Немаленькие трагедии - Варя Вылегжанина

ненавидел, просто, являясь лютым борцом за справедливость, не понимал, с какого перепугу нужно носить эту форму, если ничего плохого он не натворил. Прошу прощения, я увлеклась… Итак, продолжим. Перехватил он в спешке вчерашний недоеденный бутерброд и вылетел пулей из квартиры, а следом из подъезда.

По дороге в школу чуть не сбил троих прохожих, вляпался в грязь, но чудом не испачкался и наконец прибыл в пункт назначения.

— Опять опаздываешь, Анисимов? — спрашивает с укоризной Марья Петровна, учительница русского языка и литературы.

— Не опять, а снова! — вторит ей Матвей, мысленно проклиная её за постоянное использование собственных слов-паразитов, — нет, ну существует три тысяча и один синоним к слову "опять", а она игнорит… Ладно бы была учителем по физике, да та всё равно старается писать и говорить правильно, так нет…

— Каждый день одно и тоже… — вздыхает Марья Петровна.

— Каждый раз один в один! — гундит Мотя.

Глава 3

«Корридор».

Матвей мерным шагом прошёлся мимо рядов и сел за последнюю парту.

— К доске пойдёт… Урбанов! — крикнула Марья Петровна на весь класс, потому что в кабинете стоял такой шум, что невозможно было разговаривать обычным голосом: не то что других, себя не было слышно.

Тут возня прекратилась, и из-за последней парты поднялся высокий второгодник в спортивном костюме и, насупившись, угрюмо направился к доске.

— Записывай: свежее молоко, — спокойным голосом говорила Марья Петровна, наслаждаясь вновь приобретённой тишиной.

Урбанов вздохнул и вывел на доске "свежое малако".

— Какой кошмар… — прошептал Мотя, слегка усмехнувшись, — с такими успехами он вновь на второй год останется.

— Матвей! Прекрати шептаться! Ты нарушаешь дисциплину! — строго отметила Марья Петровна и поправила очки, — так, да, здесь, конечно, ошибка, и не одна, но мы потом исправим, сейчас продолжай: "группа людей".

Урбанов обернулся, со злостью сверкнул глазами в сторону Матвея и продолжил писать: "група лудей"…

Тут Матвей не выдержал и рассмеялся во весь голос.

— Анисимов, ты совсем страх потерял, а ну быстро в угол! — воскликнула Марья Петровна и крепко сжала руку в кулак.

— Простите…просто…это очень смешно! — оправдывался Матвей, задыхаясь от смеха, — я больше не буду, честно…

— Хорошо, — промолвила рассерженная Марья Петровна, — продолжим: длинный коридор…

Урбанов злобно взглянул на Анисимова, погрозил ему кулаком и снова продолжил писать: "длиный корридор"

Тут уже Матвей больше не мог сдерживаться.

— КОРРИДОР, серьёзно!? Аахахахахахахахахахахахахахах, не могу больше… — смеялся Мотя так, что у него даже глаза начали слезиться.

— Анисимов, с меня хватит, все! А ну, быстро к директору! — крикнула во все горло Марья Петровна, стукнув кулаком по столу.

Матвей вытер так называемые, "слезы счастья", собрал портфель и, вежливо поклонившись учительнице, вышел из класса, хлопнув дверью.

Глава 4

Важное поручение.

Матвей прошёл по длинному коридору, поднялся по лестнице, потом свернул за угол и оказался у двери, наверху которой висела табличка с надписью "Директор А. Я. Ушайкин". Матвей сглотнул ком в горле, постучался и зашёл внутрь. Кабинет был обставлен дивно: длинный стол, центр каштанового дерева, огромное кожаное кресло, мягкий ковёр с мелким ворсом и неповторимые красные бархатные шторы, которые как будто забрали со сцены какого-нибудь театра.

— Здравствуйте… — пробормотал Мотя, все ещё осматривая все великолепие этого кабинета.

— Ну, здравствуйте, молодой человек; я так понимаю, это вы сорвали урок русского языка у Марьи Петровны?! — слегка повысив голос, сказал Анатолий Яковлевич.

— Да, но просто там ученик на доске не мог ни одного слова правильного написать: все говорят, что он второгодник, но это неправда, он уже, как минимум, 3 года в 9 классе учится, а все потому что его мать — наша учительница по русскому и литературе, но ведь это нечестно, она даже оценки ему завышает, в сравнении с остальными… — выпалил Матвей, сам того не ожидая.

— Я попросил бы вас, — начал Анатолий Яковлевич, — не вмешиваться в судьбы других учеников, потому что это не ваше дело! — сказал директор, а потом, задумавшись, прибавил, — однако у меня есть для вас стоящее наказание: Марья Петровна сказала, что вы неплохо пишете стихи, так вот: у нас завтра очень важное мероприятие для всей школы, нам подарили новый телевизор, поэтому мы должны хорошо отблагодарить спонсоров и продемонстрировать таланты нашей школы…

Пока Анатолий Яковлевич пустился в рассуждения, Матвей с интересом разглядывал новую огромную плазму на стене кабинета.

— Наверное, об этом телевизоре говорил директор, — подумал Матвей, — а зачем нашей школе телевизор, да ещё и в кабинете директора: неужели ученики смогут приходить сюда на переменах — не думаю, скорее всего уже сегодня вечером плазма переедет в его квартиру: подарок для школы, ага, конечно…

— Матвей, вы меня вообще слушаете? — второй раз переспросил Анатолий Яковлевич.

— Я? Да, я вас понял, я напишу стихотворение и даже сам с выражением прочту его на сцене, не волнуйтесь, — спокойно ответил Анисимов.

— Вот это хорошо, молодец, только не забудь его выучить, а то некрасиво будет по бумажке читать… — начал было директор, но Матвей уже направлялся к выходу.

— Выучу и с выражением прочту, не беспокойтесь, до свидания! — сказал Матвей и вышел.

Глава 5

Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

— Я сказал, что сочиню стих, но не сказал какой, — подумал Матвей, выходя из школы, — поэтому будет честно с моей стороны рассказать всем правду…

Так, Матвей задумчиво шёл по снежной улице. Прохладный знойный ветер яростно разрывал его капюшон, поэтому Матвею пришлось придерживать его руками, чтобы не остаться без головы. Прозрачное голубое небо прикрывали еле-заметные перистые облака, а солнце огромным оранжевым блином висело над небосклоном. Вдруг с неба посыпались маленькие снежинки с разнообразным диковинным узором. Матвей остановился и выставил голую, покрасневшую от холода ладонь, и на его руку упали пара неповторимых красавиц. Ему всегда было интересно, почему снежинки имеют такой красивый узор, которому обычному человеку не под силу было повторить самим в таких мелких масштабах, да сам узор у них всегда разный: он не видел ни одной снежинки, одинаковой с другой… И все они симметричные, правильные, будто вырезал их искусный кузнец.

Так стоял Мотя и смотрел на лазурное небо, на снежинки, устремляя свой слегка покрасневший курносый носик ввысь и щуря серо-зеленые глаза на красное солнце в закате…

Глава 6

Неожиданная встреча.

Матвей бы довольно чуткий человек: всегда и всем говорил правду, не терпел ложь, клевету, наслаждался классической музыкой, природой, пейзажами — был поэтичной душой… Поэтому, смотря в небо, он