Свидетели Времени - Чарлз Тодд

— Но я спрашиваю вас.

Викарий налил себе чаю.

— Послушайте. Этот человек почти бродяга. Он живет впроголодь. Местные жители не хотят с ним иметь ничего общего и никогда не наймут его на работу, он для них не существует. Его семья отреклась от него. Я делаю что могу, как раньше делал и отец Джеймс, помогая несчастному. Но изменить отношение людей гораздо труднее, чем читать воскресные проповеди.

Наступило молчание, которое Симс неохотно прервал. Он чувствовал, что Ратлидж ждет продолжения.

— Питер был прошлой ночью в церкви. Он плохо себя чувствовал и решил немного отдохнуть, поспать на скамье, и все еще был там, когда явился Уолш, чтобы снять свои кандалы. Гендерсон слышал, как он гремел, но не знал, кто это и что делает. Он на всякий случай ускользнул на хоры и притаился там. Гендерсон при желании может передвигаться в темноте, как привидение.

— Это профессиональная черта военного снайпера.

— Уолш снял кандалы и покинул церковь. Ушел пешком. Гендерсон далеко не глуп, он все понял и преследовал Уолша некоторое время на расстоянии. Уолш прошел через лесок, мимо сарая, там наша дорога кончается. Гендерсон следовал за Уолшем по главной дороге еще миль пять.

— До фермы Тома Рэндела.

— По словам Гендерсона, Уолш не приближался к ферме Рэндела. Он шел очень быстро и уверенно, быстрее, чем люди ходят ночью. Питер шел за ним, пока они не отошли на приличное расстояние от Остерли. Потом повернул назад, он не хотел, чтобы Уолш его заметил.

Ратлидж покачал головой:

— Но это не может быть правдой. Кобыла Рэндела пропала как раз в тот же промежуток времени. И именно ее подковой был убит Уолш.

— Поэтому мы и не рассказали вам про Гендерсона. Ни я, ни мисс Трент. Вообще он ни разу не был пойман на лжи, хотя появился такой замерзший и голодный, что мог и придумать историю в обмен на горячий завтрак. Чтобы не выглядеть в наших глазах попрошайкой.

Ратлидж тоже взял горячий тост и положил сверху бекон.

Симс сказал:

— Там есть еще яйца, в кастрюльке под крышкой.

Ратлидж положил яйцо на тарелку. Сел снова за стол, разбил ложкой скорлупу.

— Так что еще заметил ночью Гендерсон?

Симс начал мазать маслом свой тост, недовольно морщась, потому что тост немного пригорел.

— Он почти ничего не рассказывает — ни о себе, ни о том, что видел. Наверное, рассказал о встрече с Уолшем в виде исключения, лишь потому, что хотел немного согреться и поесть.

— Может быть, — задумчиво согласился Ратлидж, — но почему ни вы, ни отец Джеймс не нашли ему работу, например на ферме Рэндела? Или он мог бы работать на миссис Барнет, делать за нее тяжелую работу, ведь она буквально разрывается одна в гостинице.

— Она не имеет привычки нанимать кого-то, даже за хлеб и кров. А Том Рэндел упрямо отказывается брать помощников. Больше никто в Остерли не возьмет Гендерсона. Сейчас слишком много желающих получить любую работу, и владелец магазина или фермер найдет себе почти за бесплатно нормальных работников, зачем ему брать такого, как Гендерсон? Его брал к себе лорд Седжвик, но временно, пока младший сын Герберта Бейкера поправлялся после ранения, а потом, когда тот достаточно окреп для легкой работы, снова его взял. Дом в Йоркшире закрыт, пока Артур Седжвик проходит реабилитацию, и, когда он не находится в госпитале, он живет здесь, в Норфолке, или в Лондоне. Эдвин живет в Лондоне большую часть года. Я писал одной женщине в Ханстентон, просил ее взять на работу Питера. Они с мужем держат небольшой паб, и им пригодилась бы лишняя пара рук. Но она боится брать не местного. — И Симс перевел разговор на другую тему: — Что вы собираетесь предпринять по поводу Вирджинии Седжвик? Инспектор Блевинс явно не станет лезть из кожи, чтобы начинать новое дело, тем более если оно касается семьи лорда Седжвика. Особенно лорда Седжвика. Ему это не понравится!

— Да, инспектор уже постарался убедить всех в Остерли, что Уолш виновен, потому что сбежал, ну а если его убили — значит, правосудие свершилось таким образом. К тому же Блевинсу здесь жить. И я не могу его винить за то, что он сделал хорошую мину при плохой игре. — Ратлидж поморщился. — Единственный выход — самому мне навестить лорда Седжвика.

— Господи, старина, вы что, серьезно? — Викарий посмотрел на него с тревогой. — Говорить с ним не то же самое, что с инспектором Блевинсом. Лорд Седжвик — совсем другое дело! Вы хоть отдаете себе отчет, насколько он могуществен? Вы поставите свою карьеру под угрозу, да и мою тоже.

Ратлидж внимательно посмотрел на викария.

— Вы ведь не хотите узнать, что случилось с Вирджинией Седжвик, верно? Но подумайте, сын Седжвика мог совершить убийство, и необходимо дать ему возможность опровергнуть такую версию до того, как об этом узнает полгорода, и люди отвернутся от него. — Он улыбнулся. — Спасибо за завтрак и постель. Мне был необходим отдых.

Он пошел взять пальто, и Симс проводил его до двери.

— Я благодарен за то, что вы делаете. Но поймите меня правильно — я хочу продолжать думать, что она жива. Это дает мне хотя бы маленькую надежду… — Викарий пожал плечами, как будто извиняясь за свою слабость. — Мне трудно вам объяснить.

Но Ратлидж прекрасно его понял. Он и сам никогда не оглядывался назад, чтобы посмотреть, действительно ли у него за спиной находится Хэмиш. Он не хотел знать, боялся увидеть, что там на самом деле. И пока он этого не делал, его рассудок был в безопасности. Застегивая пальто, прежде чем выйти под дождь, он сказал:

— А ну как если вопреки нашим ожиданиям выяснится, что Вирджиния Седжвик по собственному желанию оставила мужа и сейчас счастливо живет где-нибудь в уютном коттедже в Ирландии, что она предпочла такую жизнь и не хочет больше играть роль жены Артура? Он примет ее обратно, как вы думаете?

— Я не знаю. Это зависит от того, побоится он громкого и неизбежного скандала или нет. — Викарий взглянул на мокрые низкие ветви. — У Седжвиков предки торговцы, они неохотно приняты в высшем свете, и скандал может их снова отбросить вниз, а ведь они забирались по социальной лестнице целых три поколения. Но так и не добрались до самого верха. Им приходилось использовать деньги там, где настоящие аристократы не испытывали затруднений. Скандал мог не повредить им, но для таких, как Седжвики, скандал губителен. Кстати, Артур уже мог рассчитывать на брак с аристократкой, но, к своему несчастью, сам выбрал американскую кузину. Теперь, как богатый и знатный вдовец, он снова имеет шанс удачно жениться. И он не захочет знать, жива она или нет.

— Зато отец Джеймс разыскивал ее с рвением, которое трудно объяснить.

— Не трудно. Если бы вы знали хорошо отца Джеймса. Он обладал необыкновенным человеколюбием, был очень совестливым и глубоко сострадающим людям. Он часто говорил, что когда смотрит на лица своих прихожан, то думает, что они слишком хорошего мнения о нем, а он недостоин такой любви, но надеется когда-нибудь заслужить ее безупречным исполнением своего долга. Хотя никто из нас не надеется с ним сравниться.

Еще раз поблагодарив священника, Ратлидж направился под дождем к машине.

Хэмиш сказал: «Отец Джеймс чувствовал на себе неотступный взгляд Присциллы Коннот каждый раз, когда поднимался на кафедру».

— Жаль, что он не рассказал ей об этом.

Глава 27

Когда Ратлидж садился за руль, Хэмиш произнес:

«Если не Уолш убил священника, то ты столкнулся с очень хитрым убийцей. Он знает, как скрыть следы».

— Да, он действительно не оставил следов, за которые можно зацепиться. Блевинс позволил себе впасть в ярость и буквально не видел ничего вокруг, и тем самым сам себе связал руки. Он искал монстра и быстро нашел его в лице Уолша.

Хэмиш ответил: «Ты понимаешь, что твоя репутация будет испорчена, если ты потерпишь поражение в этом сражении».

— Я выиграю его, — ответил Ратлидж уверенно. — Седжвику надо было уничтожить тот египетский барельеф, вместо того чтобы выставлять его в своем саду. Этот барельеф и подсказал, какая роль была отведена судьбой для отца Джеймса в этой истории — наблюдатель. Безмолвный свидетель. Мне потребовалось некоторое время, прежде чем догадка обрела плоть и кровь.

Впереди на дороге показался молочный фургон, который тащила упряжка лошадей, их спины под дождем отливали медью.

Ратлидж затормозил, развернулся и поехал обратно. У ворот церковного кладбища вышел из машины и под проливным дождем пересек двор. Пока он добрался до входа в церковь, плечи его пальто промокли насквозь. Открыв дверь, он рукой вытер лицо и вошел внутрь.

— Гендерсон? — позвал он. — Если вы здесь, отзовитесь. Мне надо с вами поговорить.

Голос его отразился от стен и потолка гулким эхом, нарушив мирную тишину. Слышен был лишь мягкий стук дождя по витражным стеклам. Этим сумрачным утром яркие краски, богатые оттенками, казались лишенными жизни.