Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

Члены же ЦК — бывшие министры могли при благоприятных обстоятельствах стать надежной опорой его противников. Первый секретарь ЦК КП Украины А.И. Кириченко отмечал в связи с этим на пленуме:

— Они думали, в составе ЦК, мол, имеется много министров, заместителей министров и других крупных руководящих работников, которые хоть и полностью согласны с решением о дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством, однако, вследствие того, что многих из них после долгой работы в министерствах теперь посылают на работу за пределы Москвы, и раз они являются обиженными, то поддержат Маленкова, Кагановича, Молотова. Но, как видите, на пленуме ЦК за эту группу вообще не выступал ни один человек. Да иначе и быть не могло{946}.

Правильно, иначе и быть не могло. Но не потому что, как объяснял это оратор, «министры — это коммунисты, большевики, ленинцы». Члены «антипартийной группы» тоже были большевиками, ленинцами, коммунистами. Заметим, что к моменту выступления Кириченко, а это уже шел третий день пленума, ни одному члену ЦК — бывшему министру пока что слово предоставлено не было. И в том был определенный расчет: пусть они увидят и убедятся, на чьей стороне большинство. Хотя им и без того должно было быть ясно, что чисто арифметически они в ЦК значительно уступают региональным лидерам.

Тот факт, что против Секретариата ЦК объединились работники Совета министров, не случайным назвал и первый секретарь ЦК КП Белоруссии К.Т. Мазуров{947}. Первый секретарь Смоленского обкома П.И. Доронин ошибку «заговорщиков» видел в следующем:

— Они думали, что мы такие пешки, которых можно переставлять, а затем за ненадобностью, как бы походя, не глядя, столкнуть в мусорную яму… Мы оказались не такими, как они рассчитывали{948}.

Эту же мысль повторил второй секретарь ЦК КП Украины Н.В. Подгорный:

— Эти «деятели» и не подумали, что кроме кажущегося большинства в Президиуме есть еще и Центральный Комитет партии, который скажет свое последнее слово{949}.

Да, региональные лидеры и часть ведомственных функционеров действительно отказалась в данный момент от привычной роли безропотных и послушных исполнителей. И, пожалуй, единственный раз в истории ленинской партии отважились сказать свое веское, решающее слово в споре верхов за власть.

Сыграв ключевую роль в разрешении конфликта между членами Президиума ЦК, не дав в результате этому самому Президиуму ЦК возможности стать действительно коллективным органом руководства и укрепив авторитет и позиции первого секретаря ЦК, члены Центрального Комитета КПСС тем и удовлетворились. Ими ничего не было предпринято для того, чтобы воспользоваться столь благоприятным моментом и делегировать себе, пленуму ЦК, значительную часть властных функций от Президиума и Секретариата ЦК. Ни у кого из них даже мысли такой не возникло. «Высшим органом партии между ее съездами» пленум ЦК продолжал оставаться только на бумаге. В действительности же все его функции сводились по-прежнему к тому, что он собирался пару раз в году на своего рода митинг, заканчивающийся одобрением решений, разработанных аппаратом под руководством первого секретаря ЦК, и сразу же после этого переходящий в другой, более многолюдный митинг — сессию Верховного Совета СССР. На такого же рода формальности был обречен отныне и Президиум ЦК, подобранный из послушных и не очень-то инициативных сотрудников Хрущева.

Сообщение о пленуме ЦК КПСС и постановление об «антипартийной группе» было встречено и партийным активом, и простыми людьми со значительной долей недоумения.

1 июля 1957 г. первый секретарь ЛК и ЛГК КПСС Ф.Р. Козлов, ставший теперь членом Президиума ЦК, доложил об итогах пленума первым секретарям райкомов и заведующим отделами горкома и обкома партии, затем — секретарям парткомов и директорам ленинградских предприятий. И только после такой подготовки на следующий день был созван Ленинградский областной партийный актив. Начался он с оглашения постановления пленума ЦК, после чего последовала «бурная и продолжительная овация». Аплодисментами прерывался и доклад Козлова. Для выступления в прениях записалось 56 человек. Слово предоставили 19. Зампред облплана И.М. Турко рассказывал о том, как в 1949 г. Маленков заставлял его признаться в совместной с Кузнецовом деятельности, направленной, якобы, против ЦК. Это была больная для памяти ленинградцев тема, поэтому его слушали сочувственно. А секретарь правления Ленинградского отделения Союза писателей А.А. Прокофьев прочитал стихотворение «Партия», заканчивавшееся призывом «теснее в круг партийные ряды»{950}.

По схожему сценарию проходили партийные активы и в других местах. И результаты их предварительной подготовки сказывались на характере вопросов к докладчикам и выступлений в прениях.

— Почему проявлен такой либерализм в отношении Булганина? Как же оставили Первухина кандидатом в члены Президиума ЦК? — спрашивали, например, на Алтайском краевом партийном активе{951}.

— Наш народ знает секретаря ЦК КПСС товарища Хрущева как неутомимого организатора, руководителя ленинского типа, постоянно прислушивающегося к голосу масс, постоянно бывающего в гуще народа, — говорил секретарь Скопинского райкома КПСС Пономарев на Рязанском областном партийном активе{952}.

Но не всюду удалось выдерживать должный настрой. Кое-где вопросы к докладчику носили не очень-то приятный характер. Так, на Ярославском областном партийном активе интересовались не только тем, как поступить с портретами членов «антипартийной группы», и каким голосованием, открытым или закрытым, было принято постановление пленума, но и тем, «не является ли культом личности, когда отдельные мероприятия последних лет приписываются тов. Хрущеву, а не ЦК партии?»{953}.

Еще более острыми были поданные в президиум записки на Бурят-Монгольском партийном активе:

«Молотов, Каганович, Маленков несут ответственность за репрессии. Но ведь товарищ Хрущев тоже был членом Политбюро, близким к Сталину, занимал большие посты. На Украине тоже были большие репрессии. Не есть ли попытка снять с себя ответственность?»

«Кто же может поверить, чтобы старые большевики на 40-м году советской власти стали врагами партии, врагами народа? Кто же поверит, что Молотов, Каганович, Маленков, Булганин, Шепилов, Первухин, Сабуров, Ворошилов были все неправы, а Хрущев прав во всем? Да еще с Фурцевой».

«Дело видимо не в этом. Они, очевидно, мешали Хрущеву творить вольности, и он решил их убрать. Оклеветали Сталина, клевещите на них. Что касается пленума, то Хрущев давно готовил себе сторонников в лице секретарей обкомов. Не случайно Украина переселяется в Москву, на Урал, в Сибирь. Скоро, видимо, и у нас появится секретарь с фамилией, оканчивающейся на ко, вроде… Величко».

«Почему сейчас не дали возможности Молотову, Кагановичу, Маленкову выступить со своими мнениями в печати?»

А в одной записке, правда, без подписи, прямо утверждалось, что «Хрущев стремится к диктатуре», что «он мстит за свои обиды»{954}.

В разгар проведения партийных активов на местах и в день публикации постановления пленума ЦК об антипартийной группе, 4 июля 1957 г. Президиум ЦК КПСС, явно имея в виду популярность Маленкова среди сельских жителей, считавших себя обязанными ему за снижение в 1953 г. в два раза сельскохозяйственного налога, принимает решение об отмене обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству с приусадебных хозяйств колхозников, рабочих и служащих. И соответствующее постановление ЦК КПСС и Совета министров, конечно, сыграло свою роль. Хотя и не обошлось без некоторых накладок. Так, председатель колхоза им. Кирова в Селивановском районе Владимирской области Игнатьева заявила, что это решение вынесено «рановато», так как некоторым колхозам будет трудно взять на себя объем заготовок, который раньше сдавали колхозники{955}. А ассистент физмата Уральского университета Князев высказал опасение, что колхозники теперь вообще не будут работать в колхозе, а «будут возить товары на продажу и продавать по дорогой цене»{956}.

Затем постановление ЦК обсуждалось на закрытых собраниях в первичных партийных организациях. По сведениям отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, около трети партийных организаций решили просить ЦК исключить Молотова, Кагановича, Маленкова и Шепилова из партии. Около 7% ходатайствовали о привлечении их к судебной ответственности. Около 8% высказалось за привлечение к более строгой партийной ответственности Булганина, Сабурова и Первухина. «С большой теплотой и одобрением говорили коммунисты о многогранной деятельности т. Хрущева»{957}. Например, директор Красноярского порохового завода говорил: