Тайна без точки - Альбина Коновалова

22 августа

Главный день тревоги. В каждом звуке. В каждой слезе. В каждой вспышке истерики. Самый длинный день в моей жизни…

Никто не уходил из штаба. Близкие стояли на улице под моросящим дождем и ждали. Молчали. Наступило время правды, время жажды правды, время мести за ложь.

– Они убили не только нас. Они убили всех жен, матерей, сестер! – сказала Оля Шевчук, сестра Алеши…

– Кого вы имеете в виду?

– Того, кто их не достает.

Ближе к обеду подъехал главком Куроедов. С ним были губернатор Мурманской области Евдокимов и вице-премьер Клебанов. Тут же, на улице, их остановили люди.

– Мы всех достанем, – повторял Клебанов, пытаясь пробиться через толпу. – Нет, оттуда никто не ушел, водолазы работают, мы всех достанем.

В 13 часов началось собрание. Теперь их никто не назначает и никто не отменяет. Они проходят по какому-то своему негласному сценарию. Становятся стержнем, на который нанизывается вся остальная жизнь. Говорил почти один Владимир Куроедов:

– Я только что с борта корабля. Работы шли и будут идти.

– Какая обстановка?

– Вчера в обед открыли люк. Внутри – то ли вода, то ли масло. Ничего не видно. Пробовали откачивать воду – бесполезно. Мы качаем ее из моря в море.

– Почему вы допустили такой развал флота, что невозможно спасти людей?

– Это ко мне вопрос? После 1983 года произошли довольно интересные события на флоте. То состояние, в котором сегодня находится флот, признано критическим. В то время была тысяча кораблей. Я принял уже 420. Сумел сохранить 400. Так кто же разрушил флот?

– На завтра объявлен траур. Как можно его проводить, когда не достали ни одного человека? Это же кощунство!

– Завтра мы проводим митинг экипажей и траурные мероприятия… – слова Главкома тонут в гуле возмущенных голосов.

Раздаются крики с места:

– Кто дал право?

– Вытащите их, и мы увидим: вчера они умерли или 10 дней назад?

– Кто принял решение, что люди мертвы? Пусть ответит. Я подам на него в суд!

– Сегодня говорили, что как только лодка пропала – всех вычеркнули из списка живых…

Этот взрыв негодования погасила Ирина Белозорова. Сильным спокойным голосом она произнесла на весь зал:

– Это все разговоры не по существу! Надо поднять наших мальчиков. Мы не о том говорим. Давайте вернемся к спасательным работам.

– Камера ничего не увидела в отсеке, – продолжает Куроедов. – Водолазы, которые прибыли из Норвегии, тоже не могут выйти на восьмой отсек.

– Сколько отсеков можно проработать в день? – спросила Ирина Рудакова – наивность ее вопроса станет очевидной только потом, когда все увидят полную беспомощность служб спасения.

– В отсек войти нельзя. Ждем, когда осядет топливо, – терпеливо поясняет адмирал.

Общий шум сопровождает его слова. Главком явно нервничал, иначе бы он не допустил столь прозрачного и намекающего ответа. Опять раздались возмущенные голоса:

– До какой степени довели флот! Вы знали, где гром грянет! – Света Байгарина.

– Мне задали вопрос, – продолжал Владимир Куроедов, – верю ли я, что ребята живы? Отвечаю: до сих пор верю, что мой папа, который умер у меня в 95 году, – все еще жив…

Его перебили:

– Можно ли через пробоину войти?

– Нет, в носовую часть войти невозможно. Рваные края испортят снаряжение водолаза, и человек погибне т.

– Вы во вторник здесь были. Вы тогда видели эту дыру?

– Нет, я видел расчеты! – с видимой твердостью произнес адмирал. – Но вы должны понять меня в одном: я тоже хочу достать ваших сыновей и мужей.

– Кто позволил стрелять вам из лужи? – Ирина Рудакова.

– Не понял!

– Но ведь это лужа – Баренцево море! Там глубина-то какая? Никто не ждал ответов. Спрашивали, потому что хотели выплеснуть эмоции. Наконец-то раздался и рациональный вопрос:

– Когда я смогу увезти сына на Дальний Восток? – это на правом фланге. Там же сидела и основная группа оппонентов – внимание людей переключилось на правую сторону зала.

В это время с левой стороны, где сидела и я, тихо встала незаметная Антонина Петровна Садиленко. Никто не обратил внимания на ее передвижения, но в то же время в зале повисла напряженная пауза – так бывает, когда тигр крадется из засады. Куроедов подробно отвечал на последний вопрос.

Анатолий Сафонов успел задать даже следующий:

– Как долго это продлится?

Антонина Петровна между тем тихо продвигалась к намеченной жертве. И вдруг бросилась на Илью Клебанова, который не был ни крайним, ни даже говорящим, просто стоял.

– Отдай мне сына, гад! – яростно кричала женщина, сжимая руки на горле вице-премьера. – Стоит тут, рассказывает…

Что странно, так это то, что именно Клебанов не произнес ни одного слова во время собрания – накануне у него было плохо с сердцем и он молчал. Нападение женщины оказалось таким неожиданным, что военные не смогли правильно сгруппироваться. К Садиленко бросились офицеры, но оторвать ее от намеченной жертвы не удавалось.

Вице-премьер – высокий представительный мужчина, дотянуться до него не просто. Маленькая, в дешевой вязаной кофточке – Антонина Петровна в тот момент была сильнее целого войска. Ее отчаянное и беспомощное нападение потрясало больше, чем предыдущая истерика Надежды Тылик.

– Отдай сына! – трясла она «власть» за грудки. Клебанов побледнел. Он не защищался, он даже рук не поднял. Обессилев, заплакала женщина и обреченно пошла из зала, едва перетаскивая свои тяжелые ноги в стертых домашних тапочках. На этой гневной материнской ноте закончилось собрание.

До вечера никто не расходился. Возле Дома офицеров стоял смутногудящий кордон родственников. Это был ровный полукруг, не менявший очертаний. Как оказалось, ждали не напрасно.

В 20 часов приехал Президент страны. Он сразу же направился к Ирине Лячиной. Никто не знал, будет ли встреча. Передавали друг другу Требования к Президенту, последним пунктом которых стояло: «Предать суду маршала Сергеева И.Д., Попова В.А., Моцака М.В.»

Приехавшая позднее Лячина сделала приписку: «Не согласна с последним пунктом».

В 21.15 Президент в черном костюме и черной рубашке без галстука стремительно вошел в зал местного Дома офицеров.

В зал пускали всех, и, наверное, народу бы собралось больше, если бы видяевцы знали о его приезде. На входе дюжие, незнакомые мне ребята, предупреждали, чтобы мы не делали резких движений, вот и все меры безопасности. Зал дома офицеров был полон, люди стояли в проходах, за журналистами охотились, записи вести не давали, я записывала открыто, мне никто ничего не говорил.

В прессе потом появились статьи об этой встрече и даже стенограмма. Понятно, что стенограмма выступления Путина, безусловно, велась, но почему та стенограмма, что появилась в некоторых СМИ, не отражает действительности? Судя по всему, журналистов там все-таки не осталось, а сведения почерпнуты из опросов жителей. Об этом говорят детали разного характера, например, одежда Президента, непоследовательность, передергивание ответов.

– У нас планировалась встреча в штабе флота в Североморске, – начал Президент. – Но я ее отменил.

– Ближе к делу! – крикнули из зала.

– Я буду говорить громче, – Путин держался хладнокровно, говорил негромко.

– Мы видели в дивизии ваши портреты, – крикнули из зала. – Эти мальчики проголосовали за вас, и они верили вам! Вам не стыдно смотреть нам в глаза?

– Мы подготовим постановление правительства и с каждым членом семьи погибшего экипажа будет проведена работа.

– Немедленно отмените траур! – перебили его из зала.

– Что касается траура, то я такой же несведущий человек в этой области, и моя информация зависит от военных…

По залу гул. Путин ждет, когда шум утихнет и продолжает:

– Что касается траура, то я, как и вы, надеялся и надеюсь до последнего на чудо. Но есть точно установленный факт: люди погибли. Я говорю о людях, которые погибли точно. Такие в лодке, безусловно, есть. По ним этот траур. Но это не значит, что мы должны все бросить.

– Когда прекратятся эти трагедии? – выкрик из зала.

– Что касается того, сколько еще трагедий будет, то скажу. Трагедии в море были всегда, в том числе и тогда, когда нам казалось, что мы живем в очень успешной стране. И тогда трудно было представить, что все произойдет именно так. У нас флот находится в трудном положении. У нас вся страна находится в трудном положении. Мы должны иметь армию в более лучшем техническом оснащении, у нас должен быть другой флот, может быть, меньше подводных лодок, но более технически оснащенных. Это все должно быть!

– А вы знаете, что народ был собран с двух экипажей? Народу не хватает, а вы сокращаете?

Путин резко: – Надо, чтобы был один экипаж, но он должен быть хорошо обученным.

Тогда не будет таких трагедий.

– А вы считаете, что экипаж виноват в этой трагедии? – выкрик из зала.

– Нет, я так не считаю, – ответил Президент. – Но надо разобраться в истинных причинах трагедии. Мне предлагают немедленно расправиться с военным руководством, отдать всех под суд. Но надо сначала разобраться!