв за собой дверь, он подошел ближе.

Равенне хотелось закричать. Так вот почему при первой возможности Кэти принималась перебирать бумаги на столе Тревельяна.

– Надеюсь, вы хорошо заплатили ей. Шпионы всегда берут дорого.

– Кэти верна мне, – Ниалл опустился напротив нее в кресло – в свое, истертое.

– Слишком верна, – пробормотала она.

– Я могу понять отсутствие аппетита, но почему ты не пишешь?

Равенна повернулась во всем обворожительном великолепии своего гнева.

– Да как вы можете думать, что мне удастся что-либо написать здесь?

– Я хочу, чтобы ты писала, – взгляд его ни на йоту не отклонился от ее глаз. – Ты должна писать.

Полные сомнения глаза ее не могли лгать. Негромким, полным поражения голосом Равенна сказала:

– Я решила остановиться. Это же просто пустая трата времени. Я теперь понимаю: мне никогда не напечатать книгу.

– Смешно. Ты пишешь прекрасно. Мне хотелось бы услышать продолжение. Расскажи мне.

Она не верила собственным ушам. Теперь он еще и приказывает ей писать. Человек этот не знает предела собственной наглости.

– Я не собираюсь проводить вечер с моим похитителем, развлекая его сказками.

Ниалл толкнул кресло в сторону Равенны и надменно проговорил:

– Садись и рассказывай. Я хочу слышать, чем там занимается твоя маленькая героиня. Ну, а потом – завтра – ты сможешь кое-что записать.

– Не хочу, – нахмурившись, Равенна принялась изучать книги на полке. Названия их могли соблазнить не более, чем Нолана – кислые щи.

– Иди сюда. Прочитай тогда то, что уже записано.

Равенна зажмурилась. Она не хотела этого делать.

Каждый раз, оказавшись в обществе Ниалла, она предавала собственное достоинство.

Она неторопливо повернулась лицом к Ниаллу и с ненавистью к себе, но и с непонятной благодарностью за компанию опустилась на сидение напротив него.

– Как ее зовут?

Она понимала, чего он хочет.

– Ския, – шепнула Равенна.

– А его? – Ниалл глядел на нее, свет очага озарял суровое лицо.

– Эйдан, – вновь шепнула она.

– А где ты их оставила в последний раз?

Равенна прикоснулась к щеке, взглядом покоряясь Ниаллу.

– Я обязана это говорить?

– Ты хочешь рассказать мне это, моя любимая, – ответил он негромко. – Ты – сказитель, бард, хотя, быть может, еще не поняла этого.

Равенна облизнула губы и нерешительно и неловко приступила к рассказу.

* * *

Ския хотела отдернуть руку, но хватка казалась стальной и становилась еще сильнее, чем больше она сопротивлялась.

Со стоном она привалилась к стене, ощущая холодные капли, выступившие от страха на спине.

– Пусти мою руку, – прошептала она, испуганная этими злыми голубыми глазами.

– Теперь твоя очередь быть у меня в плену. А ты знаешь, как живется под мостом, в сырости? Клянусь собственной могилой, более это не повторится.

– А знаешь, ты можешь поселиться в домике вместе со мной. Только веди себя хорошо. – Она попыталась освободить руку.

Эйдан не отпускал пальцы Скии с достойным восхищения нежеланием причинять ей боль.

– Веди себя хорошо. Смешно! Настанет день, и я стану королем всего Кланкуллена. Я принц, а не щенок.

– Я и не хочу, чтобы ты был моим щенком. – Ския потупила глаза, щеки ее зарделись. – Я просто хочу, чтобы ты был добрым. И чтобы я нравилась тебе.

Он закатил к небу глаза.

– Нравилась? Ты околдовала меня, превратила в жуткого тролля, заставила сидеть под мостом и еще хочешь нравиться? Кому из смертных может понравиться такая ведьма, как ты?

– Но ведь была же та ночь.

Слова эти заставили Эйдана умолкнуть, словно и он погрузился в воспоминания. Вдруг потемневшие глаза его смотрели куда-то вдаль. Губы принца сжались.

– В тот вечер была гроза. Иногда я готов подумать, что ночь эта примерещилась мне.

– Нет, все было на самом деле, – прошептала она, мечтая вновь обнять его и лечь рядом на соломенный матрас.

– Значит, ты околдовала меня и приказала поступить так, – жестко сказал принц.

– Но ты же знаешь, что я не делала этого, – Ския с мольбой протянула к нему руку.

– Ведьма, – пробормотал он так, словно не мог обозвать ее худшим словом.

– Я не стремилась стать ведьмой. Разве это не важно?

– Нет. Ты – ведьма, и если на твоей голове нет седых спутанных косм и бородавки не усеивают твой нос, так это лишь потому, что ты изменила свое уродство чарами. – Схватив прядь золотых волос, он осторожно привлек Скию к себе. – Ты видишь мой истинный вид. Яви мне свой собственный.