Скрываясь в объятиях тьмы… - Марина Дечко

Можно ли сохранить мне жизнь, понимая при этом, как многое раскрыли его глаза? И можно ли забрать ее себе, зная, что для меня пережитое – всего лишь сон? Я не могла предугадать, что он выберет. Все происходящее скрылось под покрывалом неизвестности. С каждой томительной минутой перевес был не в мою пользу, и когда точка накала достигла своего максимума, мне удалось заметить в его зеркалах души нехороший блеск.

Инстинктивно вздрогнув, я попыталась попятиться, но его стальные оковы не позволили мне отойти даже на сантиметр. Обманчиво нежные объятия теперь стали для меня ловушкой, и я понимала это.

Взгляд его темных глаз притягивал меня. Он гипнотически манил в свои глубины, и вскоре я почти перестала этому сопротивляться. Даже желание спастись, когда для этого он должен был раскрыть свои объятия, не возникало. Тьма, живущая в незнакомце, поглотила меня. Всецело и без остатка.

Я чувствовала, как его губы снова приближаются к моим, как его дыхание вновь обжигает меня. Только на этот раз это было не дыхание страсти. Мне в лицо дышала сама смерть. Я вдыхала ее гнилой запах и готовилась к неизбежному. В конце концов, все когда-то находит свое логическое завершение. И не лучше ли отыскать его в нежных руках того, кто подарил тебе бесценные минуты счастья? И стоят ли все последующие годы борьбы, если они будут украшены лишь серостью будней и тишиной одиночества? Мне не представлялось возможным увидеть нечто более радужное, поэтому спустя всего лишь мгновение…

Я уже сама тянулась к нему, желая стать одной из тех, кто навсегда забылся в нем. Мои мысли больше не двигались с места, а влажные от непролитых слез ресницы трепетали в ожидании неизбежного. Перед ними стояла тьма.

Лишь она.

И мне уже не было пути обратно, если бы не…

- Адрианна!

Усталость давила на веки стальным грузом, мешая открыть их и увидеть дневной свет. Да и к чему все это, если потом будет только сложнее вновь уйти к незнакомцу. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, хотела, остаться с ним…

- Адрианна!

К пальцам понемногу возвращалась чувствительность, и я стала ощущать чьи-то легкие прикосновения, постепенно становившиеся все более настойчивыми.

- Адрианна!

Голос, до боли знакомый, навязчиво проникал в голову, заставляя оторваться от странных ощущений, вырывая меня из его объятий. Нежных и сильных, страстных и смертоносных. Из объятий тьмы.

- Адрианна!

Нет, так больше длиться не могло. Я с трудом раскрыла глаза, и яркий дневной свет прикоснулся к сетчатке, заставляя испытать от этого боль. Вновь зажмурив их на какие-то мгновения, я снова взглянула на залитую светом комнату. Несколько секунд мне не удавалось различить ничего, но затем привычные образы и очертания комнаты вновь предстали перед глазами.

А еще образ ее, моей спасительницы. Моей мамы.

В тот миг я еще не понимала, что произошло. Но затем, спустя какое-то время, узнала, что это было. Мое второе рождение. Второй шанс.

Немного привыкнув к сильной головной боли, отбивавшей причудливые ритмы у меня в висках, я села на кровати и ожидающе взглянула на мать. Волнение на ее лице казалось таким выраженным, что я невольно спросила:

- Что случилось?

- Адрианна, - глубокая морщинка, залегшая между ее бровей, говорила, что дело серьезное, - я не могла тебя разбудить в течение часа! К тому же ты металась во сне, чем сильно меня напугала. Проходя мимо твоей комнаты, мне поначалу почудилось, что ты с кем-то говоришь по телефону или нечто подобное, и только благодаря случайности, заставившей меня заглянуть к тебе, я увидела, что происходит. Ты хотя бы представляешь, как я была напугана? Мне уж хотелось вызвать скорую помощь, настолько страх за твою жизнь сковал душу. Детка, не обижайся, но тебе нужно завязывать с этими книгами.

Мама указала рукой на прикроватную тумбочку, которую украшала стопка разных рукописей. Средь их корешков можно было найти как классическую литературу, так и фантастическую. Разве могла та, которая дала мне жизнь, знать, в чем проходит моя? Разве знала мама, что это были мои единственные друзья. Те, которые никогда не могли предать или обвинить в чем-то. Которые говорили со мной без зависти и злорадства, открыто и доверительно. Вновь обратив на меня свой взор, мама продолжила:

- Ты так зачиталась, что даже забыла закрыть окно, а ночь сегодня оказалась на редкость холодной. Теперь я переживаю, чтобы ты не простыла, ведь на носу поступление в университет и переезд, а нам ни к чему болеть.

- Но я никогда не оставляю окно открытым! – Попытка спора, предпринятая мной с душевным запалом, поначалу казалась справедливой, однако все аргументы рухнули, стоило мне проследить за взглядом матери.

Окно действительно оказалось открытым, позволяя легкому утреннему ветерку играть со светлым тюлем. Ничего не выдавало ночного холода. Как и вчера днем, на улице царило солнце, разогревавшее летний день, так почему же темнота принесла такую прохладу? Удивительно. Но не только погода удивляла меня.

Странно! Я не оставляла окна открытыми на ночь, так как боялась грозы. А поскольку гроза летом – дело обычное, то проверить окна перед сном вошло у меня в привычку. Но сегодня одна из больших вертикальных створок действительно оказалась отпертой. Хотя, может, новый знакомый отвлек меня настолько, что я забыла обо всем? Даже не знаю…

- Поразительно, как ты так долго спала. Особенно учитывая то, что перед нашим домом все объято хаосом! – Мамино волнение сменилось другим чувством, в котором читалось нечто новое для нее.

- В смысле? – переспросила я, не понимая, о чем говорит мама.

- Как? Разве ты не слышишь?

Я прислушалась и поняла, что комната и в правду наполнена звуками сирен. Пронзительные, они, словно воздух, царили повсюду. Причем их было так много, что удивительным являлось даже то, как я спала в таком шуме. Не говоря уже об открытом окне.

- Что происходит? – Спросила я у мамы, с трудом слезая с постели и подходя к источнику шума. Не дождавшись ответа, мне ничего не оставалось, как взглянуть на пространство перед лужайкой, и самой все увидеть.

Улица наподобие старой захламленной коробки оказалась заполненной машинами полиции и скорой помощи. Повсюду с важным видом сновали люди в униформе, но от этого все становилось еще более непонятным. Кругом существовало такое движение, которое не подчинялось никаким законам. Словно электроны вокруг своего ядра, эти люди сновали вокруг одного-единственного объекта, и им оказался дом Мишиных.

Обычно спокойный, тихий день превратился в нечто ужасное.

Наш поселок располагался за городом. Здесь строилось не так уж и много домов. И, как правило, их владельцами являлись люди обеспеченные. Так что подобное оживление на улице было крайне непривычным. Оно привлекало внимание местных жителей, и некоторые из них стояли группами чуть поодаль мигающих машин.