Моабитская тетрадь - Муса Джалиль

ЧАСЫ

Я с любимою сижу,На лицо ее гляжу,Мы щебечем и поемИ толкуем о своем.

Я любимою моейНе обижен — дорог ей.Лепестки ее ресницОт смущенья смотрят вниз.

У любимой бровь дугой,Льются волосы волной,Но меня разит сильнейВзгляд красавицы моей.

Предо мной сидит она,Улыбаясь, как весна,Лишь одно меня томит —Вечно милая спешит.

Торопясь уйти назад,Всё глядит на циферблат.Молвит: «Нагулялась тут»,Или молвит: «Дома ждут».

А часы ведут свой счет.(Кто их к черту разберет!)Мерный стук — несносен он,Как церковный скучный звон.

«Не прощайся, — говорю. —Очень рано», — говорю.Верит милая часам:«Мне пора! Ты видишь сам!»

Мне терпеть не стало сил —За язык часы схватил,Пусть научатся молчать,Нас не станут разлучать.

«Чтобы нам счастливей быть,Ты должна часы забыть!..»И не видели мы, нет,Как зарозовел рассвет.

Сентябрь 1943

МИЛАЯ

Милая в нарядном платье,Забежав ко мне домой.Так сказала: «Погулять яВечерком непрочь с тобой!»

Медленно спускался вечер,Но как только тьма легла,К речке, к месту нашей встречи,Я помчался вдоль села.

Говорит моя смуглянка:«Сколько я тебя учу!..Приноси с собой тальянку,Слушать музыку хочу!»

Я на лоб надвинул шапку,Повернулся — и бежать,Я тальянку сгреб в охапкуИ к реке пришел опять.

Милая недобрым глазомПосмотрела: мол, хорош.«Почему сапог не смазал,Зная, что ко мне идешь?»

Был упрек мне брошен веский;Снова я пошел домой,Сапоги натер до блескаЧерной ваксой городской.

Милая опять бранится:«Что ж ты, человек чудной,Не сообразил побритьсяПеред встречею со мной?»

Я, уже теряя силы,Побежал, нагрел водыИ посредством бритвы с мыломСбрил остатки бороды.

Но бритье мне вышло боком,Был наказан я вдвойне.«Ты никак порезал щеку, —Милая сказала мне. —

Не судьба, гулять не будем,Разойдемся мы с тобой,Чтобы не сказали люди,Что деремся мы с тобой!»

Я пошел домой унылый.«Ты откуда?» — друг спросил.«С речки только что, от милой!» —Похвалясь, я пробасил.

Я любовью озабочен.Как мне быть, что делать с ней?С милою мне трудно очень,Без нее еще трудней.

Сентябрь 1943

БЕДА

«Есть женщина в мире одна.Мне больше, чём все, она нравится,Весь мир бы пленила она,Да замужем эта красавица».

«А в мужа она влюблена?»«Как в черта», — скажу я уверенно.«Ну, ежели так, старина,Надежда твоя не потеряна!

Пускай поспешит развестись,Пока ее жизнь не загублена,А ты, если холост, женисьИ будь неразлучен с возлюбленной».

«Ах, братец, на месте твоемЯ мог бы сказать то же самое…Но, знаешь, беда моя в том,Что эта злодейка — жена моя!»

Сентябрь 1943

ПРАЗДНИК МАТЕРИ

«Трех детей, как птенцов,Я пустила летать…Расскажите мне всё,Я их старая мать…Где мои сыновья?В даль какую глядеть?Что готовит им рок —Победить, умереть?»С юга голубь летел,Сел на крышу ее.«Голубок, всё в кровиУже сердце мое.Расскажи, не скрывай,Где мой старший сынок?»— «Горе, мать… Он в Крыму…Бой был слишком жесток…»Ничего не оказав,Поседела она…Чаша горя ееБыла слишком полна.«Трех детей, как птенцов,Я пустила летать…Расскажите мне всё,Я их старая мать…Спит мой старший сынок,Крылья честно сложив.Ветер, правду скажи, —Может, средний мой жив?»Ветер ночью в окноСтарой ставней стучал.«Ветер, ветер, скажи,Где ты сына встречал?»— «Горе, мать… Там, в степи,Бой был слишком жесток,Средний сын твой погиб,Не бросая клинок».И упала тогдаНавзничь мать у окна.И от слез, и от слезВдруг ослепла она.«Трех детей, как птенцов,Я пустила летать…Расскажите мне всё,Я их старая мать.Спят два сына моих,Крылья гордо сложив…Не увижу я их…Может, младший мой жив?»Не летит голубок…Ветра нет у окна…Но вдруг цокот копытУслыхала она.Горю нету конца…Сквозь рассветную мглуСмотрит бедная мать,Лбом припала к стеклу.Конь подковами бьет,Мчится всадник один.На коне, в орденах,Возвращается сын.На погонах — заря!Травы падают ниц!И встречает егоПенье радостных птиц.«Я не вижу тебя,Богатырь, подойди…Сын мой! —Плакала мать,Прижимаясь к груди. —Ты вернулся, мой свет,Сокол ласковый мой…»Серебро ее косПарень гладил рукой.— «Ну, не плачь, мать, не плачь,Нам достаточно слез.На алмазном клинкеЯ победу принес.Ради наших победЗа Отчизну свою,Гордо крылья сложив,Братья пали в бою.Не тревожь ты их снов,Не тоскуй, не зови…Я на знамени несАлый цвет их крови…»Алым шелком глаза своиВытерла мать.И прозрела она,Чтобы сына видать!«Трех детей, как птенцов,Я пустила летать.Приходите ко мне,Я их старая мать.Молоком из грудиИх кормила своей.Научила паритьНад простором палей!Двое пали в бою,В поле кони их ржут…В этот дом никогдаСыновья не войдут…Кровь, что я им дала,Нет, не пролита зря.Над страной на древкеБьется наша заря!Младший сын мой пришелИ принес ту зарю.Я горюю поройИ от счастья горю!Сын обрадовал матьСвоим ратным трудом.И джигитами полнНезавидный наш дом.И как будто моиЭто все сыновья…И как будто бы в сбореВся наша семья…»

Сентябрь 194S

ПУТЬ ДЖИГИТА

Вернулся б джигит, да дорога кружит,Дорога б открылась, да горы встают.Не горы — преграда, а орды врага,Несметные орды пройти не дают.

На камень встает он и точит свой меч,Пасется оседланный конь на лугу,И ржет, и как будто зовет седокаОтмстить, отплатить, не остаться в долгу.

«Джигит, торопись, скоро солнце зайдет,Туманом покроется луг голубой,Тогда заблудиться недолго в лесу,Тогда и пути не найти нам с тобой».

«Не бойся, мой конь, неизвестен мне страх.Ночь — верный помощник — бежит по кустам,И враг не узнает, что гонимся мыВ глубоких потемках за ним по пятам.

Скакун мой, недаром в туманной далиТоскливая песня любимой слышна:К родному порогу победным путемНа ранней заре приведет нас она».

Сентябрь 1943

ОСУЖДЕННЫЙ

Приговор сегодня объявили:К смертной казни он приговорен.Только слезы, что в груди кипели,Все иссякли… И не плачет он.Тихо в камере… С ночного небаПолная луна глядит, грустя.А бедняга думает, что будетСиротой расти его дитя.

Сентябрь 1943

СОН В ТЮРЬМЕ

Дочурка мне привиделась во сне.Пришла, пригладила мне чуб ручонкой,«Ой, долго ты ходил!» — сказала мне,И прямо в душу глянул взор ребенка.

От радости кружилась голова,Я крошку обнимал, и сердце пело.И думал я: так вот ты какова,Любовь, тоска, достигшая предела!

Потом мы с ней цветочные моряПереплывали, по лугам блуждая;Светло и вольно разлилась заря,И сладость жизни вновь познал тогда я.

Проснулся я. Как прежде, я в тюрьме,И камера угрюмая всё та же,И те же кандалы, и в полутьмеВсё то же горе ждет, стоит на страже.

Зачем я жизнью сны свои зову?Зачем так мир уродует темница,Что боль и горе мучат наяву,А радость только снится?

Сентябрь 1943

ТЫ ЗАБУДЕШЬ