Рваный край - Джон Кристофер

Ему снилось, что все происходит снова. Дрожит земля, рушатся дома, воет отступающее море. И сквозь весь этот шум он слышит голос Джейн, зовущий ее. Проснувшись в холодном поту, он обнаружил, что земля действительно дрожит, но это была слабая дрожь, к которой они уже привыкли. Билли спал. Мэтью лежал без сна, вспоминая крик дочери.

4

Рано утром сильный толчок разбудил их обоих. Он продолжался с полминуты, и в поле испуганно заржала Паутинка. Мэтью взял мальчика за руку.

– Спокойно. Спокойно, старик. Уже кончилось.

Было темно, но он разглядел, что лицо у Билли побледнело. Мальчик сказал:

– Я думал, все началось снова.

– Ничего подобного. Уже все. Видишь? Как рука?

– Затекла. Но не болит.

– Хорошо. – Мэтью выполз из-под одеяла. – Теперь, после этого будильника, нужно поработать. Я приготовлю что-нибудь на завтрак, а потом пойду за добычей. За следующие несколько дней хочу запасти как можно больше.

Билли тоже слез.

– Я пойду с вами.

– Не нужно.

– Но я хочу. – Он колебался. – Я не могу оставаться один.

– Ну, ладно. Сможешь умыться одной рукой?

С вечера Мэтью занес растопку; клочки бумаги и обломки дерева – в палатку; теперь он вынес их и начал разводить костер. Звезды исчезли, луна побледнела. С востока дул свежий ветерок. Успокоившийся осел щипал росистую траву. Мэтью открыл банку со свиными сосисками и разогрел ее. Сосиски они выложили на обломки дерева и поели. Мэтью вспомнил о недавнем вечере, коктейлях, маленьких сосисках на серебряной тарелке, вспомнил атмосферу легкой болтовни и безвкусной роскоши. Лишь десять дней назад? Не может быть!

Они привязали Паутинку на новом месте – на лугу, трава почти созрела для косьбы – и вышли. В качестве первого объекта Мэтью наметил порт Сен-Пьер. Он, очевидно, сильно разрушен, но если добраться до магазинов, они снабдят всем необходимым. Он подумал, как лучше добраться до города, и решил, что самый хороший путь лежит по югу, через Вал-де-Террес. Туда они могли дойти по открытой местности, не пробираясь через развалины, а потом, спустившись с холма, войти в город со стороны Эспланады. Мэтью наметил несколько первоочередных целей: аптека, скобяные товары, пища, обувь. Взять как можно больше и спрятать в тайники. Позже перенести с помощью Паутинки.

Проходя мимо развалин, они, как и раньше, кричали, но не ожидали ответа. Им встретились три собаки и несколько кошек, но той, что приходила к ним накануне, не было. Попадались странные картины. В одном месте устояла стена в восемь футов высотой, в другом телевизор, по-видимому, неповрежденный, смотрел на них пустым экраном с небольшой пирамиды обломков. Были и неприятные. Мужчина, наполовину высунувшийся из окна, когда дом рухнул и придавил его. Окровавленная рука, лежащая на траве, как отрубленная ветка дерева. Ребенок, мертвый, но нетронутый; впрочем, подойдя ближе, Мэтью увидел, что ночью тут уже поработали крысы. Он отвернулся, подавляя рвоту, и постарался сделать так, чтобы мальчик не видел этого.

Мэтью сделал небольшой крюк, чтобы побывать у дома Мэг Этвелл. Дом стоял в углублении, окруженный большим садом. Лужайку пересекала глубокая трещина, проходя и через дом. Разрушения были так велики, что не оставалось никакой надежды на то, что кто-нибудь мог выжить. Мэтью некоторое время смотрел на развалины, но не стал звать.

Билли наконец спросил;

– Здесь жили ваши знакомые, мистер Коттер?

– Да. – Мэтью отвернулся, не желая нарушать солнечную тишину. – Идем.

Они поднялись на холм к груде кирпичей – прежнему ограждению Форт-роуд. Отсюда открывался красивейший вид на острове: мыс Форт-Джордж, зеленый и лесистый, справа, впереди море с другими островами: Гермом, Джегу и более отдаленным Сарком. В хорошие дни можно было разглядеть Олдерни, его утесы ярко блестели на солнце. И город внизу, опускающийся террасами к воде и гавани.

Вначале он увидел острова. Они стояли на месте, но больше не были островами. Между ними и вокруг них простирались скалы, песок и высыхающие водоросли морского дна. Посреди пролива на поднявшейся мели торчал переломанный грузовой корабль. Ближе обрушившийся замок Корне. Остатки стен на скалистой возвышенности казались обломками зубов. А еще ближе…

Он ожидал полного разрушения, пустыни из проломанных кирпичей и камней. Но действительность превосходила все ожидания и ошеломила его. Город полностью исчез. Там, где стояли дома и магазины, виднелась лишь голая земля и скалы, обнажившиеся впервые за историческое время. Остались лишь еле заметные очертания набережной и гавани. В этом месте пнем торчал один из больших кранов. Присмотревшись, Мэтью увидел, что дно Рассела на всем протяжении загромождено обломками. Если раньше на острове он видел развалины, то тут было полное уничтожение.

Билли стоял за ним. Он негромко спросил:

– Что это сделало?

– Море.

– Это все?

– Как стена, – сказал Мэтью, отчасти самому себе. – Молот, чугунная баба, бульдозер. Боже! А я думал, что тут может что-нибудь гореть.

Они молча смотрели вниз. Виден был путь, по которому гигантским молотом между холмами прошла вода, обрушившаяся на город.

Билли сказал:

– Мы пойдем вниз, мистер Коттер?

Он покачал головой.

– Не сейчас.

И продолжал смотреть, пытаясь привести в согласие то, что видел и что помнил.

Билли отвернулся. Вдруг он сказал:

– Мистер Коттер!

– Да, Билли?

– Человек.

Мэтью быстро повернулся. Не более чем в 50 ярдах к ним приближался мужчина. Лет шестидесяти, но его вид не позволял точно определить возраст. Ноги у него голые, черные от грязи, одет он лишь в изорванную пижаму из красного ситца. Длинное худое лицо все в синяках, волосы покрыты грязью. Руки ободраны и окровавлены. Самое странное, что он приближался без слов, как будто не видя их.

Мэтью подумал, что он ослеп, но потом заметил, что тот движется по неровной поверхности уверенно.

Тогда Мэтью крикнул:

– Вы тоже выжили! Откуда вы?

Человек не ответил. Он направлялся не к ним, а к месту в нескольких ярдах от них. Остановившись, он посмотрел на стертые скалы, на которых стоял прежде город.

– Бог посмотрел на них. – У него был нормальный голос образованного человека. – Святые и пророки предупреждали их, но они не вняли. И вот ночью господь взглянул на них и заплакал из-за их пороков. Слезы его как молнии, а вздох как буря.

Мэтью сказал:

– Вам несладко пришлось. Ели что-нибудь после этого? Пойдемте с нами, мы вас накормим.

Он подошел к человеку и взял его за руку. Тот не отрывал взгляда от сцены внизу.

– Вот там, – сказал он. – Там они жили. Там они ели и пили, лгали и сплетничали, танцевали, играли и прелюбодействовали. И в секунду, в мгновение божьего ока, были стерты с лица земли.

– Вам нужно поесть, – сказал Мэтью. – Идемте с нами.

Он крепче взял человека за руку, тот вырвался и впервые посмотрел на Мэтью.

– Но почему я пощажен? Я тоже лгал и суесловил, я жаждал, чревоугодничал и богохульствовал. Почему ужасная месть миновала меня?

Не безумие его отвратительно, подумал Мэтью, а самопоглощенность. Впрочем, было ли безумие? Почему такая мелодрама, нота фальши в голосе. Я ничего не могу сделать для него, а мальчику не стоит это слушать. Он негромко сказал:

– Нам нужно идти, Билли. Оставаться незачем.

Билли, который и так попятился, охотно кивнул. Они пошли.

– Подождите! – крикнул им вслед человек.

Мэтью повернулся.

Человек сделал шаг в их направлении.

– Я должен исповедаться в своих грехах, – сказал он. – Прежде чем господь взглянет снова, я должен исповедаться.

– Исповедуйтесь господу, – ответил Мэтью. – Я не священник.

Он тронул Билли за плечо, и они пошли дальше. Сзади послышался скрежет камня, и Мэтью понял, что человек идет за ними.

– Слушайте, – говорил он, – слушайте. Я богохульствовал. Я произносил имя господа нашего всуе. Я суесловил. Занимаясь делами в Англии, я клал в свой карман деньги, принадлежавшие компании, акционерам. Я пил и не соблюдал субботу. Я вожделел к женщинам…

Он шел в десяти шагах сзади. Когда Мэтью остановился, он тоже остановился.

Мэтью сказал:

– Замолчите. Мы не желаем слушать. Уходите и найдите себе мир в другом месте.

Голос продолжал:

– Вы будете слушать. – В голосе звучали капризность и мелодрама. – Вы должны слушать, чтобы я спас свою душу. Потому что я великий грешник, такой же, как те, что убиты божьим гневом. Была женщина. Теперь она умерла вместе со всеми. Рот у нее был как мед, груди как сладкие фрукты. Она посмотрела на меня и я вожделел…

Мэтью остановился и подобрал камень.

– Уходите, – сказал он. – Замолчите и уходите.

Человек смотрел на Мэтью и смеялся.

– Вы должны меня слушать. Я только один спасся. А теперь вы и мальчик. Вы будете слушать мою исповедь, а мальчик передаст ее грядущим поколениям. Я вожделел к этой женщине, и однажды ночью…