Участники - Денис Епифанцев

Смысл в том, чтобы его показать, чтобы тот, кто читает, его увидел. Я думаю, что детектив должен быть похож на него. Но и на того «деревенского парня». Из этой внешней смеси получится характер.

– Но это странно тогда. Ты говоришь, что хочешь, чтобы героя увидели, хочешь, чтобы читатель представил его себе в голове, хочешь, чтобы внешнее передавало характер, но не хочешь дать читателю возможность увидеть героев глазами тех, кто их любит.

Понимаешь, чтобы увидеть кого-то, чтобы влюбиться, ты должен увидеть его чужими глазами. Всегда в начале тебе говорят – смотри, какая красота, и после ты идешь и видишь, что это действительно красота. Пока тебе не укажут, ты не видишь. В этом суть. Это эмпатия.

Я поэтому говорю о семье. Это – то, что нужно. Тебе нужно его описать. Саму историю завернуть вокруг описания и объяснения того, как функционирует его семья. Та семья, которую он выбрал, что это такое, как это работает, как с этим жить. Это важнее пропажи какой-то героини. Даже если с ней случилось… Что, кстати, с ней случилось? Ты уже знаешь?

Не важно.

Смотри. Твой герой не Андрей. Твой герой, от чьего имени рассказывается история – второй парень, детектив. У него простой и обыденный взгляд. Он смотрит глазами читателя. И он и есть читатель, который, последовав за белым кроликом, вдруг провалился и летит в неизвестное. У него как раз традиционная семья, которая основана на всех твоих посылках, которые тебе так не нравятся: привычка, традиция, косность и докса.

Пусть его семья будет идеальной картинкой и он страдает внутри нее. Ему не нравится. Опиши, расскажи, что именно с этой семьей не так. Почему он не может так жить, тем более что это ты не хочешь так жить.

И есть еще дочь пропавшей Ирины. Там же тоже семья, но семья, которая уже рассыпалась. Двое незнакомых людей живут вместе, просто потому, что у них большая жилплощадь и они могут друг с другом не встречаться месяцами.

Понимаешь?

А потом они пересекаются с Андреем. И он такой, что они открывают для себя что-то. Понимают возможность выбора, например. Понимают, что эта глянцевая картинка – это то, что делает их несчастными.

На самом деле ты упускаешь одну важную вещь, вот в этом анализе отношений как экономических. Другой, которого ты любишь, – это зеркало. И ты в нем отражаешься. Мы не видим других людей, на самом деле, мы видим себя, только себя. – Я вижу, как Дима улыбается, глядя на Олю на этих словах. – Все твои представления о прекрасном и нормальном, – продолжает она, – о любви и правильности, по которым, как ты думаешь, и заметь – только ты так думаешь – работает мир, вот эти представления ты проецируешь на другого. И, естественно, ты видишь не его, а свои представления. И ты не любишь, если отражение тебе не нравится. И с Лехой у тебя не получается потому, что тебе не нравится то, что ты видишь, а видишь себя в той ситуации, которую он тебе предлагает.

Понимаешь?

И поэтому возможность твоим героям самим принимать решение и называть своей семьей не тех, кого одобряет общество, а тех, кого он сам назовет.

И у твоих героев даже может случиться секс, и потом они могут стать любовниками, потому что увидят в другом то, что сами давно искали. А могут и не стать. Это будет не важно. Важно то, что выбор и принятие решения останется за человеком и героем, а не обществом.

Поэтому и нужна эта логическая семья. Уже готовая. Она покажет, как работает выбор, и покажет твоего Андрея другими глазами. Сначала – так, как его видят все, а потом так, как его видят те, кто любит.

И описание этой семьи, то, как она функционирует. Вот что нужно.

То есть еще какие-то люди, какие-то герои. И Ира не подходит – она живет в выдуманном мире. Ты читал, и я видела эту героиню, которая придумала себе что-то в голове и воплощает. Вот ровно как твой Леха и ровно как ты не хочешь. Но если твой герой больше всех этих картинок и представлений о нем, как ты говоришь, то ему нужен кто-то, кто будет смотреть на него честно, кто будет видеть его таким, какой он есть, без рамок и чужих представлений.

Твой герой, он же изначально в проигрышной ситуации, ты ставишь его низко в социальной иерархии: он эскорт, его используют, он подозреваемый. Другой парень должен будет осознать, что они не на разных ступенях социальной лестницы, а это лучше показывать жестом, а не словом. Не надо объяснять, если можно показать.

Понимаешь?

– Ну, например, кто? Понятно же, что ни родители, ни сестры и братья.

– Кто? Ну это же твой текст. Ты и думай.

Телефон вспыхивает сообщением от Наташи в телеграме «Ты где?». Следом приходит геометка, рекомендация «здесь все» и требование приехать.

Из геометки я перехожу в карты, из карт в такси: три нажатия, и вот за мной уже кто-то едет.

Я касаюсь губами щеки Оли и жму руку Диме.

На самом деле еще не так поздно и я вполне мог бы успеть на метро – обе точки в центре. Но я беру такси. Прямо сейчас пойти в метро, ехать, потом идти – потеря времени. В рабочее время метро в Москве экономит кучу времени, но сейчас, ночью – лучше такси.

Об этом мало кто думает, но, вообще-то, главный ресурс в Москве не деньги, а время. Москва так сделана, так сконструирована, так устроены ее внутренности, что, сколько бы денег у тебя ни было, времени все равно столько же, сколько и у других.

Когда ты живешь в маленьком городе или городе, в котором не так много точек, куда ты мог бы теоретически попасть, или в городе, который стесняется показного культурного потребления и где не такой большой выбор разных интересных точек на карте, когда ты живешь в таком, как ты сам, наверное, думаешь, скучном месте – если у тебя мало денег, ты все время тратишь на то, чтобы их заработать, а если у тебя много денег, ты можешь ничего не делать или тратить время на имитацию этого потребления. Тратить время впустую, лениться, быть частью праздного класса: роскошь, как ты себе ее представляешь. Тратить время впустую – это такой маркер того, что ты богат, это твоя такая демонстрация богатства.

Но в Москве из-за размера, и из-за того, как неудобно она организована, и того, как она поддерживает и дублирует эту