Водораздел - Анна Пылаева

VIP-зона отеля служила для приема особо важный гостей края, чаще всего из Москвы или других регионов, иногда — из южных республик, совсем редко — из дальнего зарубежья. Впрочем, гораздо чаще эти апартаменты снимали представители краевой элиты для организации своего досуга, вдали от всяких нравственных и политических ограничений. Наиболее информированные или просто умные догадывались о том, что за всеми этими апартаментами ведется видеонаблюдение, и потому старались избегать этого президентского люкса. Однако персонажи первого эшелона могли себе позволить заткнуть глазок камеры, и в число этих лиц входила жена губернатора Лариса Белорекова, которая и открыла полковнику, когда он аккуратно постучался в стеклянные двери президентских апартаментов.

Жена губернатора и одновременно прима краевого драмтеатра Лариса Белорекова была хороша собой, как редко бывают жены ответственных номенклатурных работников. В свое время карьера ее началась с победы первого в крае конкурса красоты «Мисс Волга» в 1991 году, потом было участие в «Мисс России», правда неудачное, и еще в каких–то конкурсах. В те годы считалось, что в регионе нет ей равных по красоте, а на всяких показах с ее участием выстраивалась очередь из тогдашних авторитетных персонажей. Однако очень скоро избранником красавицы стал крупногабаритный и деловой Николай Владимиров, более известный в крае как Балу. Погоняло он получил за портретное сходство и медвежий норов, с которым он крушил все, что стояло у него на пути. Из ряда многочисленных поклонников Ларисы он выделился тем, что за одну ночь весь город Великоволжск оказался в билл–бордах с ее портретами, а еще Балу славился масштабными гулянками. Кроме того, он держал городской порт, нефтеперерабатывающий завод и несколько рынков, и считался одним из самых влиятельных городских авторитетов. Но окончательно он покорил сердце актрисы тем, что на своем личном самолете с военного аэродрома в Зареченске лично отвез ее в Дагомыс, где снял целый этаж.

После полутора лет счастливой жизни Балу вместе с еще десятком авторитетов был расстрелян в кафе «Молния» во время сходки. Красотка недолго проходила в безутешных вдовах, поскольку к этому времени уже успела познакомиться с тогдашним вице–мэром Великоволжска Дмитрием Агарковым, как раз к тому моменту еще и избравшемуся в Совет Федерации. Она снова не прогадала — ровно через два года Агарков был назначен губернатором Великоволжского края, а еще через полгода победил на выборах. Так актриса Краевого драмтеатра Лариса Белорекова стала первой леди края, и теперь ни одна светская тусовка, будь то благотворительный вечер, показ мод, смотр краевых политических сил или заезд в край какой–нибудь мега–звезды шоу–бизнеса или политики не обходился без ее участия. Еще она возглавляла несколько благотворительных фондов, отпустить пожертвования которым считали своим долгом все краевые предприниматели.

— Здравствуй, — приветливо улыбнулся полковник, — а я к тебе не пустыми руками. И бережно достал из свертка бутылку 80-летнего срока давности.

Вместо ответного теплого приветствия актриса выскользнула из его объятий и села на диван в углу в комнаты. Полковник попытался исправить ситуацию, подсев к ней, и снова попытался ее приобнять, но она опять стряхнула его руки, словно обнаруженного паука.

— Ох, и неласковая ты сегодня, Ларисочка, — начал было Брусницын, но та прервала его жалобы на судьбу, всучив ему сложенный вчетверо листок.

— Вот! — сказала она, — это что за поебень?!

Брусницын развернул бумажку. Содержание ее оказалось ему знакомо. Это было письмо начальника ГУ ФСБ по Нижневолжскому федеральному округу с просьбой разобраться с обстоятельствами банкротства Беловодского речного порта и с Романом Чавия, которое накануне показывал ему генерал. Пробежавшись по ней глазами, полковник снял пиджак и галстук, и начал расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки. Потом откупорил бутылку и разлил по двум фужерам, один из которых поднес к губам первой леди.

— За тебя, — произнес он, но собутыльница его отстранила бокал и резко встала.

— Я тебя спросила, что это за фигня?

— Не знаю, — ухмыльнулся Брусницын, — нам в ведомство много бумаг всяких приходит. Сама понимаешь, работа у нас такая, жила бы страна родная…

— Перестань выделываться! — резко оборвала его Лариса, — ты отлично знаешь про эту бумагу, ведь это твоя прямая компетенция!

— Ну знаю я, допустим, видел ее? — ответствовал полковник, — ну и что дальше? Я вижу ровно столько же, сколько и ты.

— А я тебя не про бумагу спрашиваю. Я, чтоб ты знал, ее раньше тебя прочитала. Я про другое спрашиваю. Откуда уши растут? И что у тебя в конторе говорят по этому поводу?

Полковник задумался. Такого напора и совершенно неженского интереса к своим служебным делам он не ожидал и уж тем более не ожидал того, что бумага, которую ему два часа назад показал его прямой начальник под грифом «Совершенно секретно» ему спокойно и небрежно швыряет какая–то блондинка, будь она женой хоть десяти губернаторов сразу. Впрочем, чему тут удивляться. В стране уже лет десять бардак, и на конторе это, к сожалению, тоже отражается. Ничего не поделаешь, вот сейчас президент толковый пришел, может быть, он займется наведением порядка. Но пока с этим ничего нельзя поделать.

— Ну, про уши я тебе ничего сказать толком не могу, — неторопливо произнес он, — знаю только, что сверху. А говорят то же самое, что и я сейчас. Что никто ничего не знает. Ну а вот мы зато с тобой много о чем можем поговорить, — ухмыльнулся полковник, и сделал еще одну попытку перевести разговор в другое русло и расстегнул еще несколько пуговиц рубашки и опять приобнял жену губернатора, но первая краевая леди снова вырвалась из чекистских объятий и невежливо толкнула полковника, так что тот едва не потерял равновесие и чуть–чуть не шлепнулся на покрытый мягким ковролином пол.

— Перестань паясничать, Леша! — в ультимативной форме заявила она, — не надо держать меня за дуру, и думать, что мне можно впаривать любую чушь. Я отлично знаю, что ты следишь за всем, что происходит в крае, и только прикидываешься ванькой. Что без твоего ведома комар не пролетит, а ты тут дурачка валяешь передо мной! Ты ведь давно уже материалы по порту собираешь, не так ли? И на Чавию у тебя в сейфе вот такая папка лежит! Что, скажешь, я не права?!

— Допустим, Ларисочка, допустим, ты права. Но вот, опасаюсь я, что правда тебе не сильно–то понравится.

— Да ты говори, а там видно будет, — решительно заявила актриса.

— Я вынужден признаться тебе, что ты в свое время сделала неплохую ставку. Ты всегда умела чувствовать, откуда ветер дует, носик–то свой ты по ветру аккуратно держишь. Твой муж стал хозяином региона. Но времена меняются. И есть информация, что наверху твой благоверный стал кое–кому ну совсем поперек горла. С Волыниным у него не все ладно, а тот ведь теперь вице–спикер Госдумы, да и у полпреда свои соображения. Сама понимаешь, в стране сменилась власть, и то, что при дедушке можно было зачесть в актив, сейчас очень быстро становится минусом. Поэтому все, что я в этой ситуации могу, это посоветовать тебе подумать, чтобы в очередной раз поменять ставку. Ведь раньше это у тебя ох как неплохо получалось. Ну а сейчас, как ты, наверное, видишь, наша власть начинается, — после этого полковник с бокалом в руке встал и сделал шаг навстречу Ларисе.

На этот раз ответом стал ощутимый удар острым каблучком в область пониже пояса, так что Брусницын согнулся, хотя быстро, превозмогая боль, распрямился.

— Зачем по яйцам?!!! — захрипел он.

Лариса в ответ заявила на повышенных тонах:

— Слушай ты, полковник! Ты это что о себе возомнил?!! Ты, что же, это, думаешь, что тебе вот так меня развести удастся? Мне твои комитетские разводки на хрен не нужны!! Братков своих разводи лучше! Нет еще в крае человека, который бы мог моему мужу поперек вякнуть! А ты, полковник, бы лучше на себя бы посмотрел! Возглавляет службу экономической безопасности, а сам на старой «Бэхе» ездит! Да у любого гопника машина получше будет! Да что ты вообще можешь!!!

— Зря ты так, — ответил Брусницын на эту тираду, — нашего ведомства нынче держаться надо ближе.

— Вот что, Лешенька, — сказала Лариса уже более спокойным тоном, — запомни: я тебя подняла, я тебя если чего и уничтожу. А сейчас пошел вон!

— Зря ты так, — повторил полковник, торопливо застегивая рубашку, завязывая галстук и набрасывая пиджак. Но больше не сказал ничего и вышел восвояси. Дорогая коллекционная бутылка осталась на столе, откупоренная и разлитая, но вино в бокалах так и не было выпито.

Уже выйдя из номера, полковник обернулся и чуть слышно произнес: «Ты еще пожалеешь, Ларисочка о своем поведении!» и пошел к лифту.