Я тебя не отпущу (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo

Наверное, это не самая лучшая стратегия, однако результат мне нравится. К презентации я настолько вымотана, что уже не важно, кого встречу и что услышу.

Как можно было догадаться, в день икс Герман приезжает к нам с самого утра. Вместо костюма на нем удобные брюки и джемпер. Стиль совсем не деловой, но все такое отутюженное и качественное, что хоть сейчас на прием к королеве.

— Я помню, что тебе не понравилась новая няня, поэтому сам посижу с Вероникой, — заявляет Герман с порога.

Причина, конечно, липовая. У меня нет претензий к няне, она не лучше и не хуже прежних. Скорее, один ревнивый мужчина решил быть поближе — если не ко мне, то хотя бы к моей дочери.

— В этом нет необходимости. Няня справится. А в парке за ними присмотрит Катя, она мне обещала.

— Эта малолетка? Что она может понять?

— Ей двадцать. К тому же Катя с шестнадцати лет живет одна и научилась быть самостоятельной.

Она об этом не рассказывала. Катя вообще не любит говорить о себе, но ее детсадовская начальница с удовольствием поделилась со мной информацией об их уборщице. Ее было буквально не заткнуть! Фонтан красноречия, а не женщина.

— Тебя не будет до позднего вечера. — Взгляд Германа темнеет. — Может, и дольше. Вероника начнет скучать. Лучше рядом буду я, чем кто-то чужой.

Демонстрируя, что не собирается слушать никакие отговорки, этот упрямец снимает ботинки и идет ванную.

— Спасибо. — Я опираюсь плечом о дверной косяк и наблюдаю, как он моет руки.

Когда-то Герман казался самым аристократичным мужчиной на свете. Высокий, худощавый, с правильными чертами лица, узловатыми пальцами и идеальными манерами. Я безумно злилась на его жену и очень долго не могла перебороть привычку обращаться к нему на «вы».

За годы нашей дружбы мое мнение о Германе почти не изменилось. Из фиктивного любовника он превратился в самого близкого человека, стал роднее отца и брата. Единственное, о чем я жалею, — что не могу ответить ему взаимностью.

— Обед и ужин я приготовила, — киваю в сторону кухни. — Хватит и тебе, и Нике. Нужно лишь разогреть.

— Не первый раз.

— Только умоляю, никаких десертов из ресторанов!

Герман не может баловать меня, поэтому реализует свою потребность в ухаживании на Нике. Это, конечно, большое везение, но к двум годам дочка уже перепробовала столько кулинарных шедевров, что скоро придется бросать работу и идти учиться на кондитера.

— Брокколи, значит брокколи, — со вздохом, будто обреченный на пытки, соглашается Герман.

— И индейка. В сливочном соусе, как ты любишь, — улыбаюсь.

Обсуждать детское меню перед важной презентацией — так себе развлечение. Однако все эти разговоры здорово помогают справиться с тревогой.

— Хочу, чтобы ты помнила... — Помыв руки, Герман вытирает их полотенцем и берет меня за плечи. — Мое предложение все еще в силе.

— Прошу, давай не будем...

— Скажи «да», и я сделаю так, что никто не сможет разрушить нашу семью.

Он будто не слышит меня. Горячими ладонями ведет по рукам, наклоняется к губам. И целует. Без напора, без надежды на отклик. Невесомо, как икону.

— Прости.

Ничего не могу с собой поделать. Тело привычно реагирует на близость — мышцы парализует и вместо живой теплой женщины я превращаюсь в холодный камень.

— Он тебя недостоин. — Герман опускает голову и тяжело вздыхает.

— Это презентация. Не встреча и не свидание. Не факт, что мы вообще увидимся.

Теперь мы оба замалчиваем имя того, о ком говорим.

— Мы с Вероникой будем ждать.

Отпустив меня, Герман поворачивается к двери и не оглядываясь уходит в детскую комнату.

Всего на мгновение хочется сделать то же самое. Забыть о сегодняшнем событии и продолжить жить той жизнью, какой жила до этого дня. Но слабачка Ди исчезла еще два года назад. Сломалась под тяжестью фальшивой вины и онемела от долгого воя в подушку.

***

К моменту, когда приезжает Алексей, я уже одета и накрашена. Простое черное платье-футляр повторяет изгибы тела. Туфли на высоких шпильках удлиняют ноги настолько, что я почти модель. А собранные в высокую прическу волосы открывают шею, делая образ строгим и при этом беззащитно-женственным.

— Мамочка! Ты как пгинцесса! — картавит Ника и смотрит на меня с таким восхищением, что слезы на глаза наворачиваются.

— Спасибо, милая. Это самый приятный комплимент. — Обнимаю свое маленькое счастье и оглядываюсь в сторону гостиной.

Мнение Германа мне не менее важно, чем мнение дочки, но, словно сильно занят, он не выходит прощаться. Из комнаты не раздается ни звука.

— Береги себя и дядю Германа!

Чтобы не испачкать помадой, я посылаю Нике воздушный поцелуй и наконец делаю то, к чему мысленно готовилась уже неделю. Подхватываю сумочку и при полном параде выхожу за дверь.

Будто потерял дар речи, Алексей молчит до самого ресторана. Изредка ловлю на себе его заинтересованные взгляды и, чтобы не смущать, прячу улыбку. А когда мы выходим из машины и поднимаемся по лестнице в просторный зал, разрешаю взять меня под руку.

С виду полный порядок. Все так же, как на других презентациях. Реки шампанского, живая музыка и увешанные драгоценностями гости — все признаки роскоши и успеха. Но стоит подойти к сцене, где уже ждет Вольский, оступаюсь и чуть не падаю.

Можно сколько угодно доказывать, что чувства не передаются на расстоянии. Можно расшибиться в лепешку, споря о том, что взглядом нельзя коснуться тела.

И все же прямо сейчас я внезапно чувствую...

Волну эмоций, которая сбивает с ног...

Взгляд, от которого вспыхивает огнем каждый миллиметр кожи.

Глава 10

Глава 10

У каждого мужчины своя аура. У одних угнетающая, рядом с такими чувствуешь себя кем-то не важнее собаки. У других — тревожная, они так завалены бесконечными заботами, что становятся невидимыми для других. У третьих — дразнящая, они будят интерес и заставляют оглядываться в свою сторону.

У Клима Хаванского аура хищника.

Еще не вижу его, но уже ощущаю себя дичью, на которую вот-вот начнется охота. Слишком знакомое ощущение, чтобы спутать Клима с кем-то другим.

Много лет я воспринимала его как врага. Все ждала, когда расскажет мужу, что именно он был моим первым — выиграл у прокурора как дешевую проститутку. И вот опять... дежавю. Новая встреча, позади целая пропасть из тайн, а мы на старте.

— С вами все в порядке? — Алексей замечает мое волнение.

Словно это может как-то помочь, он перехватывает у официанта бокал с шампанским и протягивает мне.

— Сейчас... Голова немного болит. — Догадываясь, как эта забота может выглядеть со стороны, беру бокал и посылаю Алексею благодарную улыбку.

Фролов вкалывал над проектом больше моего. Он пропадал в офисе по вечерам и в выходные, лично корпел над каждым расчетом. Ни один призрак из прошлого не заставит меня подвести Алексея.

— Осветители перестарались, — авторитетно сообщает он. — Хоть солнцезащитные очки надевай.

— Наверное. — Делаю глоток.

— После выступления можно будет прогуляться по внутреннему дворику, он здесь неплохой. Парк в миниатюре. — Алексей кивком указывает в направлении двойной стеклянной двери.

Не успеваю я ответить «конечно», как рядом материализуется Вольский.

— Диана Дмитриевна. — Он окидывает загадочным, совершенно нечитаемым взглядом, целует мою руку и кивает Фролову: — Алексей Викторович. Приветствую.

— Спасибо за приглашение.

Дежурная фраза. Правильнее было бы спросить, зачем Ярославу понадобилось, чтобы именно я представляла компанию, но вместо этого изображаю на лице радушие.

Если дело касается Клима, Вольский ни за что не скажет правду, а выслушивать сказку о том, что женщина на сцене смотрится эффектнее мужчины, нет никакого желания.

— Вы потрясающе выглядите. — Ярослав Борисович отделывается таким же штампом.

К счастью, ритуальное приветствие на этом и заканчивается. Мужчины тут же вспоминают о договоре, который намертво застрял в нашем юридическом отделе. Вольский рассказывает о других подрядчиках, шутит, что с такой командой может повторить подвиг Петра Первого и перестроить Петербург.