Молоток и гвозди - Андрия Лардж

с самого начала не нравится ему, он орет и срывается на ней. Внезапно этот болван ее целует и затем уходит, не сказав ни слова о том, что произошло.

Нейт смотрит на меня, изучая своими проницательными карими глазами. Я ерзаю под его пристальным взглядом. Несомненно, он знает, что я говорю о себе. И, возможно, о Нолане.

— Так, мне нужно кого-то побить? — спрашивает он серьезно.

— Нет, определенно нет.

Он вздыхает.

— Просто потому, что ты парню не нравишься лично, не значит, что он не думает, что ты горячая. Ты можешь физически его привлекать, и, когда он взбесился, мог поцеловать тебя. Иногда гнев может превратиться в страсть, когда дело доходит до кого-то, кто физически возбуждает. Я считаю, что существует тонкая грань.

Я киваю.

— Ладно, это то, о чем и я думала.

— Ты уверена, что мне не нужно надрать кому-то задницу? — Нейт спрашивает, сузив глаза.

— Уверена, — я ухмыляюсь.

— Ты просто должна напомнить парню, который создает тебе проблемы, что у тебя есть три старших брата. И он больше не нарушит твой покой, обещаю.

— Да, я знаю. Много раз использовала этот приемчик, — смеюсь я.

Затем нахожу номер и иду к двери.

— Увидимся, бро, — кричу через плечо.

— Увидимся, — откликается Нейт.

Я выхожу из здания, поворачиваю к своему грузовику и врезаюсь в твердое тело. Мускулистые руки обнимают меня, когда я сыплю проклятьями. Я уверена, что не собираюсь падать, и понимаю, что крепкое тело, к которому я прижата, без рубашки и мокрое от пота. Хотя пахнет фантастически. На самом деле, он пахнет как Нолан… черт возьми!! Я смотрю в сапфирово-голубые глаза мужчины.

Я отталкиваюсь от него, и он легко отпускает. Он тяжело дышит и одет в спортивные шорты. Ммм, привет, ходячий секс! Кто знал, что все это находится под его одеждой? Я знала, что он мускулистый, когда он вчера поцеловал меня и прижался ко мне, но не ожидала, что он будет чертовой фитнес-моделью!

— Харли, что ты здесь делаешь? — Нолан спрашивает с хмурым взглядом и упирается руками в бедра.

— Мой офис здесь, — говорю я ему, указывая на него. — Что ты делаешь здесь?

— Мой офис в нескольких кварталах. Я занимаюсь пробежкой в обеденный перерыв.

— Ах, да. Но ведь сегодня суббота же. Почему ты на работе в субботу?

— Нужно кое-что наверстать, — он пожимает одним плечом.

— У тебя нет жизни вне работы, так?

Он бросает на меня скучающий взгляд.

— Я даже не собираюсь разговаривать с тобой об этом, — он бормочет и начинает уходить.

— Эй! Подожди секунду, я должна кое-что рассказать, — я кричу, после того как начинаю бежать, чтобы догнать его.

— Если это что-то колкое, оставь при себе.

— Это на счет твоего дома, хрен, — я шиплю.

Он оборачивается.

— Ты знаешь, у тебя действительно плохие навыки общения для того, кто владеет бизнесом.

— Я нормально общаюсь со всеми остальными. Видимо, с вашим всемогуществом я не в силах справиться.

— Ты называешь всех своих клиентов членами? — он фыркает.

— Только одного.

— С тем, как ты себя ведешь, я удивлен, что ты вообще знаешь, что такое член, — он рявкает мне в лицо.

Я задыхаюсь от возмущения.

— Что, черт возьми, это должно означать? — я пронзительно кричу, хотя чертовски хорошо понимаю, о чем он говорит.

Буквально, это означает, что ни один парень не хочет меня.

Он делает глубокий вдох и закрывает глаза.

— Ничего, забудь, что я сказал. Что там насчет моего дома? — спрашивает он спокойно.

— О, нет. Тебе есть что сказать? Скажи мне это в лицо, — я огрызаюсь.

Он прищуривает глаза, и я вижу, как в них кипит ярость.

— Ты ведешь себя, как мужик, ругаешься как сапожник, и ты — самая несносная женщина, которую я когда-либо встречал!

— А теперь скажи мне, что ты чувствуешь на самом деле, — я бормочу, замирая.

Он поднимает руки.

— Видишь, вот о чем я говорю!

— Переживешь, — я раздражаюсь.

— Просто скажи мне, что тебе нужно сказать, и я пойду, — бухтит он.

— Я нанимаю электрика, нужно обновить проводку.

— Ладно, прекрасно, хорошо. Увидимся, — он бормочет, прежде чем побежать по улице.

Я смотрю на его спину, пока он бежит. У него хорошая спина. И хорошая задница. Жаль, что она потрачена на такого засранца.

Глава 4

Нолан

Я паркуюсь перед своим домом. Смотрю на окна, где будет мой кабинет, и там горит свет. Какого хера? Никто не должен быть здесь в десять часов вечера. Я оглядываюсь по сторонам и вижу грузовик Харли, припаркованный возле мусорных баков. Черт, причина, почему я приехал так поздно — чтобы не встретить ее. Итак, остаться или уехать? Уже неделю я здесь не появляюсь и умираю, как хочу увидеть, как все продвигается. К черту все, пойду.

Выхожу из машины и иду к парадной двери, спокойно открываю дверь и вхожу. Я слышу Харли, она что-то кряхтит и пыхтит. Что она делает? Подхожу к дверному проему, ведущему в кабинет и чуть ли не получаю сердечный приступ. На высокой лестнице в центре комнаты Харли. Она держит лист гипсокартона над головой в одной руке, в то время другой рукой пытается закрепить его на место. Она сошла с ума? Она не может делать что-то подобное сама!

— Иисус Христос, Харли! — я срываюсь к лестнице.

Быстро поднимаюсь к ней и придерживаю лист позади нее, пока она тянется к потолку. Харли выпаливает «спасибо» и продолжает прикреплять лист к профилю. После сделанного мы спускаемся с лестницы. Я наблюдаю за Харли, когда она идет к другим листам гипсокартона, уложенным возле стены. Вытаскивает свою рулетку и протягивает во всех направлениях, делая пометки карандашом. Она полностью игнорирует тот факт, что я стою здесь, или что просто помог ей.

— Что ты делаешь здесь так поздно? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

— Работаю, — говорит она, не отводя взгляд от того, что делает.

Я подхожу к ней. Меня смущает ее поведение. Она очень подавлена сейчас, и это пугает меня. Я нежно беру ее за руку и поворачиваю к себе. Она вздыхает, потупив глаза в пол.

— Ты могла получить тяжелые травмы, и рядом бы никого не было, чтобы помочь. О чем ты думала? — спрашиваю я мягко.

— Я пытаюсь не думать, вот в чем суть. Работа помогает мне не думать, — бормочет она.

— Почему ты не хочешь думать? — я хмурюсь.

— Потому что сегодня плохой день, и я не хочу думать об этом, хорошо? И говорить об этом тоже не хочу, — фыркает она, поднимая