Я тебя не отпущу (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo

— Уволил? — хриплю, будто подхватила ангину.

— Давно нужно было с ней расстаться. Она совершенно не умеет ладить с маленькими детьми. Не представляю, как ее могли порекомендовать.

— Я заплатила за месяц вперед.

На самом деле сейчас плевать на няню и ее увольнение. От удивленного взгляда Николая левая щека горит огнем, а сердце бухает так громко, словно собирается проломить грудную клетку.

— По поводу денег не волнуйся. Я уволил, я и возмещу. И вообще... могу завтра сам посидеть с Вероникой. У меня выходной.

— Хорошо, решим...

Присев на корточки, я целую в сладкий нос свою маленькую блондинку. Только после этого решаюсь глянуть в сторону бывшего телохранителя.

— Если заяц не понравился, можно прямо сейчас заказать кого-нибудь другого. — Герман вопросительно хмурится.

Мой друг — один из умнейших людей в городе. Седьмой номер в списке лучших антикризисных управляющих. Но, когда дело касается чтения эмоций, он глух и слеп.

— Заяц замечательный. Все в порядке. — Встаю. — Мне просто нужно несколько минут. Можешь отвести Нику в квартиру?

— Ээ... — Герман оглядывается, словно выискивая здесь еще кого-то.

— Пожалуйста. — Складываю руки в молитвенном жесте.

— Да, конечно. — Он протягивает дочке ладонь.

— Солнышко, ступай с дядей Германом. Мама скоро придет. — Посылаю малышке воздушный поцелуй. — Я не задержусь. Обещаю. — На последнем слове голос становится совсем тихим.

Не знаю, услышала ли мое «обещаю» Ника, но Николай, кажется, видел и слышал все.

— Она копия Клима Александровича! — Он расстегивает верхнюю пуговицу рубашки и хрустит шеей.

— Да, характером тоже, — вырывается у меня с нервным смешком.

— Когда?.. Она такая большая! И ходит, и разговаривает...

С математикой у Николая точно полный порядок. Багаж знаний о развитии детей тоже отличный.

— Ника не моя дочь. Она приемная.

Чтобы не говорить на улице, я распахиваю переднюю пассажирскую дверь и сажусь в машину.

— Параллельно с вами Клим Александрович ни с кем не...

— До меня, — перебиваю. — Вероника — дочь Евы, жены Исаева. Они вращались с Климом в одних кругах.

— Той молодой девушки, что вечно следила за вами? — Николай не скрывает своего шока.

— Она не следила. Она присматривалась.

В прошлом мне тоже было трудно понять, зачем бывшая девушка Клима ходит за мной по пятам. Поначалу думала, что она сошла с ума, потом подозревала банальную женскую ревность. Лишь когда Ева принесла новорожденного ребенка, все стало на свои места.

Любящая мать могла отдать свое чадо только той, что тоже любит отца ребенка.

— Ева изменила мужу с Климом. Исаев обо всем догадался, но, вместо того чтобы развестись, заставил молодую жену родить ребенка и отдать в детдом.

— Пи... — Николай садится рядом.

— Исаев не хотел, чтобы кто-то узнал, что он рогоносец, для него это было позорнее развода. А Ева слишком сильно зависела от мужа. Подробности я так и не выяснила. Что-то связанное с ее семьей. Долги или судимость.

— И она отдала ребенка вам... — Даже звучит дико.

— Если кратко, то да. Принесла маленький розовый сверток ко мне домой, с документами и визиткой заведующей детским домом, которой уже заплатила за помощь.

— А отцу ребенка не сказала ни слова.

— Клим клялся, что Ева беременна не от него. Если я правильно поняла, у них даже романа не было.

— Да. В клубе пару раз... Кхм. Но все равно. Как можно было молчать?

— Боюсь, Исаев не самый простой человек.

— Клим Александрович мог бы защитить.

— Он тогда сам был под следствием. К тому же, возможно, Исаев шантажировал жену. — Так и хочется добавить: «Как и меня». К счастью, вовремя закрываю рот.

— И теперь вы с этим... Германом растите дочку Клима Александровича?

До этого Николай смотрел на меня с недоверием, а сейчас во взгляде отчетливо читается осуждение. Эффектное появление друга все же оставило свой отпечаток.

— Я ращу Нику одна, — обрубаю гнусные догадки. — Герман помогает нам, но он мне не муж. И уж точно никогда не станет отцом Нике. У нее уже есть папа. И пусть Клим оборвал со мной все связи, когда-нибудь он все равно узнает.

После своего признания облегченно выдыхаю. По сути, на этом можно и закончить. На мне нет никакой вины. Не я лгала Климу, утверждая, что беременна от мужа. Не я просила Еву отдать ребенка. Перед удочерением и после него я, как одержимая, искала контакты Хаванского, чтобы сказать о дочке.

Я такая же жертва, как моя маленькая девочка, ее мать, Клим и даже Николай. В нашей ситуации вся ответственность целиком и полностью на одном человеке — на Исаеве. Но этот вершитель судеб слишком хорошо позаботился о том, чтобы его марионетки, что я, что жена, молчали как рыбы.

— Твою мать! Узнай Клим Александрович тогда обо всем этом... — Николай кладет руки на руль и опускает на них голову.

— В то время он был слишком занят своей обидой на меня.

В памяти тут же всплывает свежий рассказ Вольского о долгом спарринге с племянником.

— Если бы... — Николай выпрямляется. — Если бы только обидой.

Глава 6

Глава 6

Не только мне сложно рассказывать о прошлом. Николай тоже говорит будто через силу. Хоть и не прошу, он не скрывает ничего о тех жутких днях. И я, словно собственными глазами, вижу все, что происходило с Климом.

— Клима Александровича освободили утром. Даже адвокат не знал, что с него сняли обвинения. Все случилось так внезапно, что домой пришлось ехать на такси.

Наверное, глупо надеяться, что Климу намекнули на мою помощь, но все же спрашиваю:

— Ему сказали, почему отпустили?

— Тогда, в отделении, нет. Просто вернули вещи и сказали: «Свободен». Уже потом он сам выяснял, как все вышло.

— И?

Николай отрицательно качает головой:

— К тому моменту я уже не работал на Клима Александровича. Просиживал штаны дома перед телевизором. Не знаю, чем там закончилось.

— Ясно. — Я прикусываю губу, пытаясь скрыть разочарование.

— Ну а буквально через час после того, как он приехал домой, явился курьер с посылкой, — продолжает свой рассказ Николай. — Коробка примерно двадцать на двадцать. В ней были какие-то фотографии и флешка. Сестра Клима Александровича сунула нос, попыталась узнать, что на них, но босс все собрал и, не сказав никому ни слова, ушел в свой кабинет.

— Это потом у него был спарринг с дядей? — Отвожу взгляд в сторону.

В отличие от Николая я точно знаю, что было на фотографиях и флешке. Эти кадры снились мне по ночам долгие месяцы, до появления Ники.

Красивая эротика. Без пошлости и грязи, чувственно и натурально. Объятия. Поцелуи. Загорелые тела. Шелковые простыни. Даже не секс — настоящие чувства.

Тот, кто не знал, какие отношения связывают меня с мужчиной на фото, сказал бы, что это любовь. А знающие... их никогда не было. Для всех посетителей небольшого частного клуба мы с Германом всегда были любовниками. Сторонниками свободной любви, как и остальные.

Исаев мечтал отомстить. Он хотел, чтобы Климу было так же больно, как и ему. Для этого он нашел у Хаванского единственное слабое место — меня. И втоптал в грязь. Сделал это изысканно, с особым цинизмом, и преподнес так, что я возненавидела собственное тело и усохла от слез.

— Да, спарринг был сразу после возвращения из кабинета. Клим Александрович, видимо, заранее позвонил Ярославу Борисовичу.

— Вольский сегодня рассказывал мне о бое.

— Он крепкий мужик. По молодости бывало всякое. Так просто его на лопатки не уложишь, но бывший босс... — Николай трет лоб. — Он тогда и меня бы, наверное, уложил.

— Злился?

— Нет. С виду спокойный был, будто вообще ничего не произошло. А бил настолько четко и мощно, словно внутри резерв какой-то открылся. — Николай замолкает и минуту смотрит вперед. Как раз в сторону моего подъезда.