Проводник - Андрей Расторгуев

Отчаянно сопротивляясь, пятно полыхнуло. Раз, другой. И тьма поддалась, медленно отползая. Свет наступал, приближался, утвердившись на какой-то непонятной опоре. По виду простой стержень снизу.

Николай протянул руку.

Думал, что не достанет. Но рука начала удлиняться. Всё дальше, дальше…

– …Коленька, вы меня слышите? – долетел откуда-то слабый голос Льва Карловича. Кажется, он говорит уже давно, пытаясь достучаться до Колиного сознания. – Вы что-то видите?.. Ради бога, ничего не трогайте… Ни в коем случае…

Не важно.

Этот свет… Он так манит.

Ладонь хватает нечто продолговатое, похожее на деревянный черенок. Верхний конец объят пламенем. Запах жжёных тряпок неприятно щекочет ноздри.

Тьма вдруг резко расступается, обнажая клочок свободной земли в окружении деревьев. Ныряет испуганно в тень лесной чащи. По глазам бьёт яркий свет.

Пока моргал и щурился, успел увидеть, что стоит на поляне посреди леса, держа в руке самый настоящий факел. Рядом тренога с кольцом, где этот факел, похоже, и торчал.

А вокруг люди. Пятеро. Одеты странно, и выражения лиц не предвещают ничего хорошего.

– Вяжи его! – крикнул кто-то.

Все дружно кинулись к обалдевшему Николаю, словно только того и ждали.

Первому он успел сунуть факелом в лицо, и тот, истошно вопя, отвалил в сторону. Зато другие повисли на руках, повалив на спину. Сразу вернулась боль в затылке, о которой уже успел позабыть, буквально взорвав голову изнутри. Последнее, что увидел перед тем, как потерять сознание, это высокое, отливающее зеленью небо.

Глава 4. Демон поневоле

Почему голова мёрзнет?

Мокрая, похоже. Вода частым дождём льётся с волос на брюки. Стекает по щекам и шее, просачиваясь за воротник. Неприятно холодит плечи, спину, грудь.

Руки растянуты в стороны. Их крепко держат, не давая пошевелиться. Чертовски неудобная поза.

– Очухался, рожа бесовская? – взвизгивает рядом чей-то противный голос.

Открыв глаза, Николай увидел свои ноги. Понятно, сидит на земле, прижатый к чему-то спиной. А с руками что?

Поднять и повернуть голову получается с большим трудом. Шея затекла. Да и башка по-прежнему трещит, хоть и не так сильно. Ого, руки привязаны ремнями к деревянным спицам тележного колеса. Крепко, блин. Это куда же он попал? Неужели в тот самый пресловутый параллельный мир? Тёплый приём, ничего не скажешь.

Чувствительный пинок по рёбрам заставляет болезненно дёрнуться и взглянуть на обидчика. Слева стоит мужик в невзрачном сером кафтане из грубого сукна, заляпанные грязью полы которого хлопают по голенищам ещё более чумазых сапог. На поясе широкий ремень с овальной пряжкой приличных размеров и болтающейся сбоку шпагой. На груди, под распахнутым кафтаном, некое подобие свитера. На голове чёрная шапка-махновка. Под нею насупленная бровь и единственный сверкающий злобой глаз. Остальное скрыто за белой тряпкой, сложенной в несколько раз, которую мужик осторожно прижимает к левой половине лица.

– Чего уставился, скотина? Полюбуйся, что ты натворил!

Убрав тряпку, он показал опалённую щёку. Это, наверное, тот самый, которого Николай факелом приложил. М-да, не хилый ожог. Брови нет, кожа малиновая и сплошь в пузырях. Опухоль на всю морду – глаз подпёрла, превратив его в тонкую, почти неразличимую щель. Мужику явно потребуется помощь хорошего пластического хирурга.

Впрочем, откуда здесь хирургу-то взяться? И простого врача, небось, не найдёшь, коль скоро народ шпаги таскает да на телегах колесит.

– Где я? – осипшим голосом спросил Николай.

Мужик отшатнулся и торопливо прикрыл рану тряпкой.

Чуть в стороне что-то щёлкнуло. Посмотрев туда, Коля заметил ещё двоих. Одеты почти так же, как первый. У каждого по пистолету в руке. Похоже, что кремневые. Стволы, естественно, направлены на пленника.

– Даже не пытайся, – снова заговорил «палёный». – Твои заклинания здесь бессильны. Место вызова слишком далеко. Да и ремнями тебя связали не абы какими, а заговорёнными. Самому ни за что не освободиться.

– Где я? – упрямо повторил Николай. – Неужели так трудно сказать?

– Хватит! – взвизгнул Палёный. – Говори по-человечески!

Куда уж человечнее. Можно подумать, он тявкает, а не слова произносит…

Вдруг дошло – Палёный разговаривал на совершенно незнакомом языке. Но всё сказанное им почему-то понятно без перевода. Что за странные выкрутасы? Помнится, профессор утверждал, будто иной мир подстраивает пришельца под себя или что-то в этом роде. Выходит, и местную речь заложили в память? Если так, то, возможно, не побрезговали кое-чем другим её напичкать. Тьфу ты! Только чистки мозгов не хватало для полного счастья.

Прислушался к себе, будто компьютер, проверяющий системные файлы. Вроде, всё в порядке, не считая тупой головной боли. Да и та постепенно проходила. Попробовал мысленно повторить свой вопрос на местном языке. Получилось удивительно легко. Слова сами складывались в нужные фразы, выпрыгивая неизвестно откуда, будто потаённые уголки памяти открылись.

– Где я нахожусь? – выдал вслух.

– Вот, правильно, – самодовольно протянул Палёный. Из-за платка осторожно показался уголок рта, растянутый в кривой усмешлке. – Боишься, мразь? Это хорошо. Бойся меня. Теперь я твой хозяин. Только я, и никто другой, верну тебя назад, в твою преисподнюю. Там тепло, хорошо, уютно… Хочешь туда?

– Хочу, – еле выговорил Николай, облизывая пересохшие губы.

Совершенно наплевать, какими словами этот хмырь величает его дом. Пусть хоть райскими кущами назовёт, хоть адом кромешным. Лишь бы скорее закончился этот фарс…

Ужасно хотелось пить.

– Воды… Дайте воды…

Палёный, кажется, удивился:

– Вот уж не знал, что демоны воду хлещут. Или ты сдохнуть хочешь? Думаешь, так сможешь вернуться? Нет уж, дудки. Сначала послужи мне, как следует. Если я в тебе разочаруюсь, то лично волью в твою глотку бочонок святой воды. Чтобы посмотреть, как будешь корчиться напоследок.

– Тогда уж лучше расплавленное серебро, – гоготнул один из тех, кто держал наготове пистолет. – Помнишь, Левиаси, как тот полудемон серебряное блюдо сожрал?..

– Заткнись, придурок! – почему-то взбеленился Палёный, порывисто шагнув к болтливому приятелю. – Сколько говорить, чтобы не называл меня по имени!

Да ладно. Ему что, собственное имя не нравится?

Впрочем, действительно, неблагозвучное какое-то. Больше подходит гею, чем разбойнику с большой дороги. Левиаси… Ну надо же.

Николая разобрал смех. Сначала похихикивал тихонько, распаляясь всё больше. В конце концов, разразился диким безудержным хохотом. Видать, нервы окончательно сдали.

Три надзирателя уставились на него во все свои пять глаз.

– Что? – взвизгнул главарь. – Что тут смешного?

Смех только сильнее. Не отпускает, захлёстывая.

– Лев… Лев… Иа… Иаси! – Николай чуть не бился в истерике. – Ой, не могу!.. Лёва, блин… Иаси!.. Ха-ха-ха!

Отбросив белую тряпку, Палёный-Левиаси с лицом, перекошенным злобой и багровым ожогом, подлетел к Николаю. Остриё шпаги, оказавшейся вдруг в руке, упёрлось в мягкую ямку под кадыком, неприятно уколов кожу. Кажется, до крови. Приступ смеха мгновенно прошёл.

Главарь низко склонился, обдав запахом гнилых зубов:

– Ты что же думаешь, я твоего имени не знаю? А кто по-твоему тебя вызывал? Ты – Волох. Ты – Идущий-во-Тьме. Ты – Одиночка-странник. И ты же – Карающая Рука. Что, не ожидал? – Палёный ощерился здоровой частью лица. – Поэтому никуда тебе не деться, демон. Будешь делать всё, что я скажу…

Он ещё много чего болтал, пытаясь придать голосу грозное рычание. Только Николай совсем не слушал. Первые же слова сразили «демона», что называется, наповал.

Давным-давно, ещё в бытность детских кличек, друзья прозвали Колю Волохой. Почему так? Да потому что фамилия у него Волошин. Откуда об этом знать обитателям потустороннего, не существующего по всем канонам классической физики мира, никак не связанного с той, земной жизнью? Тем более, что последнее время никто его так больше не называл. Всё чаще Николаем Ивановичем именовали, не иначе. Юношеская кличка уже позабылась.

И вот нате вам. Он слышит здесь, почти слово в слово, старое пацанское прозвище, которое давно, казалось бы, кануло в лету. И от кого! Первого встречного, совершенно незнакомого мужика. Ещё и потустороннего…

Впору сойти с ума.

– Эй! Ты кто? – раздался вдруг возглас одного из охранников.

Левиаси порывисто выпрямился, разворачиваясь и открывая обзор.

От леса шёл человек, закутанный в плащ, такой же коричневый, как унылый пейзаж вокруг. Широкий капюшон скрывал добрую половину головы, поэтому лица не разглядеть. Человек двигался неторопливо, будто на прогулке, не обращая внимания на пистолеты, направленные уже на него.

– Стой, не то пальну! – охранник угрожающе вытянул руку в сторону незваного визитёра.