Танец с жизнью. Трактат о простых вещах - Олеся Градова

Теперь я уже была в новом «инопланетном» образе, который пришёл на смену трепетной «блондинки». Хотя вряд ли его могли ввести в заблуждение мои многочисленные маски.

— Во что ты веришь?

— Еще три недели назад я бы сказала просто: я Верю в Бога, молюсь Святой Троице. Но сейчас, спустя три недели, не могу сказать с уверенностью… Я впервые поняла, что брать — это приятнее, чем отдавать. Я научилась давать отпор, вместо того, чтобы подставлять вторую щеку под удар. Я увидела, что концепция «возлюби ближнего своего» не жизнеспособна в мире, где идет естественный отбор по Дарвину и где побеждают самые сильные и приспособленные… И Землю наследуют не «кроткие», а наглые и беспощадные… Фальшивый альтруизм против эгоистичного самоутверждения в этом мире… Я ощушаю себя в самых натуральных джунглях, несмотря на небоскребы мегаполиса, и все это урбанистическое общество. И действую по законам этих джунглей… с некоторых пор. И я вижу, как зло начинает пасовать передо мной, а вчерашние враги — заискивать.

— Откуда «мессиджи»? — Он понимал, что я начитанная девушка, которая бросается на любую литературу без разбора и так же некритично и без разбора принимает все на веру.

— Антон Шандор ЛаВей, один из недолгих любовников Мерилин Монро. Правда, тогда он еще не был тем самым ЛаВеем, о котором узнал весь мир…

— «Сатанинская Библия»…

Я промолчала. Он тоже выдержал паузу:

— В Индии есть старое поверье, что, если поставить перед лебедем чашку с молоком, разбавленным водою, он выпьет все молоко и оставит воду. Глядя на тебя, я удивляюсь, с какой виртуозностью ты «выпиваешь» воду и выбрасываешь ценное знание.

— Я согласна, это особенность незрелого разума. Я когда-то умела отличать черное от белого, молоко от воды, но сейчас, точнее, последние три недели, я засомневалась…

— А что произошло три недели назад?

— Я… сняла… крест… Тот самый, с которым нерасставалась никогда. И в оберегающую силу которого верила.

Я опять не сказала ему того, что хотела, и зачем, собственно, мы встретились. Я не находила слов, чтобы дать определение Иной Реальности, в которую шагнула.

Договор

Наш платный «академический час» психотерапии закончился, и мы решили зайти куда-нибудь выпить кофе. Он долго молчал, словно проводя какие-то подсчеты внутри себя. Потом открыл новую для меня линию огня:

— Зачем ты окружаешь себя болью? Люди, которые рядом с тобой, — они счастливы?

— Нет. Те, кто счастливы, — уходят. А остаются те, кто нуждается в помощи.

— И какую помощь ты можешь им дать?

— Кому-то я помогаю деньгами, другим — советом. Иногда человеку надо, чтобы его выслушали или кто-то побыл рядом, когда совсем плохо… Так плохо быть одиноким в ночи. Просто сидим в баре, беседуем, даем друг другу дурацкие советы и становится легче.

— Все эти тусовки по ночам, болтовня до утра — это жизнь, превращенная в текст! Вместо того чтобы идти вперед, ты застреваешь в чужих проблемах, проживая их как свои собственные.

— Может, это своего рода миссия — помогать, подчас жертвуя своим временем, энергией, словом. Ведь если что-то случится со мной, они тоже протянут руку помощи.

— Ты уверена? Вот если ты сейчас позвонишь своим так называемым друзьям и скажешь, что в беде, что тебе нужна помощь, кто-нибудь откликнется?

— Конечно, этих людей не так много, но каждый из них откликнется. Более того, они сразу приедут.

— Уверена? — Да.

— Приедут из любопытства или потому, что хотят помочь?

— Я не знаю, право… Наверное, помочь.

— Осталось только проверить это. И я думаю, очень скоро ты сможешь это сделать.

— Ты как будто предвидишь что-то…

Мы зашли в стеклянный ресторанчик на Садовом кольце. Пока я снимала плащ, он остановился возле стойки с рекламными открытками, промотирующими алкоголь, досуг и дорогие игрушки для взрослых. Именно рестораны, по мнению профессиональных маркетологов, являются местом скопления особенной целевой аудитории — алкоголиков, праздношатающихся и швыряющих деньгами потребителей. Подойдя к столику, за которым я расположилась, он разложил их веером, как карты в итоговом расчете преферанса, и предложил выбрать две.

Я вытащила пару открыток, не особо задумываясь, почему именно эти. На одной — бархатные чайные глаза Пенелопы Крус, на другой — переливающееся пеной через край пиво. Первая оказалась рекламой фильма «Ванильное небо», вторая — пивного бренда Beck's, который пытался убедить меня в том, что «Жизнь зовет. И ключ в твоих руках».

Он положил флаеры один на другой так, чтобы надписи на открытках совпали, и я прочитала составленное предложение. «Каждая минута жизни — это шанс все изменить. И ключ в твоих руках».

Этот фокус я знала — берешь газетные заголовки и с помощью ножниц составляешь смешные фразы. Мне не было смешно. Я стала перебирать оставшиеся открытки.

«Твоя жизнь. Твой выбор». Телефоны Pantech.

«Каждое слово имеет значение». Бюро переводов.

«Мы повсюду». PR-агентство полного цикла.

«В этом сезоне дьявол придет на каблуках…» Фильм «Дьявол носит Prada».

Не хватало только цитаты из книги Линуса Торвальдса Just for fun: «Смысл жизни — секс, война, линукс», использованной в рекламе линукс — серверов IBM на американском рынке.

У меня закружилась голова от «знаковых» рекламных лозунгов. Как виртуозно рекламисты эксплуатируют вечные ценности и жонглируют смыслами, превращая их в слоганы и штампы. Свои рекламные концепции они строят на обращении человека к себе, на первобытных чувствах и страхах homo sapiensa… «Доверься своим чувствам». Baileys.

Я сложила открытки стопочкой и решила больше не рисковать. Ян изменил тон общения. Теперь он не был ни консультантом, ни доктором.

— Короче, выбирай сама. Я могу сказать тебе, и это будет обидно, но честно. А могу подождать в том месте, куда тебя приволочет.

— Ян, это звучит жестко…

— Могу сказать, что тебя ждет.

— Тогда скажи! Лучше страшная правда, чем приятная ложь.

— Ты погибнешь. Тебя просто не станет.

— Я не поняла, в метафизическом смысле?

— Во всех смыслах. Ты нарушила программу, заложенную в тебя при рождении. Все, что ты делаешь, — это прожигаешь жизнь. Все, что тебе дано было свыше, — интуиция, поток, подключение к высшим сферам, — ты изгадила, забила мусором все каналы. А тот, кто не умеет воспользоваться даром, он все теряет.

— Прости, но какой дар? Интуиция? Я все время использовала этот «встроенный навигатор» по жизни, и она помогала мне стопроцентно предвидеть многие события. Участвовать в тендерах, делать выборные кампании с прогнозируемым результатом… Я помню, когда ощутила это в первый раз. Мы проводили каникулы на даче у моей школьной подруги, возвращались с озера. Я несла сетку с раками — зеленые, еще живые, они пытались выбраться на свободу. Неожиданно вдали показался почтовый «уазик», который направлялся к нашему дому. Я, помню, пошатнулась, схватилась за какую-то опору, сетка выпала из рук, и раки расползлись по траве. Чудовищная в своей неотвратимости мысль: они везут телеграмму для меня. «Не надо читать. Отвезите меня на станцию. Я должна ехать». Это было извещение о смерти моего отца… С тех пор это ощущение дежа вю во мне постоянно. Как будто я сначала просматриваю «превью», некую демоверсию, а уже потом проживаю жизнь, получив ориентировку, чтобы не заблудиться… Иногда во сне, иногда в каких-то образах и знаках… Да, я не знаю, как это работает, но я использовала это.

— Использовала, не понимая механизма, неосознавая, зачем тебе ЭТО дано?

— Ты прав, я не знаю, как это работает. Скажи, а ты знаешь? Меня один человек спросил, как она работает, эта самая интуиция? Как устроен этот механизм? Ты можешь ответить?

— Почему ты всегда ждешь готового ответа? Подумай и поймешь сама.

— Я долго пыталась понять, нарисовать «электрическую схему» этого агрегата. Но потом начинала сбиваться — где интуиция, а где жесткое программирование обстоятельств. Ведь часто бывает, если ты задаешь прогноз будущего, тоновые обстоятельства, да и ты сам, — все подстраивается под созданную модель этого будущего. Но я… Прости, Ян, но я не чувствую, что должна погибнуть. Я только начинаю жить, дышать, я влюблена. Впервые за всю свою жизнь я чувствую, как эта любовь наполняет меня. Мне кажется, что сейчас я почти счастлива… Я была больна, два месяца каждый день лежала под капельницами с растворами — и никто не мог поставить мне диагноз и вылечить. У меня не прослушивалось пятьдесят процентов легких, потому что я курила во время тяжелейшего бронхита и купалась в проруби на Крещенье… В меня закачали килограммы антибиотиков. Но именно сейчас я абсолютно здорова. И врачи сказали — непонятно, но мы снимаем диагноз. По сути, даже не поставив его…

Я перевела дух и почему-то вспомнила Булгакова, тема Патриарших прудов еще не выветрилась из моего сознания. «Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус…» Я быстро попыталась освоиться в новой реальности и сохранить над ней контроль: