Жизнь Людовика XIV - Александр Дюма

12 февраля начальник заставы Сент-Оноре дал знать парламенту, что герольд, сопровождаемый двумя трубачами, желает явиться в парламент с тремя письмами — парламенту, принцу Конти и городской Думе. При этом известии в заседании произошло сильное волнение, но советник Бруссель, побуждаемый коадъютором, поднялся и заявил, что герольдов посылают обыкновенно или к себе равным, или к врагам, а так как парламент не равен королю и не считает себя его врагом, то он не может принять герольда. Как ни хитро это было придумано, но принято было с восторгом; положили послать королю депутацию и узнать, что именно угодно его величеству сообщить парламенту. Герольд был отослан обратно с просьбой королю об охранительной грамоте для имеющей явиться к нему депутации. На следующий день к 10 утра грамота была прислана и депутация отправилась в путь. В то время как депутаты двигались по дороге к Сен-Жермену, г-н де Фламаран посетил принца Марсильяка, который, получив рану в стычке при Бри-Конт-Робере, всем говорил, что эта глупая война ему ужасно надоела. Фламарану было поручено от имени аббата ла Ривьера сделать несколько секретных предложений вождям бунтовщиков.

Принцу Конти предлагалось стать членом Совета и обещалась крепость в Шампани с тем, однако, что он уступит аббату ла Ривьеру право на кардинальское звание, которого тот домогался. Это последнее могло бы быть первым, поскольку принцу Конти давно хотелось сложить с себя звание духовного лица.

Герцогу Лонгвилю, который должен был прийти из Руана с вспомогательным корпусом, предлагалось, если только он замедлит с этой помощью, кроме принадлежащих ему провинций еще управление Пон-де-л'Аршем и должность при дворе. Герцогу Буйонскому было обещано решительно кончить в его пользу давно тянущееся дело о выкупе Седана.

Все эти предложения и ласковый прием, который королева оказала депутатам, а также приезд испанского посланника с предложением посредничества эрцгерцога Леопольда, который уже не с кардиналом желал договариваться, но с парламентом, остановили на время военные действия. В продолжение перемирия положено было ввозить в Париж по 100 бочек зернового хлеба каждый день, а конференциям проходить в Рюэле.

Через три дня конференции открылись. Во время конференций парламент получил два важных известия: во-первых, что герцог Лонгвиль идет из Руана в Париж десятитысячным корпусом, во-вторых, что Тюренн объявил себя сторонником парламента. Эти известия были чрезвычайно важны, поэтому уполномоченным тотчас отправили письмо с рекомендацией не поддаваться и стоять твердо на своих требованиях, но последние, видя, что герцог Орлеанский раздражен, что принц Конде грозит, что народ и парламент разгорячены, что Испания готова воспользоваться междоусобицей, решили окончить все побыстрее. 13 марта были оговорены следующие статьи мира:

1. Все военные действия прекратить как с той, так и с другой стороны, все заставы открыть и восстановить сообщения.

2. Парламенту отправиться для заседания в Сен-Жермен.

3. Палатам не иметь в текущем году собраний, кроме тех случаев, когда понадобится определить таксу на рыночный товар или определить чиновников на королевскую службу.

4. Опубликовать объявление о намерении короля исполнить все, что было написано в декларациях июля и октября 1648 года.

5. Считать все указы парламента, вышедшие со времени отъезда короля, утратившими силу.

6. То же самое отнести и к тайным королевским повелениям и декларациям, изданным по поводу последних событий.

7. Распустить войска, которые были собраны по праву власти, присвоенной парламентом и Парижем.

8. Король приказывает своим войскам отступить из окрестностей Парижа.

9. Всем жителям Парижа положить оружие.

10. Депутата эрцгерцога отослать назад без ответа.

11. Движимое имущество возвратить частным лицам, а Арсенал и Бастилию — королю.

12. В этом и следующем году король может занимать с уплатой 12 % суммы, ему потребные.

13. Принц Конти и все взявшие оружие не лишатся своего имущества и удержат за собой свои звания и должности, если объявят — герцог Лонгвиль в течение 10 дней, а прочие в 4 дня, — что согласны на этот договор; ежели они на него не согласятся, городские власти не станут более принимать никакого участия в их интересах.

14. Король возвратится в Париж, когда ему позволят это дела государства.

Эти общие условия мирного договора встретили небольшое сопротивление и по той только причине, что составлены были поспешно и кое-кто не успел включить в него свои частные условия. Поэтому, в тот день, когда их читали, в парламенте зашумели и решено было послать вторую депутацию для исходатайствования выгод для военачальников — принца Конти, герцога д’Эльбефа, герцога Буйонского, герцога де Бофора, герцога Лонгвиля и маршала ла Мотт-Худанкура. Надо было выхлопотать что-нибудь и для маршала Тюренна, который, хотя и поздно, принял сторону парламента.

И здесь обнаружилось обстоятельство, показывающее нравы того времени — в общий договор были включены частные условия и обсуждались они публично. Выпишем их:

«Принц Конти получает Дамвилье; герцог д'Эльбеф — уплату сумм, которые он должен своей жене, и 100 000 ливров для старшего сына; герцог де Бофор — вернуться ко двору, совершенное прощение помогавшим ему бежать из тюрьмы, возвращение пенсионов его отца, герцога Ван-дома и компенсацию за его дома и замки, разрушенные по повелению парламента Бретани; герцог Буйонский — владения, равноценные тому, во что будет оценен Седан, вознаграждение за лишение княжества и титул принца; герцог Лонгвиль — губернаторство Пон-де-л'Арш; маршал ла Мотт-Худанкур — 200 000 ливров, кроме других милостей, которые король соблаговолит ему даровать. Наконец, маршал Тюренн должен будет получить, по удалению наемного немецкого войска, назначение, соответствующее его званию и заслугам».

С новыми условиями заключение мира не встретило более никаких затруднений, и 5 апреля был с великим торжеством отслужен благодарственный молебен в соборе Парижской Богоматери, куда прибыли как представители отсутствующего королевского дома французские гвардейцы и швейцарцы короля Луи XIV.

Так окончилось первое действие этой, с позволения сказать, шутовской войны, в которой каждый явил себя ниже того, чем был, в продолжение которой едва ли не самым важным событием стали роды временной королевы, герцогини Лонгвиль. Во время своего пребывания в городской Думе герцогиня родила сына, воспринятого при крещении купеческим головой и получившего имя Шарль-Париж-Орлеан. Нечего сказать, очень странное сочетание!

Правда, одновременно с этими достаточно ничтожными событиями в 70 лье от Парижа произошла серьезная революция. 30 января 1649 года голову короля Карла I Стюарта, павшую на эшафоте Уайтхолла, поднял и показал английскому народу, как голову злодея, палач с закрытым лицом, имя которого осталось неизвестным. В сочинениях тогдашних французских писателей нет почти ничего об этой великой катастрофе — так много шума произвели 900 памфлетов, появившихся во время войны парламента с королем! Правда, пример, потерянный для современников, не был потерян для потомства. Спустя 144 года Национальный Конвент ответил тем же английскому парламенту, показав, в свою очередь, французскому народу голову Луи XVI.

ГЛАВА XX. 1649 — 1650

Герцог Орлеанский возвращается в Париж. — Предположение родственного союза между домами Вандом и Мазарини. — Успех неприятеля. — Королева с сыновьями, Мазарини и принцем Конде уезжает в Компъен. — Намерения Конде. — Он ссорится с Мазарини. — Два типографа. — Репе Дюплесси. — Мажринисты и фрондеры. — Прерванный ужин. — Визиты некоторых особ к королеве. — Успех герцога д'Аркура. — Возвращение двора в Париж. — Радость народа. — Новая ссора между Конде и Мазарини. — Дело о табуретах. — Негодование и месть принца Конде. — Герцогиня де Шеврез и Мазарини. — Герцогиня де Шеврез и коадъютор Гонди. — Свидание Гонди с королевой. — Его дружеский разговор с Мазарини. — Опасные условия для принца Конде. — Отчаяние герцога Орлеанского. — Герцогиня де Шеврез утешает герцога Орлеанского. — Герцог вступает в заговор против принца Конде. — Конде является к королеве. — Арест Конде, Конти и де Лонгвиля. — Последствия ареста.

Королева, нимало не торопясь с возвращением в Париж, где на нее и ее министра сочинялись самые дерзкие пасквили, оставалась в Сен-Жермене, и только герцог Орлеанский вернулся в Люксембургский дворец — обыкновенное свое местопребывание.

Хотя военные действия прекратились, все оставалось почти в том же положении. Герцог де Бофор продолжал быть «базарным королем»; герцогиня Лонгвиль переехала со своим двором из здания Думы в свой отель, и принц Конде, сблизившись с ней, иногда навещал ее, а она с каждым его посещением приобретала над ним ту власть, которую имела прежде; герцогиня де Шеврез возвратилась в отель Люин и, восполняя свою увядшую красоту красотой дочери, которая была тогда во цвете лет, дозволяла коадъютору обращаться с ней почти как с любовницей; сам коадъютор, единственный из всех для себя ничего не выпросивший у короля, оставался человеком вполне популярным. Одним словом Фрондой занимались теперь более прежнего только потому, что она составляла теперь более чем партию, она сделалась модой.