Паутина и скала - Томас Вулф

И взяв со стола старую шляпу, в которой походил на искателя приключений, направлялся к двери. Она тут же бросалась за ним и снова взволнованно хватала его за руки.

– Нет-нет, постойте. Вы не уйдете, пока не скажете мне сво shy;его имени. Как вас зовут? Вы должны назвать мне свое имя! Он весьма холодно отвечал:

– Мое имя ничего вам не скажет. Я пока что неизвестен. Я всего-навсего бедный писатель.

Она, разумеется, видела по его отрепьям – костюму, который был в данное время на нем, – что человек он небогатый и не shy;светский, но видела также по тому, с каким достоинством он дер shy;жится, словно не сознает, что это отрепья, или равнодушен к это shy;му, что ему присуще некое гордое величие души, не нуждающее shy;ся ни в каких внешних атрибутах. И говорила:

– Раз вы бедный писатель, я могу сделать для вас кое-что – предложить весьма скромную награду за вашу восхитительную честность. Вы должны принять от меня вознаграждение.

– Вознаграждение? – изумленно переспрашивал он.

– Пять тысяч долларов. Я… я… надеюсь… если вы не возра shy;жаете… – Она умолкала, испуганная его сурово нахмуренными бровями.

– Приму, разумеется, – отвечал он сурово и гордо. – Услуга, которую я вам оказал, стоит этого. Я не стыжусь получать зарабо shy;танное. Во всяком случае, лучше вложить эти деньги в меня, чем отдать их полицейским-ирландцам. Позвольте поздравить вас с тем, что вы сделали для будущего искусства.

– Я так рада… так счастлива… что вы их возьмете… что они вам помогут. Не придете ли вечером к обеду? Я хочу поговорить с вами.

Он принимал приглашение.

Перед его уходом они получали возможность разглядеть друг друга получше. Он видел, что для женщины она высоковата, рос shy;том около пяти футов шести-семи дюймов, но производит впечат shy;ление более высокой. Что у нее густая грива белокурых волос с ры shy;жеватым оттенком – пожалуй, цвета очень светлого янтаря. Воло shy;сы бывали плотно уложены на голове, слегка напоминали литой или кованый металл и переливались мерцающими искрами.

Они покоились, словно массивная корона, над небольшим, изящной лепки лицом, необычайно, но не болезненно бледным, от неприятной экзотичности его избавляла живая, по-мальчише shy;ски непринужденная мимика, улыбка, напоминающая блик зо shy;лотистого света на небольших, пухлых, невероятно чувственных губах – бойкая, змеящаяся, она обнажала маленькие, молочно-белые, но слегка неровные зубы. Лицо большей частью бывало застывшим в напряженной, несколько забавной серьезности. Разговор ее бывал по-мальчишески прямым, искренним, говоря, она то серьезно смотрела на слушателя, то задумчиво отводила глаза в сторону; однако в заключение каждого высказывания ее ясные голубовато-серые глаза, обладающие кошачьим блеском и юркостью, искоса обращались украдкой на лицо собеседника.

Одета она бывала в облегающую зеленую блузу из шелкового трикотажа и часто запускала в ее карманы маленькие смуглые ловкие руки (без драгоценных украшений). Груди ее бывали не обвислыми, как у служанки, а налитыми, они упруго, соблазни shy;тельно выдавались вперед, нежные эластичные соски слегка обо shy;значались под шелком. Она носила прямую короткую юбку из синей саржи; на изящных длинных ногах бывали шелковые чул shy;ки; на маленьких ступнях красовались бархатные туфли со старо shy;модными пряжками.

Перед его уходом она говорила, что он должен приходить по shy;чаще – ежедневно, если получится, – и заниматься в библиоте shy;ке: теперь ею почти не пользуются, и ему там никто не будет ме shy;шать. Он выходил, дверь за ним закрывала томно и нежно улы shy;бавшаяся служанка.

Потом, охваченный пылким волнением и погруженный в раздумья, ощущающий невероятный прилив сил, он ходил по улицам и по широкому бульвару посреди Центрального парка. То бывал пасмурный день в конце осени, с холодной изморосью, с запахом дыма, насыщенный, словно весенний, непонятным предвестием и неопределенной надеждой. С голых ветвей свиса shy;ли редкие мокрые, увядшие листья; время от времени он разбе shy;гался, высоко подпрыгивал и срывал лист рукой или зубами.

В конце концов под вечер он чувствовал приятную физичес shy;кую усталость, которая под воздействием золотистого вина его фантазии легко превращалась в сладостную истому, так мясо не shy;которой дичи бывает более вкусным, когда слегка утратит све shy;жесть. И с холодным от измороси лицом сворачивал к Лексинг shy;тон-авеню, ехал на метро до Четырнадцатой стрит, шел к себе в комнату, с наслаждением принимал горячую ванну, брился, наде shy;вал чистые белье, носки, рубашку и галстук; потом с дрожащими руками и колотящимся сердцем радостно ждал приближающей shy;ся встречи.

В половине девятого он вновь появлялся у ее двери. С голых ветвей и свесов крыши медленно падали холодные капли. На первом этаже дома бывало темно, однако в окнах второго этажа сквозь задернутые шторы виднелся мягкий свет. Дверь ему снова открывала служанка и вела мимо темной библиотеки вверх по широкой лестнице с ковровой дорожкой, на лестничной пло shy;щадке тускло горела единственная лампочка. Он шел следом, шагах в двух позади, чтобы наблюдать за приятным ритмичным движением ее бедер и за тем, как тесноватая юбка скользит вверх-вниз по красивым, несколько толстоватым ногам.

На верху лестницы его поджидала дама. Быстро взяв за руку, с нежным, быстрым пожатием притягивала его слегка к себе и ве shy;ла в гостиную, возможно, не произнося ни слова, лишь украдкой бросив на него взгляд светлых глаз. Суховатых, отчужденных, уч shy;тивых любезностей вроде «Я так рада вашему приходу!» или «Очень мило с вашей стороны, что пришли», которые охлаждают, замораживают теплые чувства, не бывало – они почти сразу же начинали с естественной, непринужденной задушевности, ис shy;полненной достоинства, легкости и красоты.

Все мальчишеское, что было в ее одежде и манерах поутру, ис shy;чезало бесследно. В вечернем платье из плотного, жемчужного цвета шелка, без украшений, но дорогом, в серебристых чулках и черных туфлях с драгоценными камнями, она обнаруживала не shy;ожиданную зрелость, пышность груди и полноту зада. Ее пока shy;тые плечи, твердые, округлые руки и длинная шея, на которой медленно, тепло бился пульс, в том освещении бывали перламу shy;тровыми с легким оттенком слоновой кости.

Гостиная бывала высокой, просторной, мужской по размерам, но, в отличие от библиотеки, превращенной с тонким вкусом в женскую, правда, без вычурности или нарочитости, комнату.

Там бывали огромный диван, шезлонг, несколько глубоких кресел с роскошной обивкой из неяркого старого атласа с цветоч shy;ным рисунком. Жарко горел уголь в маленьком камине, сбоку сто shy;яли в ряд бронзовые начищенные щипцы, кочерги, совки, ника shy;кой отталкивающей антикварности или псевдореволюционности металлических постельных грелок не бывало. Каминная полка представляла собой гладкую плиту из кремового мрамора, над ней до самого потолка высилось французское зеркало восемнадцатого века в простой золоченой раме с легкими бурыми пятнами внизу. Единственным предметом на каминной полке бывали изысканно украшенные позолоченные часы восемнадцатого века, очень жен shy;ские, изящные. Вся мебель бывала прочной, но изящных пропор shy;ций. За диваном стоял круглый стол из полированного ореха. На нем лежало несколько журналов: «Дайел», «Вэнити Фэйр», кото shy;рые он молча брал и небрежно бросал обратно, слегка приподни shy;мая с насмешкой брови, «Сенчури», «Харперс», «Скрибнерс», но «Атлантик Мансли» не бывало ни единого экземпляра. Бывали также «Панч», «Скетч», «Тэтлер», спортивные и театральные жур shy;налы, пестрящие иллюстрациями с видами охоты и множеством маленьких фотографий английских аристократов, сухопарых, большезубых мужчин и женщин, стоящих, болтающих, одетых в клечатые костюмы, с вывернутыми внутрь носками больших ног, или заснятых на ходу с открытыми, искривленными ртами, с рас shy;секающими воздух рукой или ногой, подписями типа: «Капитана Мак-Звона и леди Джессику Шут на прошлой неделе застали за беседой в Содомборо».

На маленьком столике у торца дивана находились ингредиенты для всевозможных коктейлей и охлажденных напитков – дорогая приземистая бутылка светлого рома, бутылка кентукского бурбонского виски, выдержанного более двадцати лет в дубовых бочках, и крепкого, настоянного на померанцах джина. А также шейкер, ве shy;дерко колотого льда, тарелки с оливками и соленым миндалем.

Выпив холодного крепкого ликера, он, вдохновленный ее легким опьянением, выпивал еще, настроение его поднималось, мозг работал с пылкой, радостной живостью. Потом они шли обе shy;дать.

Столовая, расположенная на том же этаже, бывала погружен shy;ной в полутьму, лишь круглый стол под белоснежной широкой скатертью заливал золотистый свет, да две маленькие лампы с абажурами стояли на огромном буфете, в котором поблескивала посуда и всевозможные бутылки с виски, ликерами, вермутом и ромом. За столом им прислуживала служанка. Там бывала, кроме нее, лишь кухарка, женщина средних лет из Нью-Гемпшира, обо shy;гатившая свое кулинарное искусство тем, что почерпнула, когда эта семья проводила лето на Кейп-Коде, и в Париже, где эта да shy;ма проживала по нескольку лет. В дневное время там бывал еще мужчина, он ведал отоплением и выполнял тяжелые работы.