Катастрофа - Сергей Протасов

Каждая девушка мечтает о красивой свадьбе с платьями, бросанием букета и завистливыми взглядами холостых подруг. Взгляды просто обязательны. Потом выяснилось, что Герман не еврей, и теперь родители втихаря дают ей деньги. Без этой помощи Тане просто не хватило бы на проезд. Конечно, она его очень любит и будет всегда любить, но он что-то должен сделать, что-то придумать, так невозможно же дальше!

                                       ***

– Любимая, – утешал ее Герман. – Если по собственному желанию, то можно ведь устроиться в химчистку и поближе? Я тут приглядел, как чувствовал, что пригодится: в пяти минутах ходьбы от нас есть сетевая химчистка. Удобно. Можно на обед домой ходить…

О нет, хватит! Да когда же он поймет, наконец… Она нарочно ездит через полгорода, чтоб соседи и знакомые не знали, где она работает, а он возле дома нашел! Как можно быть таким умным и тупым одновременно? Это эгоизм, он думает только о себе, он всегда думает только о себе, а я так, бесплатное приложение для домашнего хозяйства и кое-чего еще. Все мужчины эгоисты и вруны. Пока ухаживают – внимательные, как женятся – забывают жен, а те, глупые, принимают все за чистую монету и верят, мечтают о вечной любви. Она думала, что с ней такого не произойдет, она же не такая, как все, она особенная – а все произошло как у всех. И это теперь на всю жизнь, и неизвестно, что делать, et cetera, et cetera…

«Никогда бы не подумал, что можно так убиваться из-за химчистки, – думал Герман, глядя на заливающуюся слезами Таню. – Вот у меня проблемы, и то я держусь, не раскисаю, а тут такие эмоции. Странный народ эти женщины все-таки. Обязательно завтра загляну в здешнюю химчистку, возможно, там даже и зарплата выше, думаю, еще и посмеемся с ней над сегодняшним „горем“. Из негатива всегда надо уметь делать позитив. Знала б она, какое мне предложение сегодня сделали! И чего мне стоит от него отказаться. Наверняка она бы мной гордилась. Что ни говори, но система ценностей у нас с ней одна и понимание жизни тоже. Реакции несколько разные, но это все женские приколы, на которые не нужно обращать внимания».

                                            6

Людей в университете прибавлялось день ото дня, начиналась пора подготовки к началу нового учебного года. В течение следующих двух недель Герман настойчиво пытался увидеть профессора Краснова, но тот был неуловим. Совещания и заседания без начала и конца, неожиданная командировка, обеды, просто отсутствие в университете и т. д. Вилкова тоже не объявлялась, и стало казаться уже, будто никто ничего и не предлагал.

В химчистку он так и не ходил, догадался о неуместности такого рода помощи супруге. Таня сидела дома и штурмовала рекрутинговые сайты в поисках работы, но летом активность работодателей резко снижается, и до собеседований дело пока не дошло, хотя интересные предложения все-таки были. Отношения в семье опять стали ровными, почти как до того злополучного дня Таниного увольнения, только с некоторыми особенностями, вызванными отсутствием необходимых средств к существованию.

Герман искал подходящий для защиты университет, но все ответственные лица оказывались занятыми и просили выйти на связь месяца через два-три. Иного и не следовало ожидать.

Изнурительное ожидание затягивалось, деньги тем временем заканчивались. Восстановившиеся отношения накладывались теперь на внутреннее напряжение от ожидания неизбежной финансовой катастрофы и приобрели новый, трагический оттенок.

Дело определенно шло к взрыву, когда Лариса Николаевна позвонила Герману.

– Герман Сергеевич! Вилкова, – по-военному представилась она. – Извините за задержку, командировка продлилась дольше запланированного времени. Готовы к труду и обороне?

– Здравствуйте, Лариса Николаевна! – Герман вышел из комнаты, где Таня сидела в наушниках и смотрела фильм онлайн. – Относительно готовности. Не могу сейчас ответить однозначно. Есть моменты, которые необходимо решить. Без этого все то, о чем вы мне говорили, невозможно. Может быть, есть какие-то другие варианты, я пока не знаю.

– Что за моменты-варианты? – казалось, она не расстроена. Человек привык всегда добиваться своего.

– Моменты такие: доступ к оригиналам тех документов, о которых вы упомянули, мне предоставлен в связи с диссертационной работой. Сами же документы засекречены, и работа с ними потребовала открытия формы допуска, соответствующих разрешений соответствующих органов. Вынос документов исключен. То есть от меня лично ничего не зависит. Я дал подписку о неразглашении сути документов, перечня документов и так далее, со всеми вытекающими. Если в подобных материалах у вас есть крайняя необходимость, а я этого не знаю, поскольку не в курсе дела, наверное, придется оформлять всё как положено. Кстати, готов помочь с перечнем документов, оформлением допуска и каталогизацией. Но только после разрешения. Увы! Однако я не теряю надежды, что смогу пригодиться в этом проекте и без секретности.

– Ясно. Может быть, есть какие-то компромиссные варианты решения вопроса? Мы ничего никому не скажем, и ссылок не будет. Откуда к нам попали документы и куда потом делись, и вообще, подлинные они были или нет – кроме вас и меня никто знать не будет, – голос был все еще добрый, даже ласковый.

– Лариса Николаевна, я понимаю, на что вы намекаете, поверьте, я искренне хотел бы помочь, но только в рамках, определенных законом, а там про компромиссы четко указано: от трех месяцев до семи лет в зависимости от последствий. Статья 283 УК РФ. А если будет определена госизмена, то статья 275-я, а там свыше десяти лет. Есть еще и репутация. А самое главное, только не смейтесь, – нравственные причины. Я обещал, я подписал, я дал слово, и мне поверили. И все-таки…

– Категорически? – нажимала Лариса Николаевна.

– Боюсь, что так, – упавшим голосом подтвердил Герман.

– Вы усвоили сумму вознаграждения и премии?

– Это невероятные для меня деньги, фантастические, но все-таки я вынужден отклонить ваше предложение. Вот если бы работа без секретности, другая, пусть и на меньшие деньги. Я очень хочу поучаствовать в проекте. – Герман понял, что сейчас она положит трубку – и все закончится, вернее, продолжится в его беспросветной жизни, надежно двигающейся к краху. – Но только не это. Извините ради бога.

– Я вас услышала, – разговор приближался к концу. – Я подумаю, как вас можно использовать с учетом ваших особенностей. Будьте на связи, я позвоню в течение недели-двух.

Телефон отключился без прощаний и любезностей. Вряд ли она позвонит. Когда Герман пытался устроиться на работу, после собеседования эйчары тоже всегда обещали позвонить, но почти никогда не звонили. Зачем? Он для них уже умер, как и для Ларисы Николаевны.

– Кто это звонил? Лариса Николаевна? – Таня сняла наушники и повернулась на кресле к Герману.

– Предлагала работу, я отказался.

– Ну и не переживай. Работы на наш век хватит. Я решила пока у мамы занять пятнадцать тысяч, так что перекрутимся. На месяц хватит. А там что, совсем мало предлагают?

– От ста тысяч до полумиллиона в месяц, родная, но придется продать не только свои способности, а еще и Родину.

– Долларов?..

Герман рассказал о посещении конторы Вилковой и причинах своего отказа. Он был подавлен, и Таня была подавлена. Это и был тот шанс, которого они ждали. Шанс, который он так бездарно упустил. Таня думала, что он себе нравится в этот момент, но он проклинал себя за неспособность договориться, переступить через свои атавистические принципы, что-то придумать, найти пути решения. Она молча смотрела на него, а он на нее.

                                          ***

Они познакомились около четырех лет назад на молодежном патриотическом форуме. Он поехал туда по направлению университета, она – по направлению колледжа. Им довелось работать вместе в одной из секций форума в течение трех дней. Удивительная атмосфера молодости, интеллекта, сплоченности вокруг фигуры Лидера нации, депутатов и представителей правительства овладела сознанием и навсегда осталась в нем. Вера в величие Родины и огромное желание работать на это величие, подпитанные визуальной близостью к руководителям государства, которых обычно видишь только в телевизоре и которые теперь казались полубогами, создавало иллюзию непосредственной причастности к чему-то огромному, светлому и правильному. Такими они вернулись с форума, стали встречаться, в прошлом году поженились и больше уже не расставались.

Два разных человека, сплетенные общей судьбой. Женщина и мужчина. Он – пытается смотреть вперед, мечтает о чем-то в будущем, работает на это будущее и готов жить своей мечтой, не замечая сегодняшних неудобств. Она – живет сегодня и видит свое будущее в сегодняшнем Германе, который живет в завтрашнем дне. Но у них было и много общего. Понятие нравственности не раз обсуждалось ими, и их взгляды совпадали. Они оба принципиально берегли себя до свадьбы. Впервые они познали противоположный пол друг с другом, поклялись никогда не изменять и не изменяли до сих пор. Понятие личной чести, вытекающее из нравственности, было четко принято обоими.