Письма. Том II. 1855–1865 - Святитель, митрополит Московский Иннокентий

Государь![19]

Представляя ныне Св. Синоду мое донесение по предмету перенесения Камчатской кафедры из Америки на Амур, я считаю необходимым в пояснение и объяснение сказанного там — изложить здесь Вашему Высокопревосходительству кое-что, потому что многого нельзя высказать в официальной бумаге так, как бы хотелось и как можно в простом письме.

В вышеупомянутом донесении моем сказано: что «и во время нападения неприятеля на Николаевск, он не безопасен от выстрелов». Это так, когда нынешнею весною готовили к обороне, то первым делом предположено было снести или сжечь многие здания в Николаевске. Следовательно, может ли быть тут и даже вблизи устроена семинария и проч.

Далее, Ваше Высокопревосходительство, изволите усмотреть, что я для помещения наших зданий указываю место не в Николаевске и не в Мариинске, но выше. И хотя причины, представленные мною там, основательны и совершенно справедливы, но есть еще причины почему надобно, или, по крайней мере, я бы хотел, поместиться отдельно.

Я с моряками знаком давно, и более чем с лицами других ведомств. Говоря вообще, они честны по службе в сравнении с прочими, и по службе исправны, даже до педантства. Это известно многим. Но эта самая честность и аккуратность по службе так надмевает их (что так и должно быть в невозрожденном человеке), что они считают себя лучше и выше всех, а также и по самому воспитанию их и по роду службы они привыкли командовать всеми и всем, в высшей степени деспоты, и в самом деле корабль в море есть свой город, свое царство, свой мир, где капитан — царь. И потому подчинение, даже тень подчинения кому бы то ни было из других ведомств, для них несносны. А живя отдельно от обществ и вращаясь большею частью в кругу своих совоспитанников, они крайне односторонни и мнения свои, каковы бы они впрочем, ни были, считают аксиомами, особенно, если одобрили их Нахимовы и Рикорды, а главное — набожных из них так мало, так мало, что из сотен мне известных, я могу указать на пять-шесть, и то с натяжкою. Есть из них много исполнительных по известной христианской обязанности, но не в чаянии спасения души своей. Они, видя при себе одних только священников и не более как (иногда) обер-священника, они не понимают власти архиерея. Они готовы и с ним обходиться, как они обходятся со священниками на кораблях, которых они считают в категории комиссаров… Этого порядка, этих понятий при нынешнем горько печальном образе мыслей о религии не изменить никакими постановлениями. И потому несравненно лучше быть от них как можно подалее; менее свиданий — менее столкновений — менее неприятностей, а когда заведутся неприятности между Архиереем и Губернатором в такой дали (которые заводятся обыкновенно отнюдь не от ревности по истине, а от оскорбления самолюбия), тогда, можете себе представить, что из этого будет!

Но если по счастью иногда и сойдутся между собою главные лица по их характерам, но между подчиненными их не может быть всегдашнего согласия, потому что Мариинск, да и самый Николаевск не скоро еще могут быть так многолюдны, чтобы число лиц Дух. Ведомства было в них как бы не заметно; но напротив того, число последних, особенно в Мариинске, будет составлять большую цифру; и оттого они будут почти всегда на глазах у светских властей; а для моряков. привыкших иметь все под своею командою, (да и для всех вообще властей), неприятно видеть при себе или подле себя людей, им не подчиненных;….а от этого, как показывает печальный опыт, заводятся тысячи неприятностей.

Да и притом, для чего в нынешние времена Архиерей в городах! Прежде паствы считали их для себя правилом — образом — учителем, с должною покорностью: а ныне?… только красноречие обращает на себя внимание публики, но какие оттого плоды, какая польза? ах, какая славная проповедь, ах, как он славно говорит! вот и все…. Попробуйте ныне, напр., заповедать пост особенный по какому-либо случаю или обличить сильного…. кроме хохота и смеха в первом случае и ссоры и неприятностей в последнем ничего не будет.

Ныне Архиереи в городах нужны почти только для… торжественного служения в известные дни, не более; а для этого Амурский преосвященный может приезжать на пароходах, куда угодно, и без прогонов…

В донесении моем несколько раз упоминается о заливе Де-Кастри. Это потому, что, так как вход в Амур чрез лиман для судов весьма затруднителен; а из Де-Кастри до озера Кизе расстояния не более 30 верст, то очень возможное дело, что Николаевск и самое устье оставят совсем и все внимание обратят на Де-Кастри, чтобы устроить там Главный Порт и оттуда до Мариинска железную дорогу (и рано или поздно это непременно будет), следов., нам нет никакого расчета строиться ниже Мариинска.

Для помещения наших зданий я указываю на место в окрестности Белер, не потому, чтобы оно было самое лучшее по Амуру (самые лучшие места от Уссури до Хинганского хребта): но как наиближайшее к Мариинску. Можно найти место несравненно лучшее за 400 и даже за 200 верст, но это будет уже далеко от Главного Порта. Будет время, когда заселится весь Амур (на протяжении более 3000 верст); на нем будет не одна Епархия.

В донесении моем, между прочим, сказано, что здания наши должны быть со всеми угодьями. Здесь я разумел, во-первых, то, что пора наконец, или, по крайней мере, мною должен кончиться этот первый раз, на основании которого я поехал в Америку и существую доныне, т. е. пора Камчатскому Архиерею иметь свой собственный угол, все свое то, что имеют преосвященные в России и Сибири, если не более по уважению к отдаленности от центра России; иначе — жизнь как-нибудь в такой дали и в неизвестном еще месте будет страшить многих, и некоторым, может, покажется даже в роде какого то испытания, если не более. И притом, ежели уже нам поселяться на Амуре, то, конечно, поселяться сколько можно на лучшем месте и в лучшем климате и со всеми возможными удобствами, тем более, что теперь можно выбрать место какое и где угодно; а впоследствии, быть может, это будет даже и невозможно. Говоря так, я отнюдь не отношу это к себе, потому что мне уже, кажется, не пользоваться теми удобствами и угодьями. Молю Бога, чтобы зрение мое позволило мне побывать еще в Америке и докончить начатое мною дело в Якутске; а там?… пора и на покой… во-вторых, я разумел то же самое и в отношении всех лиц