Тирания Я: конец общего мира - Эрик Саден

это может оказаться таким же непредсказуемым, как и неуправляемость коронавируса, который масштабом и внезапностью последствий застал нас врасплох и словно поразил молнией.

Откуда что берется

Сегодня необходимо подробно рассмотреть сложившийся этос, ведь его рассеянное и в то же время массовое распространение кажется неотвратимым, следует изучить, в каких формах он проявляется, как варьируется, каковы его пороговые показатели – особенно в последние годы. Такой анализ требует сначала заняться генеалогией, проследить развитие причинных процессов, выявить некоторые определяющие факты хронологии, критические точки, неосуществленные посулы, моменты разочарования, оценить накопившуюся озлобленность. Именно поэтому мы должны вернуться к истокам и путям развития либерального индивидуализма, предлагавшего теоретически (читай: обманно) примирить свободу выражения разных людей и общественную пользу, но изменившего клятве и создавшего почву для постоянно растущего недоверия к общественному договору, который из поколения в поколение утрачивает суть. Категорически важно также распутать клубок событий – политических, экономических, общественных, технических, которые за последние двадцать лет породили обилие типов поведения, обусловленного все более резким неприятием институтов – а заодно и общих ориентиров, – как и самодовольства в разных видах, порой злобного.

С этой точки зрения теперь надлежит совершенно по-новому взглянуть на цифровые технологии – не только в контексте экономических механизмов, их определяющих, представлений о человеке и мире, их вдохновляющих, их бесконечно ускоренного развития или усиливающегося контроля над существованием, к которому они ведут, – того, с чем я сам сталкивался, пока писал разные свои работы, – но сквозь совсем иную призму, чтобы еще отчетливее высветить положение дел: увидеть их воздействие на нашу психологию – индивидуальную и коллективную. Ведь, пожалуй, только сегодня, спустя два десятилетия усердной практики, мы понимаем, до какой степени они, можно сказать, исподтишка изменили наш менталитет, содействовали усвоению принципиально новых моделей поведения, преобразили традиционную связь с действительностью, с окружающими и с разнообразной средой, до сих пор влиявшей на нашу совместную жизнь, – все это в силу важнейшего качества, которое понемногу выкристаллизовалось, но вплоть до сегодняшнего дня хранит много неясного: назовем это раздутым представлением о себе. В таком ключе и нужно писать новейшую историю цифровых систем, что пока не сделано, и именно под таким углом эти системы рассматривать – то есть следить за развивающейся мутацией характеров, которую эти системы вызвали – и продолжают стимулировать как никогда.

Долг моральный и политический

Веление времени заставляет нас – это и обязанность, и острая необходимость – стать философом, диагностом настоящего, того настоящего, которое все чаще и настойчивее будоражат нешуточные страсти, уловить логику, их организующую и движущую. Подобное начинание требует сделаться также семиотиком, подмечать слова, действия, предметы – иногда детали, – которые могут оказаться красноречивыми, требует попыток раскрыть их содержание и, если понадобится, заняться их выборочным связыванием между собой, чтобы расшифровать то, о чем они по отдельности или все вместе свидетельствуют и что порой позволяют предсказать. Задача призывает к уходу от излишнего морализма, чтобы стать скорее моралистом в понимании XVII века, то есть «описывать нравы времени», изучать и раскрывать наше поведение и привычки, зачастую не слишком различимые, поскольку нас постоянно подхватывает все более стремительный вихрь событий, электризующий умы и мешающий сосредоточиться на предмете. Между тем нельзя рассматривать действие лишь в рамках клинического описания явлений по мере того, как оно принимает выраженно политическое значение. Не исключено, что в конфликте столкнутся две противоположные позиции. С одной стороны, это те, кто при встрече с текущими трудностями почти против воли отказался от общего единства и собирается выкарабкиваться преимущественно в одиночку, прислушиваясь только к собственным пагубным эмоциям. С другой стороны, есть и другие – их пока немало, но надолго ли? – кто замечает повороты своей эпохи и хочет быть выше импульсивной ярости, работать с первопричинами: характером нашего бытия и всем тем, что препятствует развитию людей и достижению позитивной общности интересов.

Такая ситуация плоха тем, что сталкивает не принципиально расходящиеся позиции, а противоположные по форме попытки договориться с бедами времени. Вместо пассивного наблюдения за их параллельным развитием, которое породит лишь новые трения – частные или публичные, – стоило бы бросить все силы на то, чтобы разум, признающий свободу мнений как факт и стремящийся защищать незыблемый закон справедливости, право каждого на беспристрастное признание, целостность и достоинство индивида, день ото дня осваивал новые территории. Несомненно, речь идет об одной из главных политических и цивилизационных задач нового десятилетия. Для этого в ответ на стремительное образование среды, в которой столько индивидов, столько умов все упорнее полагают, будто они сами себе короли, пора четко и ясно заявить, что есть кое-что поважнее нас самих – нечто нас обязывающее. Пусть мы не устаем твердить о собственной неповторимости и должны отстаивать любые ее проявления, это нечто составляет нашу индивидуальность, нашу честь – но только в общих рамках. Ведь есть высшие ценности, ценности человечества, ставшего для нас общим, и, возвышаясь над нашей непримиримой субъективностью, они подразумевают общество, в котором души объединяет негласный принцип – и он должен оставаться непреложным: «Человек не может быть всегда прав в споре с человечеством» (Жюль Ромен)[18].

Глава I

Мифы и горький привкус либерального индивидуализма

[От Джона Локка до реалити-шоу]

1. Основополагающая фантазия

[С этого практически все и началось]

Чтобы удержать вместе большую группу людей, одного механизма норм и ограничений недостаточно. Людям для жизни, – чтобы они без лишнего сопротивления растворились в общих для всех обстоятельствах, – нужно нарисовать перспективу: радужный горизонт, источник мобилизующей силы. Именно его, осознанно или нет, мы считаем достойным усилий, которые прилагаем изо дня в день – и так всю жизнь, – дабы в один прекрасный день к нему приблизиться. Любое общество должно сулить надежду, иначе не к чему было бы стремиться, все озлобились бы и, вероятно, стали бы жаждать крови. Именно эту функцию выполняют юридические и политические установки – реализуют веру в дивный новый мир. Они позволяют создавать прочные основы и активизировать общие усилия.

«Естественная свобода человека заключается в том, что он свободен от какой бы то ни было стоящей выше него власти на земле и не подчиняется воле или законодательной власти другого человека»[19]. В этих словах Джона Локка – источник современного стремления гарантировать каждому неотъемлемое право на полную независимость. «Второй трактат о правлении» выходит в свет в 1690 году, спустя несколько месяцев после того, как для английских граждан формальным ответом на это чаяние становится