Умри за меня - Эми Плам

Я покачала головой.

— Когда Вы пострадали, то принимали участие… в интенсивных физических упражнениях?

— Да, — сказала я, интересно, что он бы он подумал, узнав, что это были за физические упражнения.

— Вы чувствуете слабость, усталость, или тошноту? Я кивнула.

На самом деле, после того, как Винсент покинул мое тело, я чувствовала себя как тряпичная кукла, у которой едва хватает сил, чтобы ходить. Понимание того, что наше с сестрой благополучие целиком и полностью зависит от моей способности переставлять свои ноги, была единственной причиной, которая заставляла меня как-то держаться.

— Вам нужен отдых. Вашему телу необходимо восстановиться, из-за всего того, через что Вам пришлось пройти. У Вас с Вашей подругой — он кивнул в сторону кровати, на которой лежала Джорджия, — был довольно насыщенный вечер. Отдыхайте и восстанавливайте свои силы, или Вам, в конечном итоге станет еще хуже.

Он махнул рукой в сторону Жюля и, понизив голос, сказал.

— Вы можете отвечать мне, кивая или качая своей головой. Должен ли я позволить Вам покинуть клинику с этим человеком?

Мне вдруг стало понятно, каким опасным Жюль казался окружающим в своих остроносых ботинках, кожаных штанах и в своем темном многослойном защитном одеяние.

Я прошептала:

— Это был не он. Он наш друг.

Доктор на мгновение посмотрел мне в глаза, и потом, наконец, кивнул мне и разрешил отойти от его стола.

Пока Жюль разговаривал с врачом и протягивал ему деньги за оказанное лечение, я прошептала:

— Винсент? И тут же послышался ответ, — Да.

— Ты был здесь всё время?

Как я мог оставить тебя в такое время?

Я закрыла глаза и попыталась представить, как он обнимает меня.

Мы вернулись к ним домой. Такое ощущение, что мы попали в генеральный штаб после сражения. По всему дому были слышны приглушенные перемещения из комнаты в комнату, как люди ходили туда-сюда и помогали, в основном, с обработкой ран.

Я объяснила Джорджии, что нам придется провести ночь в доме у Винсента. Мы не можем вернуться к себе домой в таком виде. Я отвела её наверх и помогла ей улечься в кровать Шарлотты, подозревая, что тело Люсьена всё ещё горит в комнате Винсента. Хотя даже, если это было уже не так, я не могла себе вообразить, чтобы заставило меня вернуться туда, где произошла та кровавая бойня.

Всё еще молчаливая по причине шока, Джорджия тут же заснула, как только её голова коснулась подушки.

Моё плечо снова начало гореть, как только анестетик закончил своё действия, который мне вкололи, когда зашивали рану. Я направилась вниз по лестнице на кухню, чтобы запить водой таблетки от боли, которые мне выписали.

Больно? Прозвучал голос Винсента в мой голове.

— Не особо, — солгала я.

Жюль прошел через вращающиеся двери, уже больше похожим на себя, в рваных джинсах и, облегающей тело, футболке. Он одарил меня улыбкой, в которой читалось, и нежность и уважение.

— В доме собрание, — сказал он. — Жан-Батист хочет чтобы ты была там.

— Он хочет? — спросила я, удивившись.

Жюль кивнул и подал мне чистую футболку.

— Я подумал, может, ты захочешь выглядеть более презентабельно, — сказал он, указывая на мою окровавленную одежду.

Он повернулся спиной, пока я быстро переоделась и бросила испорченную одежду в мусорное ведро. Мы вместе прошли по коридору и через фойе вышли в огромную комнату с высоким потолком и окнами в два этажа. В воздухе висел тяжелый запах кожи и увядших роз.

В дальнем конце комнаты около внушительного камина стояли кожаные диваны и кресла. Рядом с камином, в котором уже разожгли огонь, на диване лежала Шарлотта, а Амброуз растянулся перед камином на персидском ковре. Он переоделся в чистые футболку и джинсы, и хотя раны были вымыты и крови негде не было видно, он был перебинтован так, что вполне мог сойти за мумию.

Он перехватил мой взгляд и сказал:

— Не волнуйся Кэти-Лу, осталось всего пару недель до спячки, после которой я буду как новенький.

Я кивнула, стараясь придать своему взволнованному лицу более спокойное выражение.

— Вот и они, — сказал Жан-Батист, расхаживая взад и вперед перед камином, держа в руках кочергу как трость. — Мы ждали, когда вы с Винсентом вернетесь, прежде, чем начать, — сказал он, указывая своими глазами мне на стул.

Я села.

— Нужно принять ряд решений, и не необходимо поэтому, услышать, что произошло, во всех подробностях, от каждого. Я начну.

Он поставил кочергу у камина и остался стоять, убрав руки за спину, глядя на всех как генерал на своё войско, который ведет разбор полётов.

Шарлотта, Амброз, и Жюль начали рассказывать свою часть истории, а Жан-Батист переводил для Винсента.

Когда они отправились вместе с Винсентом, который должен был помочь разыскать тело Чарльза, в катакомбы, то оказались в ловушке, которую им устроила небольшая армия нума. Армия без лидера. Услышав комментарий одного из своих захватчиков, он поняли что происходит: Люсьен запретил нума убивать кого-нибудь из ревенентов, пока он не вернется обратно с «головой». Заподозрив, что речь шла о его собственной голове, Винсент тут же исчез. Ревененты воспользовались заминкой нума, чтобы убить их и бросились к выходу, скорее помчавшись назад на помощь Винсенту.

— Не похоже, чтоб за нами следили, — сделал вывод Жан-Батист. — Кейт, — обратился он любезно ко мне, — не будешь так добра, продолжить с этого места свой рассказ?

Я рассказала собравшимся, что произошло, начиная с телефонных сообщений моей сестры, и до того момента, когда появился Винсент и взял под свой контроль моё тело.

— Невозможно! — воскликнул Жан-Батист.

Я взглянула на его перекошенное лицо.

— Ну, это точно была не я, кто отсёк нуме-гиганту голову четырехфутовым мечом.

— Нет, не то невозможно, что Винсент управлял тобой. Невозможно, что пережив такое, твой рассудок остался не тронутым.

Жан-Батист замолчал на какое-то время, а потом кивнул.

— Если ты говоришь, Винсент, что так и было. Но я просто не представляю, как возможен подобный опыт для человека, а пройти через такое и остаться в своем уме, как, кажется, получилось у Кейт. Кроме как нескольких древних и необоснованных слухов, нет абсолютно никаких прецедентов.

Он снова замолчал, слушая.

— Только то, что ты можешь с ней общаться, когда ты паришь, не означает, что всё остальное возможно, или безопасно, — проворчал старший ревенент. — Да, да, я понимаю… у тебя не было другого выхода. Верно, если бы не ты, вас обоих бы уже не было.

Он вздохнул и повернулся ко мне.