Катастрофа - Сергей Протасов

– Разумеется, – Лариса Николаевна надела очки, нажала кнопку на селекторе, сказала: – Две чашки кофе, и поскорее, – и тут же продолжила монолог: – Наш фонд выиграл грант в семнадцать миллионов рублей на создание серии книг. Пока планируется три книги, о личности товарища Сталина и его окружения в разрезе от начала коллективизации до пакта Молотова – Риббентропа. Тираж ориентировочно – пятьсот экземпляров на русском и пятьсот на английском, полос по триста в каждой книге. Бумага мелованная, восемьдесят грамм, один плюс один, переплет – семь БЦ, в суперобложке. Авторский коллектив уже создан и работает. План книги разработан и выполняется, срок сдачи в печать – ноябрь-декабрь текущего года, получение тиража – февраль-март следующего. Сроки очень сжатые.

Секретарша внесла поднос с кофе, сахаром, сливками и конфетами и установила его на круглом столе. Лариса Николаевна замолчала и заговорщицки посмотрела на Германа, а когда секретарша вышла, продолжила, понизив голос:

– Если вы все-таки примкнете к нашей группе, то прошу вас никому не сообщать, в особенности финансовые параметры и технические характеристики: будет подписан договор о конфиденциальности. Если согласитесь, то детали обсудите с руководителем проекта, я вас потом познакомлю. Если да – подпишете договор, надеюсь, ИНН у вас есть. Теперь детали. В принципе, от вас нужны кое-какие копии решений Политбюро и узкого круга того времени, а также записки Сталина, Крыленко, Вышинского, Бухарина и других товарищей по перечню и по темам, которые вам обозначат. Разумеется, речь идет о документах эксклюзивных, никогда ранее не публиковавшихся. Копии мы делаем сами, исключительно с подлинников. Таковы правила препресса и требования полиграфического производства.

Из селектора телефона донесся голос секретарши: «Лариса Николаевна, вам звонят из бухгалтерии аппарата президента».

– Соедините, – ответила Вилкова. Она сняла трубку, и громкая связь отключилась. – Слушаю, – ее голос стал нежным. – Да, здравствуйте. Уже неделя, как отправили. Исходящий номер вам скажет секретарь, я переключу. Да, всего доброго. – Нажала кнопку и положила трубку.

– Извините, Герман. Итак, платим мы по договору сто тысяч рублей в месяц, если план выполняется; если не выполняется – оплата снижается пропорционально невыполнению вплоть до расторжения, если перевыполняется или выполнена особо ценная работа, то начисляется премия до пятисот процентов от суммы в месяц, к сожалению, больше мы платить пока не можем. Сейчас у всех тяжелые времена, вы должны нас понять, но премии у нас платятся регулярно. За это я отвечаю. Понимаю, вам надо подумать, все-таки диссертация отнимает уйму времени. Я позвоню вам по возвращении, и вы объявите свое решение. Надеюсь на утвердительный ответ, тем более вы уже сказали, что в принципе согласны. А теперь давайте пить кофе, а то у меня через пять минут следующая встреча.

Они перешли к столу для переговоров, и Лариса Николаевна изрекла:

– Круглый стол символизирует равные права и возможности участников! Угощайтесь, Герман Сергеевич! Расскажите немного о себе, пожалуйста. О чем мечтаете, чем живете? Вы женаты, у вас есть дети? Если хотите, конечно.

– Почему нет? Я женат, детей пока нет…

Потрясенный всем услышанным, Герман с трудом выжимал из себя слова. Казалось, его переехали катком для укладки асфальта. Огромные деньги, президент, молодые таланты, какие-то дурацкие менеджеры в дурацких штанишках… Он и не заметил, как, пятясь, кормой открыл дверь кабинета со словами: «Конечно, Лариса Николаевна, спасибо за доверие, всего доброго, да-да, буду ждать звоночка…»

                                           5

Так рано сегодня, в час дня, дома никого не должно быть. Таня как раз эту неделю работает.

Герман открыл дверь и услышал с кухни звук включенного телевизора. Таня с красными глазами и красным носом сидела на кухне и смотрела женское кулинарное шоу.

– Что случилось, родная? Почему ты дома? Ты плакала?

Жена отвернулась к окну, и волна рыданий сотрясла ее тело.

Это совершенно невозможно каждый раз сообразить, что делать в таких случаях. Хорошо, что так случается не часто.

В голову начинают лезть самые ужасные варианты случившегося с ней несчастья, в том числе те, за которые придется мстить, убивать, потом обязательно садиться в тюрьму на двадцать лет. То, на что Герман вообще не способен, даже в состоянии аффекта.

Он обнял Таню, потом налил ей воды, снова обнял, сел рядом. Молодая женщина вытерла слезы, промокнула нос. Она постепенно успокаивалась и, наконец, смогла говорить:

– Гера, меня уволили с работы.

– Почему, Танюша? – он почувствовал облегчение: слава Богу! – никого не надо убивать. И тут же наоборот: какой ты мужчина, если боишься заступиться за жену? Облегчения все же было больше. – Расскажи.

– Какая-то коза написала заявление, что в сданной ею шубе лежали деньги. И якобы я их не отдала. Присвоила, утаила, украла. Принимала я – моя смена и моя подпись, но ни женщины этой, ни шубы не помню, хоть убей. Короче, мне предложили написать заявление по собственному, иначе могут возбудить уголовное дело, уволить по статье. А так типа контора сама решит вопрос с клиенткой.

– И ты написала?

– А ты бы не написал? А что мне делать-то? Проклятая эта работа никогда мне не нравилась, – голос Тани начинал звенеть от злобы. – Ты даже не представляешь, что такое работать с гражданами, будь они неладны, да еще по услугам, да еще за двадцать три тысячи. Уроды одни! Они же смотрят на тебя, как на грязь. Они же всегда правы, они деньги платят и рассматривают свое барахло под микроскопом. Но я же не чищу, я приемщица, а не завод, какие ко мне претензии? Не нравится – верни на переделку, но унижать не надо.

– Танюша…

– Что – Танюша? Что? Я написала заявление сегодняшним числом, получила трудовую и расчет и теперь счастлива. Лишь бы не видеть больше эти рожи!

                                         ***

Очередная волна накрыла Таню. Состав волны: обида на жизнь, которая несправедлива, на мужа, который не может освободить ее от унизительной работы, не может позволить ей родить ребенка, потому что рожать сейчас дорого, и обеспечивать дорого, и лечить, а денег нет. Более того, он обязан ее защищать, а он не защищает. Ее оскорбляют, унижают, а он ничего не делает. Вот у Юльки муж – взял и врезал одному алкашу на улице. А Герман? Ни разу никого не ударил из-за нее. Не чувствует она ни защиты, ни финансовой стабильности.

Что можно сделать? Уговорить ее не работать. Но ведь тогда придется зарабатывать. Драгоценные годы ее молодости проходят, и через пять лет она постареет и ей ничего этого уже будет не нужно. Конечно, она его любит, даже очень, но почему обязательно при этом нужно во всем себе отказывать? И еще выслушивать оскорбления чужих людей?

У нее есть подруги, которые замужем и живут в достатке, а есть – которые не замужем, но тоже в достатке. Она делает все. И готовит, и убирает, и гладит. Ему остается только заниматься своей наукой, он весь в своей диссертации, думает о своих вождях. Раньше он зачитывал ей отдельные, особенно удачные, как ему казалось, места, а теперь перестал. Герман, конечно, очень умный – закончил с отличием университет, без пяти минут кандидат, и тут она ему не ровня со своим колледжем.

Но она же девочка! У нее другое предназначение – семья, дети, уют, любовь, красота. Герман рассказывал, что еще с первого курса мечтал об ученой степени, потом о карьере, женитьба для него – как очередной этап, а о чем она мечтала в молодости? Мечты молодой девушки, за редким исключением, упираются в удачное замужество, а вот дальше – дело любимого мужа создавать будущее, дальше ее мечты не простирались никогда.

Он думает – она счастлива, но не представляет, каких усилий требует улыбка, когда хочется плакать. Он зарабатывает двадцать семь тысяч в месяц с подработками, она почти столько же, и все эти деньги уходят на питание.

Не на такую жизнь рассчитывала первая красавица в классе. Ей обязательно нужны украшения, наряды, походы в театр, маленький автомобиль – ощущение уверенности. Она молодая красивая женщина и хочет красивой, достойной ее внешности и вкусу, жизни.

Он думает – она спит, а она рассматривает в Instagram фотки одноклассниц с невероятных курортов, где белый песок и пальмы, и тихо плачет в подушку. Некоторые даже свадьбы делают на Мальдивах или на Гоа. Когда они собирались жениться, мама сказала, что у Германа правильная фамилия – евреи никогда не живут бедно, это их народная традиция – умение зарабатывать деньги, тем более он умница, учится в аспирантуре. Таня хотела сделать ему приятное и предложила не тратиться на традиционную свадьбу, просто расписаться в джинсах, а вечером посидеть в кафе с родителями. Он обрадовался, что нашел полного единомышленника в ее лице, и они так и поступили. Но ждала-то она, что он убедит ее, заставит купить свадебное платье, перчатки, венок, закажет лимузин и ресторан на друзей и родственников, а потом они уедут в Грецию на Санторин, где синее море и белый город, в свадебное путешествие.