Детектив с одесского Привоза - Леонид Иванович Дениско

хода в потолке кухни. Как же, полгода назад «взял» квартиру зубного врача Осяка — и все сошло с рук, нанес свои воровские визиты моряку дальнего плавания и заведующему ателье — опять безнаказанно. Его даже не насторожило то, что рано утром двадцать первого марта на улице Куйбышева, возле развалин, неожиданно появился дружинник. Черевик просто меняет курс — не более. Из молочного магазина он наведывается домой, опять упорно не замечает, что лестницы-стремянки нет на обычном месте.

Ты правильно сделал, что послал таксиста Колю и водителя «Москвича» Павла Ивановича в медницко-жестяночную мастерскую с намеками, что они, мол, знают, кто такой на самом деле Котя Черевик. Этот психологический удар был нанесен совершенно не с той стороны, откуда он ждал опасность, был настолько неожиданным, что Черевик не выдержал и побежал. А твой приход к нему домой и вовсе добил его. Но отдадим должное и своему противнику: даже в такой критической ситуации он сумел сориентироваться и все-таки удрать. Правда, без паспорта, пусть и поддельного, без денег.

Черевик поставил себя в сложное положение. Но не думаю, чтобы он в ближайшее время рискнул вернуться в Одессу с целью незаметно проникнуть на чердак. Не думаю, что он доверял своему отцу. Тогда у них был бы оговорен и такой вариант и консервные банки Черевик давно уже имел бы в своем распоряжении. Вначале и за квартирой, и за стариком велось наблюдение. Но вскоре я понял, что оно ничего не даст, и распорядился снять все посты. И вообще я считаю, что Черевик набрался страху порядочно, забежал далеко, и найти его будет трудно. А ты как считаешь?

— Так же, как и вы, товарищ подполковник. Плохо то, что вроде бы никакой зацепочки пока нет.

— Вот именно — пока. Значит, надо искать, чтобы появилась. Не суетиться, не пороть горячку, но и не быть слишком спокойным. В нашем деле хладнокровие, выдержка должны иметь свои границы, иначе это может превратиться в излишнюю осторожность, даже в равнодушие. Если конкретно, то для начала неплохо было бы подумать: все ли выжато из паспорта на имя Юряка Марка Львовича. Давай над этим поломаем голову вместе. Но только завтра с утра. Хорошо? Сейчас же приказ такой: немедленно отправиться домой, плотно поесть — за сегодняшние завтрак, обед и ужин сразу, лечь в постель и хорошо выспаться. Глядишь, и действительно утро окажется мудренее вечера.

Забара хотел что-то сказать, но Астахов слегка хлопнул рукой по столу.

— Все, никаких больше разговоров, товарищ лейтенант! Иди во двор. Я сейчас прикажу водителю дежурной машины, чтобы подбросил тебя домой.

9

Утром Василий Забара, заметно посвежевший, бодро доложил начальнику райотдела милиции о своей готовности нести оперативную службу на вверенном ему участке и одновременно продолжать поиски похищенных вещей из квартир одесских граждан, а также беглого вора-рецидивиста Коти Черевика-Циркача.

— Ну вот и ладненько, — сказал в ответ на всю эту длинную тираду подполковник Астахов.

Слово «ладненько» как-то сразу же придало разговору не служебный, а домашний, семейный, вернее, школьный оттенок: учитель пригласил к себе на беседу ученика, пусть даже великовозрастного, речь пойдет о любимом предмете, о примерном поведении.

Подполковник Астахов и в самом деле почему-то заговорил о пользе классической литературы, поинтересовался, какие книги успел прочесть за последнее время Забара.

Этот вопрос смутил Василия. Что он мог ответить?

Когда был маленьким, мать часто читала вслух все, что попадало ей под руку. Он любил слушать, но вот самому... Конечно же мог гораздо чаще ходить и в школьную библиотеку, и в сельскую. Позже этот пробел уже трудно было восполнить. Хотя и старался, особенно когда жил в заводском общежитии. Правда, читал преимущественно книги про любовь и про шпионов.

Наверное, начальник райотдела милиции понял его душевное состояние.

— Ладненько, — улыбнулся он. — Поговорим об этом подробнее в другой раз. Да, вспомнил, звонили с твоего завода, просили зайти, там тебе тринадцатую зарплату начислили. Заодно забери документы в профкоме, ты ведь состоял у них на квартирном учете. Будем что-то думать. Если надо ходатайство, чтобы детей в ясли-садик определили, — говори, не стесняйся. Понимаю, трудно вам приходится жить впятером на тринадцати квадратных метрах, но... — Астахов развел руками.

— Ничего, как-нибудь поживем еще. Мы эти тринадцать метров научились очень рационально использовать. Как говорится, в тесноте, да не в обиде.

— Уж не потому ли эта цифра — тринадцать — твоя любимая?

— Отчасти да, — кивнул Забара. — Тринадцатого ноября уволили в запас. Ровно через два месяца женился на Нине. Вскоре привела она меня на свои тринадцать квадратных метров в тринадцатую квартиру в доме номер тринадцать. На заводе я тоже научился отвоевывать у нормы для изготовления каждого каната по тринадцать минут.

— Ну, теперь все ясно, — снова улыбнулся Астахов. — Давай вернемся к Черевику. Надо тщательнее поискать вещи пострадавших граждан. Не поможет ли нам в этом классическая литература? Я вчера вечером вот что подумал: не воспользовался ли Черевик приемом великого комбинатора, только не Остапа Бендера, а Корейко. Тот положил в чемоданишко десять миллионов рублей в иностранной