Высшая мера наказания - Азриэль

«Высокий, крепкий».

Этот смуглый, остроносый парень тридцати лет был неопасен. Он спокойный и самоуверенный. А значит, возни с ним не будет. Пленник и предположить не мог, что его самого уже взвесили и измерили. Иначе, понял бы причину напускной беспечности. Но молодость не самокритична. И он продолжил тешиться «аналитикой». Брат говоруньи тоже не боец. Вардану на вид не больше двадцати двух. Это возраст рефлексов, а не мастерства. Паренек казался довольно наивным. Но выглядеть перед девушкой серьёзным мешала улыбка в тридцать два зуба. Сестра и брат были похожи, только волосы парня намного короче и «ёжиком». Невысокий, но широкоплечий. Костяшки пальцев сбиты до черноты. Юрий решил, что с этими операми справится без проблем. Но вот как быть с третьим? Здесь «Шерлок Холмс» пасовал. Его опыта явно не хватало. Старший группы принадлежал к типу людей под грифом «Секретно!». Внешность ничего не говорила. Голос, жесты, – тоже. А отсутствие представления о противнике не способствует победе. Но риск считался благородным делом и героя это заводило. Длинные каштановые локоны перелетали с одного гнездышка на другое. С домашних тем она перешла на студенческие. Юрий прислушался. Неужели эти эмоции смогут когда-либо расследовать, обвинять, судить? Воображение отказывалось видеть в девушке будущую суровую беспристрастность. Размышления воображалы бесцеремонно прервали. «Секретный» Вова и «капитан Авакян» проинструктировали арестованного:

– Значит так! Пока обойдешься без наручников. Если не возражаешь, конечно! Четыре – пять часов дороги. Мы тебе не враги. Поэтому, давай жить дружно! С твоим отцом обо всём договорились. Он классный мужик и чача у него тоже отличная. Целый день провели у вас. Семья твоя просила, чтобы ты не делал поспешных выводов. И они правы. Нерешаемых проблем не бывает. В багажнике сумка с твоими вещами, – жена передала. Мы поняли друг друга?

Вова вопросительно смотрел на арестанта. Юрий согласно кивнул:

– Не тупой. А как всё сложится, – будет видно.

Мозг лихорадочно искал лазейку. Эту трассу он знал, как свои пять пальцев:

«Если без задержек, то скоро граница. За ней будет труднее. Как там сказал Юлий Цезарь, – «Сейчас или никогда!».

Неудачное сравнение заставило поморщиться:

«И почему люди возвеличивают тех, кого предают друзья? Поступок Брута, Сальери, Иуды и других братьев Иосифа должен иметь иное объяснение. Возможно, это – кара. Как и в моём случае. Не соседи же нарушили обязательства. Это я вынудил их разорвать договор…»

«Беспечные» ребята моментально догадались о сомнениях, терзающих подопечного. «Капитан Авакян» заинтересовано повернулся к пленнику. Вова тоже напомнил о себе. Он положил руку на плечо арестованного и участливо спросил:

– Ты чем-то встревожен? Или беспокоиться нужно нам? Послушай, парень! Отец тебя в беде не оставит. Так что, подумай, – как бы ни накликать новую! Проблем у тебя и так хватает. Но все решаемы. До определенного момента.

Он убрал свою руку и отвернулся. «Капитан» снова увлёкся грузинским пейзажем. Эти двое были профессионалами и умели убеждать. Арестант задумался. Он, конечно, понимал причину такого снисхождения. Наверняка получили аванс от отца. В родительских способностях сын не сомневался. Однако детский опыт советовал не верить. Хотелось развязать «Гордиев узел» одним ударом. И всё же парень размышляет, колеблется…

Вскоре черта города осталась позади. Юрий так и не оглянулся. Тбилиси навсегда останется в его памяти багряно-золотистым облаком с гортанным говором своих обитателей и гостеприимной преданностью друзей. Это было незабываемое мгновение юности, гордости и вина. Одно из многих незабываемых… Впереди ждал перевал.

Горная дорога, спустилась к виноградникам, извиваясь змейкой. И поползла мимо сверкая фарами, шурша колесами и сигналя клаксонами. Сквозь людей и селения, оставляя след. Жизнь в горах Грузии отличается своей патриархальностью, преданностью традициям, живописными обычаями. Взор углубился в невидимое. Натянутая на барабан кожа отозвалась музыкой. Началась чидаоба – национальная борьба. Еженедельно, в каком-нибудь из сёл, собирались лучшие бойцы всей окрестности. И праздник расцветал. Зрители рассаживались по кругу. И под аккомпанемент свирели и дхола (грузинского барабана) начинался бой. Его открывали самые маленькие борцы. Трёх – пятилетние малыши забавлялись с серьёзным видом. Взрослые – наоборот. Профессионалы международного класса выступали в конце. Выходил чемпион предыдущих игр и бросал клич. Судья перечислял его достижения. Затем заслуги принявшего вызов. Борцы разных стилей сходились в горной схватке и зачастую проигрывали. Лишь самбистам улыбалась удача. Да и то изредка. Сельские горцы воодушевлённо укладывали титулы на лопатки. Победитель уносил домой ягненка или приз покрупнее. Ни второго, ни третьего места. Как, впрочем, и в жизни…

Воровское напутствие не имело акцента. Всё чётко и логично. Оживлённые детали соединились вечностью. «Не бывает ничего наполовину…». Человек – это то, что вокруг. Он никогда не проходит мимо и ничего не теряет. Проникается миром. Пробирается внутрь. Сегодня богаче, чем вчера. На мысль, чувство, явление, эмоцию… Часть его осталась здесь, – в этих горах, людях, деревьях. И так повсюду, где когда-то был, с кем соприкасался. Одни исчезают в многообразии. Другие становятся многогранней. Но остаются все остальные. У зависающих над пропастью нет шансов. Узник искал точку опоры. Остатки самоуверенности сгорели в ночном пламени. Он был растерян, хотя и старался этого не показывать. Мысль Деда о неразрывности судеб, о связи части с целым, звучала убедительно. Детские воспоминания были размыты, и вся дальнейшая жизнь строилась на этой туманной основе. Парню нечего возразить тающей дымке. Она исчезла с первыми лучами восходящего солнца. Испарилась вместе с призраками, порожденными слепой фантазией. Как найти себя? Он посмотрел на дорогу. Подъем становился всё круче и круче. Тот, кто не дождался рассвета, сравнивал судьбу еврея со вспышкой во мраке, – чередой света и тьмы. Еврей же увидел свою жизнь как проторенный в горах путь, непрестанно ведущий вверх. Пока человек жив, он способен на поступки. А тот, кто умирает перед каждым препятствием, навряд ли достигнет цели. Обходной путь ведёт другим маршрутом. И совсем не туда. Живой огонёк заполыхал в глазах Деда с новой силой, – «ничего не бывает наполовину». Без корней. Без рода и племени. В чужой стране. Собственной тюрьме. Его просто не существует. Неудивительно, что жизнь превратилась в черно-белую:

«А было ли когда-то иначе? Что-то не слышу своего детского смеха. Не вижу рук отца, подбрасывающего меня в воздух… Но ведь я был ребенком! Или нет? Что бы ни таилось в провалах памяти, оно не должно оставаться во мраке и затягивать туда всю мою жизнь…»

Машину сильно тряхнуло. Потом ещё раз. Водитель притормозил. Двухметровая змея билась в агонии. Дружбе хладнокровной рептилии и асфальтного тепла пришёл конец. Роковой час для обоих. Столкновение не взволновало убийц. Пресмыкающаяся жизнь оправдывала всё. Так было всегда. Вардан лихо газанул, красуясь в чёрных глазах восхищения. Клубы дыма скрыли очередную жертву. Люди весело болтали. Узник не понимал ни слова. Тбилисский диалект отличался от звучащей речи. Да и не только язык. Вдруг он увидел в руках старшего группы знакомую книгу. Вова листал роман Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». Заметив взгляд подопечного, он кивнул на книгу:

– Твои передали, – о чём она?

Парень усмехнулся:

– Да так, – ерунда. Утопия. Писатель утверждает, что жизнь вокруг и внутри зависит, исключительно, от наших вздохов. По его мнению, несчастье любого из нас – это общая беда. Он создал довольно странные вещи, требующие от вчерашних обезьян абсолютной человечности. Хотя, кто знает?.. Этот мир, вообще, помешан на противоречиях. При хроническом безверии, все дружно кричат, что он отдан на забаву чертям. А когда оказываются лицом к лицу с серьезными фактами, то и их приписывают дьявольским козням, мол, «Чем черт не шутит!». Следуя такой логике, звонить в колокол скоро станет некому. Он так считает. Но сегодня, благодаря «доблестной» милиции, я узнал, что – слава Б-гу! – есть Б-г. Вова с удивлением повертел книгу:

– И он всерьез об этом пишет?

Юрий отрешенно ответил:

– Ну чем черт не шутит…

Луиза заинтересованно спросила:

– А кто автор?

Вова прочитал на обложке фамилию и имя американца. Девушка «загорелась». Попросив у Вовы книгу, она погрузилась в чтение. Наступила тишина. Проехали Марнеули. Армяне остановились возле небольшого базара. С десяток сельских торговцев. Фрукты, овощи. Рыбаки-подростки расхваливали мелкий улов, – храмули. Без этой рыбки не обходилось ни одно приличное застолье. Оперативники покинули салон. Остались девушка, Хемингуэй и арестант. Грунтовая дорога поманила вглубь азербайджанского села. И парень соблазнился. Дверца мягко шикнула. Громкий шёпот тут же отозвался: