Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сьюзен, нужна новая биопсия. Из центрального узла.
– Что… Минутку, – она покачала головой, такая же апатичная, как подвластные ей пленники, и набрала короткую спираль символов.
В одном из окошек Растрепа взирал на ее сообщение своей чудесной зрячей шкурой. Секунду шифровик парил в неподвижности, затем сложил щупальца с одной стороны, открыв свой центральный узел. По приказу биолога из нор цепкими змеями выползли два манипулятора: один орудовал медицинским отборником, второй (на случай безрассудного сопротивления) угрожал насилием. Особой нужды в этом не было: ложная слепота или истинная, но шифровики учились быстро. Растрепа подставил брюхо, как жертва, примирившаяся с неизбежным изнасилованием. Пальцы Каннингема оступились, и манипуляторы столкнулись, перепутавшись. Он выругался, попробовал снова, в каждом его движении читались разочарование и досада. Ему отсекло расширенный фенотип: некогда истинный «призрак в машине»[69] он превратился в банального нажимателя кнопок.
…И внезапно что-то сомкнулось. Грани Каннингема у меня на глазах просветлели. Я почти мог его прочитать.
Со второго раза у него получилось: кончик иглы метнулся вперед атакующей коброй и неуловимо быстро отскочил. Красочные волны раскатились по шкуре Растрепы, словно рябь от брошенного камня по тихой воде.
Биологу, наверное, показалось, будто он что-то заметил в моих глазах.
– Легче, когда не считаешь их людьми, – бросил он, и я в первый раз смог прочесть подтекст, ясный и резкий, как битое стекло: «Хотя ты никого людьми не считаешь…»
* * *
Каннингему не нравилось, когда им манипулируют. Это никому не нравится. Но большинство людей не думают, что я этим занимаюсь, и не знают, до какой степени тела предают их, когда они закрывают рот. Они думают, что если говорят со мной, то, значит, хотят довериться, а если молчат, то держат свое мнение при себе. Я так пристально наблюдаю за ними, так тщательно подгоняю каждое слово, лишь бы ни одна система не заподозрила о том, что ее используют. И все же по какой-то причине с Робертом Каннингемом метод не сработал.
Кажется, я моделировал не ту систему.
Представь себе, что ты синтет и следишь за поведением систем на гранях; по отражениям в них вычисляешь свойства внутренних механизмов. В этом тайна твоего успеха: ты понимаешь систему, познав очертившие ее границы.
Теперь представь человека, который пробил в своем контуре дыру и выплеснулся наружу.
Плоть была не в силах вместить Каннингема, служебный долг вырвал его за пределы отведенного природой куска мяса. Здесь, в облаке Оорта, его графы распростерлись по всему кораблю. До определенной степени это относилось ко всему экипажу: Бейтс и ее роботам, Сарасти и его лимбической связи – даже имплантаты КонСенсуса в наших мозгах рассеивали нас, слегка выводя за грань собственных тел. Но Бейтс лишь управляла своими роботами, а не подселялась в них. Банда четырех на одной материнской плате запускала несколько систем, но каждая имела характерную топологию, и выступали они поочередно. А Сарасти…
А с Сарасти, как потом оказалось, вышла совсем другая история.
Каннингем своими манипуляторами не просто управлял: он скрывался в них и носил, точно шпионскую легенду, скрывая слабого исходника внутри. Он пожертвовал половиной неокортекса ради возможности видеть рентген и на вкус ощущать конформации клеточных мембран; выпотрошил одно тело, чтобы стать мимолетным постояльцем множества. Его кусочки таились в датчиках и телеоператорах, усеявших стенки вольеров. Если бы я сразу сообразил, где искать, то мог бы извлечь ключевые намеки из каждого прибора в медицинском отсеке. Биолог, как и все люди, был топологической головоломкой, но половина ее фрагментов пряталась в машинах, и моя модель оказалась неполной.
Подозреваю, что он не особо рвался к такому состоянию. Оглядываясь, я вижу ауру ненависти к себе на каждой его грани, какую удается вспомнить. Но на исходе XXI века подобному существованию Роберт видел лишь одну альтернативу – жизнь паразита, – а потому выбрал наименьшее из зол.
Теперь же ему отказали даже в этом: приказ Сарасти отсек его органы чувств. Биолог больше не воспринимал данные нутром; ему приходилось с мучениями интерпретировать их шаг за шагом, сквозь диаграммы и графики, сводившие восприятие к пресной и скучной скорописи. Передо мной стояла система, изувеченная множественными ампутациями. Система, чьи глаза, уши и язык вырезали, вынужденная на ощупь, вслепую искать дорогу среди предметов, которые она прежде населяла изнутри. Внезапно ему стало негде прятаться, и разнесенные ветром осколки Роберта Каннингема собрались обратно во плоти, где я смог наконец их разглядеть.
В этом с самого начала заключалась моя ошибка. Я так сосредоточился на моделировании других систем, что забыл о той, которая строит сами модели. Единственный враг ясного зрения – слепота: неверные посылки могут стать шорами. Было недостаточно представить, что я – Роберт Каннингем. Приходилось одновременно представлять, что я – Сири Китон.
* * *
Конечно, после моего открытия встал новый вопрос: если догадка относительно Каннингема верна, то почему мои приемы срабатывали с Исааком Шпинделем? Тот был столь же разбросан по своему интерфейсу, как и его преемник.
В тот момент я об этом особо не задумывался. Шпиндель погиб, а его убийца оставался с нами – парил под самым носом «Тезея» титанической разбухшей головоломкой, готовой в любую секунду раздавить нас. Так что тогда я был несколько занят.
Но теперь – когда уже слишком поздно что-то делать – я, кажется, нашел ответ.
Возможно, мои приемы не срабатывали и с Исааком. Он подмечал махинации с той же легкостью, что и Каннингем, но ему было все равно. Возможно, я смог прочесть его, потому что он мне позволил. А это значило – не могу подобрать другого объяснения – только одно: несмотря ни на что, я пришелся ему по душе.
А значит, по сути он был моим другом.
* * *
…Если б я смог пробудить словами чувство.
Иэн Андерсон. Повод ждать [70]
Ночная вахта. Не шелохнется никакая тварь. Не на борту «Тезея», по крайней мере.
Банда пряталась в палатке. Хищник-мигрант таился в невесомой тиши глубин. Бейтс сидела в рубке, куда фактически переселилась, угнездившись среди тактических диаграмм и сигналов с камер, чтобы неусыпно бдеть. Куда ни повернись, она везде могла узреть один из аспектов плывущей по правому борту непроницаемой тайны. Она делала что могла и сколько могла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Новые Миры Айзека Азимова. Том 5 - Айзек Азимов - Научная Фантастика
- Новые Миры Айзека Азимова. Том 4 - Айзек Азимов - Научная Фантастика
- Ложная слепота (сборник) - Питер Уоттс - Научная Фантастика
- Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Гарднер Дозуа - Научная Фантастика
- Антология научно-фантастических рассказов - Роберт Хайнлайн - Научная Фантастика
- Зазеркальное утро - Даниэль Смушкович - Научная Фантастика
- Герой - Даниэль Смушкович - Научная Фантастика
- Миры Альфреда Бестера. Том 4 - Альфред Бестер - Научная Фантастика
- Миры Рэя Брэдбери. Том 1 - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Рубашка с тестами Роршаха - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика