Пчела в цвете граната - Сания Шавалиева

два раза уже ходили. Первый раз попали на выходной – вообще, кто в среду устраивает выходной? Второй раз муж – ну то есть пока не муж, – так он забыл паспорт, я обиделась, честное слово, но мы сегодня идём…

Врач внимательно слушала, не перебивала, только взгляд её становился темнее и тяжелее. Она не верила ни одному слову этой бедолаги. За свой пятилетний стаж наслушалась много невероятных историй – эта походила на синдром ложной беременности. Неясно только, какие преследует задачи. Хочет получить справку, чтобы заарканить любимого или вне очереди получить комнату? Вот и несёт всякий бред. Её послушаешь, так у неё непорочное зачатие, тоже мне, Дева Мария!

– У вас какой вес? – неожиданно спросила врач у Аси.

– Не знаю, – запнулась Ася в своей речи.

– Там в коридоре весы, сходите взвесьтесь. – Врач порадовалась своей сообразительности. Замечательный повод, чтобы выпроводить Асю из кабинета или по крайней мере заставить успокоиться.

Клюв кронштейна покачивался и никак не собирался успокаиваться на нужной цифре. Ася долго выставляла свой вес гирьками: даже приблизительно не зная веса, начала с восьмидесяти. Только на семидесяти «клюв» поплыл вверх, навстречу другому. Когда Ася вернулась к кабинету, услышала рассказ медсестры.

– …У нас в деревне одна утопилась. После первой ночи муж её родителям измазал ворота дёгтем. Он её бил, требовал признаться…

Дальше Ася слушать не стала, толкнула дверь в кабинет.

– Давай на кресло, – приказала врач. Затем долго осматривала, щупала и наконец вынесла вердикт: – Ну и ну! Шесть недель. Поздравляю. Рада хоть?

Ася покраснела, кивнула.

Иногда, если день начинается с хорошей вести, целый день сопровождает удача, как лишняя изюминка в булочке. Это значит, пекарь в чан с тестом ухнул ком изюма и поленился размешать. Теперь можно смело ломать любой край булочки, везде будет довесок, ещё несколько тёплых коричневых пятнышек. Сладко-мягкая плоть легко продавливается прикусом, превращается во рту в рахат-лукум. Сегодня настроение у Аси на нуле. После больницы отоварила талон – полагалось восемьсот граммов в месяц на человека. Специально сберегла на случай праздника – ожидался двойной. Всё размышляла, когда сообщить Руслану о беременности – до ЗАГСа или после. Девчонки уходили, приходили, а накрашенная и причёсанная Ася сидела на краю стула, готовая стартануть в любой момент. Даже спускалась два раза на вахту – вдруг некому передать, что в пятьдесят вторую квартиру пришёл гость. Прождала Руслана весь вечер. Не дождавшись, далеко за полночь толстыми кусками нарезала хлеб, тонкими – колбасу. Вкуса не чувствовала, долго жевала, сглатывала солоноватую кашицу, вспоминала танцы, Василия и делала неутешительный вывод: Руслану надоел бесконечный «обман» и он решился – пока не поздно – дать задний ход. Как всё нескладно получается! Больше всего на свете Ася боялась быть ещё раз брошенной. Картинка повторялась, кадр за кадром, как в диафильме. Вроде сказку знаешь уже наизусть – и всё равно вставляешь ту же самую плёнку с нулевой надеждой узнать что-то новое. В этой сказке всё понятно и известно наперёд, без сюрпризов.

Расстроенная всеми этими сложными мыслями, Ася налила третий стакан чая, стала добавлять сахар. Но вот ложка замерла в её руках, и Ася прижалась щекой к стене и заплакала, жалея себя, родителей с их дочкой-неудачницей и всю ту недавнюю девчоночью наивность, с которой пришла пора навеки расстаться.

В прихожую зашла Заря с опухшей щекой.

– Ты чего ревёшь? Обидел кто?

Ася нервно утёрла слёзы:

– А ты чего? Снова подралась?

– Ага, – согласилась Заря. – Крепкая попалась девица. Уделала меня, как селёдку.

Ася заметила, как осторожно Заря сняла кофту: орудовала левой рукой, правую осторожно держала на весу.

– Давай помогу.

– Я сама, – отказалась Заря. – Чаю налей.

Всё-таки Ася заставила Зарю пойти в «травму». Шли по ночному городу, до больницы добирались чуть более часа. На скамейке в коридоре спал мальчишка лет семи, его никто не тревожил, все стояли вдоль стены и ждали своей очереди. Выбегала медсестра, глянув на мальчишку, бежала вдоль коридора, возвращалась с женщиной в инвалидной коляске. Женщина тихо стонала, тянула вперёд опухшую ногу. Нога неестественно искривлена, на голени свежий подтёк вокруг торчащего из мышцы скола кости.

– Открытый перелом, – сразу в дверях сообщала медсестра, привычным движением стопы цепляла край двери, закрывая, тянула за собой.

В коридоре было прохладно. Ожидая Зарю, Ася меньше всего думала, кого здесь встретит. Раис шёл по коридору, знакомо косолапя на правую ногу. Прошёл мимо очереди, не очень-то обращая внимания на её нежелание пропускать кого-либо вперёд, открыл дверь. Мгновенно выскочила медсестра, суетно обняла, потащила к скамейке, где спал ребёнок.

– Сынок, сынок, – тормошила она ребёнка, а тот не желал просыпаться. Иногда лишь поднимал голову и вновь бухал на деревяшку.

– Разбуди сам, ладно? Дома в холодильнике картошка, суп. Я побежала.

Ася даже не подозревала, что у Раиса есть такой большой сын.

Раис выудил из-под скамейки красный мяч, подхватил мальчишку на руки. Мяч выпал, чья-то заботливая душа догнала его и вернула владельцу, удобно устраивая под локтем. Скамейку моментально оккупировали больные.

С повязкой на руке вышла Заря.

– Подвывих, – радостно сообщила она и добавила: – Больничный на две недели.

Когда вышли на улицу, Ася не удержалась от шутки:

– А вдруг сейчас дядя Вова нарисуется?

– Фигня всё, – отмахнулась здоровой рукой Заря, – пара ударов ногой. Смотри, – она резко дёрнула коленкой, в лёгком повороте спружинилась назад, пяткой жёстко ударила в воздух. Действия продублировала словами: – Сначала отвлекаешь коленкой в пах, а потом с разворота в челюсть.

Ася даже и не подозревала, что всё так просто. Как маленькая самоуверенная девочка, Ася пыталась повторить движения: «в пах», «разворот», «челюсть». Заря поправляла – «резче», «выше». По понятным причинам резче и выше Ася уже не старалась.

Пока возвращались домой, постепенно наступил рассвет.

На бульваре Энтузиастов догнали Раиса с сыном. Если Раис плёлся устало и отрешённо, то мальчишка самозабвенно гонял мяч. Мяч был везде: и в фонтане, и на авангардных скульптурах Ильдара Ханова.

– Посидим, – предложила Ася около скульптуры «Древо жизни».

– Давай туда, – кивнула Заря в сторону бетонных лебедей. Это они так между собой называли скульптуру «Противостояние».

Удобно устроились на ограде фонтана. Больше молчали, чем говорили. И наверное, так и просидели бы в тишине, но тут из пустого фонтана возник мальчишка. Маленький, плюгавенький, он клацал зубами от холода:

– Тётеньки, мяч достаньте.

– А папа где? – огляделась Ася.

– Да не папка это.

– А кто?

– Мамкин жених.

«Развёлся, что ли? Или ходит налево?» Ничего не понимая, Ася переступила через ограду, обходя весенние лужи, попыталась выудить мяч, который застрял между звёздочкой труб.

Когда