Герои. 30 известных актеров и режиссеров рассказывают о своих путешествиях - Дон Джордж

Полагаю, что необходимость почти год собирать сперму в пробирку и чувствовать, что ты не в состоянии сделать свою жену счастливой, может подвигнуть мужчину на неблагоразумные поступки, потому что Тод сдержал обещание. Он собрал все деньги, которые у нас оставались, и даже те, что у нас не было, и решил увезти своего любимого сына и очень уставшую жену для столь нужного обновления и восстановления. Это было особенно необходимо сейчас, когда стало ясно, что нас так и будет трое. Итак, мы стояли у выхода на посадку в самолет, отправлявшийся через Тихий океан. Я прикрепляла бирку к прогулочной коляске Габриэля.

– Это абсолютное сумасшествие, Тод, – сказала я, пытаясь сложить коляску, чтобы пронести ее в самолет.

– Знаю. Они должны были придумать, как ее легче складывать.

– Я имею в виду не коляску, – заметила я, с щелчком сложив конструкцию и прищемив палец.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – с улыбкой ответил Тод. – Но ты заслуживаешь этого, – добавил он, освобождая мой пульсирующий от боли мизинец. – Мы заслуживаем этого. Честно говоря, мы нуждаемся в этом. И это уже решенный вопрос, так что надо просто попытаться повеселиться.

– Мама, сися, – сказал Габриэль, дергая меня за рубашку на груди.

– Ладно, милый, в самолете, – сказала я, наклонившись к нему и пытаясь не смущать других туристов.

– Алоха, леди и джентльмены! Все пассажиры с маленькими детьми приглашаются на посадку на рейс 357 до Гонолулу.

Так как Габриэль решил как следует подзаправиться и не отпускал мою грудь все пять часов полета, к тому времени, как шасси самолета коснулись посадочной полосы, я была довольно раздраженной и очень уставшей.

Сын задремал примерно на десять минут, но умудрился проснуться как раз в момент, когда самолет приземлялся. Габриэль постоянно показывал на свои уши и визжал, пока Тод суетился, собирая наши вещи и пытаясь избавить окружающих от этих воплей.

– Знаю, ты что-то сказал насчет того, что надо попытаться повеселиться, но на самом деле… – сказала я, держа Габриэля на своем бедре и на этот раз пытаясь разложить коляску. Когда я выпрямилась, пристегнув сына ремнями к сиденью, незнакомая загорелая рука обвилась вокруг моей шеи и слегка задела мою многострадальную грудь, надев на меня гирлянду из свежесрезанных орхидей. Она благоухала гибискусом и кокосом.

– Алоха, мадам, добро пожаловать на Гавайи. Позвольте вам помочь.

Как раз в это время Тод вернулся из туалета.

– Дорогой, мне только что подарили цветочную гирлянду.

– Отлично! И ты покраснела.

* * *

– Пожалуйста, сюда, друзья, – сказал мой спаситель, держа руку у моей поясницы и показывая нам направление.

Как только мы вышли на улицу, влажный воздух стал пощипывать кожу. Прохладная, мягкая, сырая погода казалась невероятно приятной. Ничего подобного никогда не было в пустыне южной Калифорнии. Нас ждал микроавтобус, который должен был отвезти нас в отель. До того как мы сели, мою шею обвила еще одна гирлянда из орхидей.

– Алоха, мадам, – сказал водитель автобуса.

– И вам алоха, – сказала я, не уверенная, как правильно ответить этому человеку с добрым лицом. Тод стоял за мной и улыбался.

– Мама, пошли! Автобус! Автобус! – закричал Габриэль, хватая меня за руку и таща по ступенькам вверх к нашим местам.

По дороге к отелю к нам подсели еще человек шесть. Каждый следующий пассажир был симпатичней предыдущего. Все были одеты в свободную, яркую одежду для отдыха; казалось, что она может упасть, если оторвется хотя бы один крючок или расстегнется одна-единственная пуговица. К тому времени я уже так долго использовала свой организм (и организм Тода) в качестве научного инструмента, что забыла, каким красивым, изящным, гладким и горячим может быть человеческое тело. И оказалось, что отдыхающие на Гавайях люди очень привлекательны. Кроме того, они приятно пахнут свежесрезанными цветами, миндальным маслом и успехом.

Войдя в лобби отеля Mandarin Oriental на острове Оаху, я почувствовала себя королевой или как минимум знатной особой. Это было огромное открытое пространство в восточном стиле, полное света, где главенствовала огромная, расположенная в центре люстра. С двух сторон расположились бары, подающие фруктовые напитки. Мы решили присесть и пропустить по стаканчику, а уже потом подниматься в номер. Габриэль бегал вокруг нас кругами, останавливаясь ненадолго, чтобы взять орех из бамбуковой чаши, стоявшей на столе между Тодом и мной. Перед нами стоял мужчина в белых брюках, ожидая, когда мы сделаем заказ. Обычно мне не нравятся мужчины в белом, но так как мы сидели, а он стоял на расстоянии вытянутой руки, было трудно не заметить, как они ему шли.

– Милая, ты пялишься, – сказал Тод.

– Что? На его запонки из слоновой кости. Они явно сделаны руками. Я имею в виду, ручной работы. Они ручной работы! – сказала я, хихикая.

Со мной что-то было не так. Предполагалось то, что я в депрессии.

– Ручной работы! – закричал Габриэль, подражая мне, и схватил макадамию. Мы подписали чек и направились в номер.

– Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь, меня зовут Кай, – несколько минут спустя сказал носильщик, закатывая в номер наши сумки.

– Хорошо, Кай, спасибо, – ответила я, протягивая ему чаевые и думая, что он, должно быть, является родственником нашего официанта.

Я размышляла о том, что мы оказались в очень странной вселенной, где все невероятно изящны и красивы. Интересно, сложно ли устроиться здесь на работу? И есть ли у них вакансии для женщин, которые когда-то были веселыми?

Наш просторный номер был роскошно декорирован яркими мягкими тканями и свечами с легким ароматом. В нем оказалось полно глянцевых гавайских журналов. Огромное окно смотрело на океан. На большой двуспальной кровати была навалена гора подушек, застланная плотными хлопковыми простынями. В ванной висели большие мягкие полотенца, на синевато-сером бортике глубокой ванны стояла емкость с миндальной солью, которую можно было сыпать в воду при помощи маленькой ракушки. Там даже была симпатичная корзинка специально для малышей: с детским шампунем, несколькими небольшими керамическими черепашками и тремя памперсами. Они были слишком маленькими для Габриэля, но ведь на крайний случай сгодится любой подгузник. Как мы и просили, у окна стояла детская кроватка.

Я стояла и наслаждалась роскошью – но кое-что меня все же тревожило. Конечно, я была почти уверена, что мы с Тодом больше никогда не займемся сексом, не спланированным заранее, не намеченным на определенную дату и затем не проанализированным с точки зрения эффективности. Но в случае если мы все же решим вырваться из рамок и предаться любви на острове, мы будем заниматься этим на глазах у Габриэля. Несмотря на королевское гостеприимство отеля, оказалось, никто не задумался о том, где и как мы будем выражать свою вновь проснувшуюся страсть, когда прямо под боком находится малыш.

Я осмотрела гардеробные, чтобы понять, не поместится ли в одну из них кроватка – возможно, это противозаконно, но вряд ли нам придется оставлять его там на ночь. Но комнатки были очень маленькими. «Ну и ладно, – подумала я, – мы все равно не планировали сексуальных приключений. Девизом этого отпуска должна была стать фраза: «Теперь я больше не буду чувствовать отчаяния, потому что всегда смогу переехать на Гавайи и стать горничной». Что же касается отеля, каким бы он ни был шикарным, разумеется, они не обязаны думать об интимных потребностях своих гостей.

Мы разложили вещи, быстренько посмотрели бассейны, в том числе и тот, в котором обитали дельфины, выпили по нескольку бокалов вина, поели куриных наггетсов с ананасовым соусом, любуясь закатом, и решили пораньше лечь спать. Ничто не может быть прекраснее звуков океана, убаюкивающих в большой мягкой постели.

– Мама! Мама! Мне здесь не нравится! – Три часа спустя Габриэль все еще кричал.

Тод сдался и отключился в час ночи, читая New Yorker. Он даже не пытался претендовать на то, что может успокоить своего маленького сына лучше, чем мама, и чаще всего я его не упрекала. Но той ночью я не чувствовала себя такой великодушной. В конце концов я вынула Габриэля из его кроватки, взяла его к себе в кровать, и мы оба заснули.

Утром я услышала шуршание и притворилась, что сплю.

– Эй, дружок, давай дадим маме поспать, – прошептал Тод, – и пойдем поедим яйца, а потом посмотрим на дельфинов!

– Дельфины! Дельфины! – закричал Габриэль.

Я дышала тихо-тихо, пока не услышала, как за ними закрылась дверь.

Минутку я спокойно полежала в фантастической тишине, но потом решила занять место у бассейна, чтобы полностью насладиться отпускным настроением. Я натянула купальник, обтягивающий меня как презерватив, постаралась не смотреть в зеркало в полный рост, обернула вокруг бедер шаль (якобы парео) и пошла вниз. Я нашла шезлонг, удобно расположенный напротив молодого человека, который привлек мое внимание еще вчера. Его кожа была покрыта ровным загаром, у него были темные глаза и густые волнистые волосы. Он носил тонкий кожаный браслет, завязанный узлом на запястье, который так и притягивал мой взгляд. Его короткие шорты сидели на мускулистых бедрах так, словно он только и ждал, что их кто-нибудь сдернет.