Барон Ульрих - Сергей Мельник

— Ай, детки мои! Ай, до чего ж хорошо вы, голубочки, смотритесь! — заголосила Априя, увидев нас. — Ай, вы мои хорошие! Ну-ка идите ко мне, я вам молочка налью!

— Ты б коньячку, бабка, мне накапала лучше, — пробурчал я тихо себе под нос.

— Конь-бяч-ку! — тут же во весь голос скомандовала маленькая Ви, услышав меня.

— Цыц! — одернул я ее, проходя во двор и подходя к дому.

Бабка Априя что-то ворковала, ей вторила Ви, я же сидел в углу, на лавочке, оглядывая покои местного эскулапа, впечатленный увиденным.

Покои старушки напоминали сеновал и лавку таксидермиста одновременно. Кругом, куда ни посмотри, висели, лежали, стояли различные пучки трав, корешков, веточек, какой-то коры, целая куча мумифицированных трупиков различных мелких тварей, от жаб до летучих мышей. Все это дополнялось кучей горшков с различными отварами, обдающими чуть ли не радиационным фоном, стойко разнося прогорклый запах и аромат разнотравья по дому.

— Что, внучек, интересно? — Бабка внимательно меня осматривала вполне адекватным и пристально-умным взглядом. — Уж не напуган ли ты часом?

— А? Что? С чего это? — Я с трудом перевел взгляд с ее запасов на саму хозяйку. — Просто любопытно, что можно из жаб сухих извлечь?

— А ты что, внучек, знаешь, что не из сухих можно извлечь? — Бабка подошла поближе, буквально буравя меня взглядом.

Признаюсь, от постановки ее вопроса я немного смутился, дело в том, что я действительно знал, что можно получить из жабы. Буфотенин — сильный алкалоид, сходный с такими известными алкалоидами, как кофеин, морфин, кокаин или никотин.

У меня была даже на практике пара пациентов-наркоманов, которых привезла в полном «неадеквате» милиция. Парни до того были под кайфом, что просто шли по улице среди бела дня каждый с лягушкой в руке и облизывали их, как мороженое или леденец на палочке. Один потом полгода в реанимационном отделении пролежал с сильнейшим отравлением.

— Эм-м, э-э-э… — Растерявшись, невольно затянул с ответом, понимая, что безбожно, как говорят в народе, «палюсь», отчего ощутил, что щеки наливаются румянцем. — Не знаю.

— Во-о-о-т, значит, как. — Априя лукаво мне подмигнула. — А скажи-ка мне, милочек, откуда ты «не знаешь», что с этих тварей можно получить? А заодно просвети старушку про земляночку свою чудную и про жизнь свою непростую после случая-то чудного, с тобой в городе произошедшего.

Ну бабка! Ну дает! Я сидел, хлопая ресницами, гадая то так, то эдак, что ей известно и о чем она может догадываться. Неужели всю мою конспирацию раскрыла старая бабка, которая зашептывает болезни и сушит жаб? Быть того не может! Признаться честно, я уже сжился и свыкся со своим телом и своей новой семьей. Только представил на минутку, что может случиться, если Иша узнает, что ее сына уже нет, а в его теле сидит какой-то неизвестный мужик, — и мне стало горько и страшно как за нее, так и за себя. Нет уж, бабушка, правды ты от меня не добьешься, если о чем догадываешься, все останется при тебе, иначе ведь нельзя, здесь на кону моя жизнь, пусть и взятая у другого, но куда ж мне деваться?

Априя сыпала вопросами, улыбалась, подшучивала, только мне было не до смеха, я отмалчивался или отвечал односложно, весь напряженный и внимательный к ее терминологии.

— Баба — кака! — неожиданно выдала Ви, до этого молча наблюдавшая за нашим диалогом и вдруг сорвавшаяся с места и заключившая меня в свои легкие детские объятья, словно защищая меня.

— Ты смотри-ка! — Знахарка удивленно вскинула брови. — Видишь, Уна, девочка чувствует, что я тебе со своими вопросами поперек горла встала.

— Ну почему же поперек. — Я успокаивающе гладил девочку по голове, при этом оставаясь внимательным и собранным. — Я просто устал, да и руки болят, стер до крови.

— Ах, я старая! — заголосила она, подскакивая. — Набросилась на тебя с расспросами, позабыв про все на свете! Ой, внучек, прости, совсем одичала я. Живу тут на отшибе, людей не вижу, вот и позабыла про все на свете, вопросами тебя засыпала.

Я кивал ее причитаниям, наблюдая за вполне адекватными действиями этой древней медички-«гербалистки». Она быстро осмотрела мои руки, после чего подошла и села рядом, приготовив куски ткани, пару кувшинов со своими отварами и широкий нож из черного, каленого, грубого куска железа — первый металлический предмет, увиденный мною в деревне.

— И-и-и-и-и! — испуганно заревела Ви, вновь обхватывая меня руками, видимо, испугавшись ножа.

— Ну что ты, девочка. Ну не надо, успокойся. Бабушка помочь мне хочет. — Мне вновь пришлось ее успокаивать, поглаживая и шепча всякие глупости ей на ушко. — Ну же маленькая, успокойся, все будет хорошо. Вот сама смотри, ну ничего страшного.

Вдвоем с Априей мы битый час пытались оторвать от меня напуганную Ви, горой вставшую на мою защиту. Девочка решила умереть, но меня спасти любой ценой.

— Так, Ви! — Я усадил ее себе на коленки, рядом с приготовленными Априей перевязками и горшками. — Раз другим не даешь, сама будешь лечить!

— Б-у-у-уду! — все еще всхлипывая, протянула она.

Бабка села на лавочку за стол, подперев скулу рукой и с интересом слушая и рассматривая нашу перепалку.

— Подай мне горшки, я понюхаю. — Первый же горшок оказался наполненным простой водой. — Отлично! Бери кусочек тряпочки и аккуратно вымой мне руки. Смой кровь.

Девочка усердно принялась обмывать мне ранки, каждый раз вздрагивая при прикосновении ко мне и чуть ли не каждые две секунды заглядывая в лицо, как бы вопрошая: «Все нормально? Тебе не больно?»

— Молодец, умница, — подбадривал я ее. — Вот так, да-да, и тут тоже. Все хорошенечко вымыть нужно, запомни, маленькая: все болезни от грязи. Ну все, хватит. Промокни воду с ладошек и сама руки вытри.

Априя подхватила и унесла мокрые тряпки, поднося новые, мне подмигнула, как бы намекая: «Что, мол, бабку дурить мастак, а девочка утерла нос умнику?»

— Так, давай следующий кувшин, — втянув носом травяной запах, понял, что там намешано всего и много, определить компоненты мне не по силам. — Давай другой.

А вот следующий запах мне был знаком. Черемуха. Похоже, Априя замочила в этом кувшине все подряд: и кору, и листья, и цветки. Впрочем, мне без разницы, главное в черемухе — это фитонциды, то есть образуемые растениями биологически активные вещества, убивающие или подавляющие рост и развитие бактерий, микроскопических грибков. Сам термин был введен еще в Советском Союзе, посему нам, студентам, в институте рассказывали о фитонцидах, о целом учении, разработанном профессором и доктором наук Токиным Борисом Петровичем, в частности заметившим, что в Гражданскую войну многие раненые использовали черемуху как противовоспалительное средство от нагноения ран.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});