Любить значит догадываться - Владимир Леви

Любови мои детские и юношеские, да и последующие, были в сущности богоискательством. Дружбы – тоже. Через дружбы, когда наступили тому сроки, пошли дороги к вере живой и осознанной. В двадцатидвухлетнем возрасте из рук друга и коллеги по лаборатории электроэнцефалографии, Кати Богомоловой (подходящая к случаю фамилия), впервые получил на чтение Библию. Проникло, хотя не взяло. Странно вспомнить: по тем временам чтение Библии было на грани криминала, а для врача и научного работника – нонсенсом с подозрением на шизофрению. Сопротивляться государственной лаже, искать смысл жизни было опасно. Но мы все же сопротивлялись, каждый по-своему, мы искали.

Один из ближайших моих друзей, доктор Валерий Ларичев, студенческий однокашник, потом соработник-психотерапевт, стал православным священником и иеромонахом, а наш с ним общий друг и коллега Ярослав Белодед – человеком глубоко верующим, весьма близким к церкви. Начинали все трое, конечно, с научного, как казалось нам, атеизма. Очень многое вместе переговорили, перечитали, передумали, переработали, пережили. И сейчас ясно: то лучшее, светлейшее, что между нами было и остается, хотя мы теперь очень редко встречаемся, – было и есть То Самое.

Встреча и дружба с Александром Менем – целая книга в моей жизни, сказал бы я, Книга книг. Александр, Алик, как он себя называл в нашем общении, – христианин, православный священник, еврей по происхождению, помог мне доосознать и примирить в себе мои разные культурно-наследственные начала, распутать корни. «Антагонизм иудейства и христианства – ложный, историческое недоразумение, недоумие. Это все наше родное, кровное, как и коммунизм, и капитализм, и фрейдизм. Наше! – с ослепительной улыбкой говорил он, – изначально наше, еврейское, ставшее международным. И Богоматерь – еврейка, и Иисус Христос – целиком еврей. Только больше, чем еврей. Неизмеримо». И он сам, Алик, был целиком еврей и неизмеримо больше, чем еврей.

Он же, Александр Мень, посодействовал моему вхождению в многоречный поток религиозных исканий всего человечества; помог осознать себя путником мировой религии Всеединства, у которой общего названия и церкви еще нет. Над рабочим столом Алика, близко-близко склонялся портрет гениального пророка этой религии – русского мыслителя Владимира Соловьева. На фотографии портрет этот виден – слева и чуть выше Аликовой головы.

Не только классические великие мировые вероисповедания – иудаизм, христианство, ислам, индуизм, буддизм – но и многие меньшие (среди них наиболее мне симпатична религия Бахаи) составляют поток будущего Всеединства, и это не только прошлое: поток обновляется…

До церкви дошел вплотную, но не вошел. Ни в какую конфессию не вписался – не дались ни смирение плоти, ни ограничение мысли, ни покорность души. Остался, как не очень удачно говорится, приватно верующим, а правильней, просто путником, ищущим путником. По чувству – верующий, по мысли – сомневающийся. Мысль не находит Бога нигде, чувство – везде.

Есть люди-камертоны, живые носители высокого религиозного бытия. Среди таких имел счастье лично встретиться с гениальным Аверинцевым; со светочами мысли и слова Григорием Померанцем и Зинаидой Миркиной; с Владимиром Зелинским – бывшим диссидентом, удивительно глубоким религиозным мыслителем и писателем, ныне священником, работающим в Италии; с философом-культурологом, дивным мастером слова Георгием Гачевым, задушевным другом.

Наравне с современниками ставлю встречи с собеседниками из иных времен. Сухо назову только нескольких из сотен равно драгоценных. Маймонид. Блаженный Августин. Спиноза. Владимир Соловьев. Семен Франк. Николай Федоров. Вивекананда. Альберт Эйнштейн. Альберт Швейцер. Януш Корчак.

Антуан Сент-Экзюпери. Андрей Платонов. Андрей Сахаров – это уже время мое. Гениальный грузинский мыслитель Мераб Мамардашвили…

А еще очень важны были две встречи, о которых рассказал в недавних книгах: с феноменальной ясновидицей Вангой и с НЛО – снарядом какой-то высшей цивилизации, взлетевшим на моих глазах из озера Севан прямо в Космос. Сверхчеловеческая мощь, Запределье, вживую явленное.

Как представляю себе Бога?..

Как всё вместе взятое и бесконечно многое сверх того. Как образ всех образов. Как музыку музык. Как интеграл интегралов – Интегрум.

Вселенная – один из синонимов. В привычном же словоупотреблении понятие «Бог» человека, сведущего в биологии и медицине, смешит тем, что разумеет наличие пола, навязывая представление о мужчине, оказавшемся способным в одиночку рожать. В природе такие редкие исключения существуют – например, самец морского конька, но и ему для выполнения своей миссии нужна самка. Почему Бог – пола мужского, а не женского, можно понять историко-психологически; но принять гендерность Высшего Существа, имея открытый ум и элементарную естественно-научную подготовленность, невозможно.

Атеизм – вера в то, что нет Высшего, нет Запредельного, нет души, – представляется мне здоровым телом без головы. Ходячий спинной мозг с костями, обшитыми мускулами. Петух с только что отрубленной головой может пробежать какое-то расстояние, кукарекая, даже взлететь на пару секунд, а потом…

Вера присуща человеку как природная данность – в разном качестве и количестве, от почти нуля до почти бесконечности. Но настоящей Верой первоначало это стать может лишь через знание и понимание, через просвещение – и это есть Путь, без начала и без конца.

́См. Внушаемость, Гипноз, Гуру, Книга

Мои знания пессимистичны, но моя вера оптимистична.

Альберт Швейцер

Александр Мень в своем рабочем кабинете.

…Камни, бурное стремление каких-то вулканических грязей… все это мертвенное, убивающее, не может там ничего жить… И вот появляется маленький росток. Зеленый росток, крошечный цветок. Он бесконечно слаб по сравнению с этими мертвыми громадами… Но он-то и составляет смысл бытия. Он живой… Так и добро. Оно как жизнь среди мертвых. Оно маленькое, оно слабое, но в нем суть и ось истории и мироздания. И самого человека. Вся эта громада зла в конце концов превратится в пыль, потому что она ничего не стоит. А добро будет заполнять весь мир.

Александр Мень

Вера как риск. Искусство быть Собой: определение через веру

Скажите, почему вера должна быть слепой? Как только она открывает глаза – наступает неверие.

Кто сказал, что вера должна быть слепой? Либо обманщик, либо… Слепой, ВЫНУЖДЕННЫЙ верить вслепую.

Если человек слеп (душевно, умственно), вера может помочь ему прозреть. В том случае, если это вера в Истину.

Как слепому узнать, в Истину ли ему предлагают верить или в обман? Хотят ли его спасти, к свету привести – или использовать, охмурить, сожрать, уничтожить?

Рисковать, больше никак.

Вера не должна быть слепой.

Вера, как и Мысль, ничего не должна.

Вере – в отсутствии знания или Мысли – просто ничего не остается, как рисковать.

Как и для Мысли, для Веры критически важно соотношение между осознанностью и неосознанностью. При рассмотрении с этой точки зрения можно увидеть, как Вера и Мысль друг в дружку переходят.

Мысль человеческая, за исключением спецкатегории мысли строго научной, математической, обычно основывается на неосознанных аксиомах, на постулатах само-собой-разумеющегося. То есть, на вере, как правило, неосознаваемой. По этой причине Мысль очень часто относительно себя ошибается: не ведает, что не Мысль она на самом деле, а всего-навсего мнение, предрассудок или бред, что одно и то же. Слепая вера, не ведающая о своей слепоте.

Вера, с другой стороны, может быть не осознающим себя производным от некоей мысли, бессознательным оторвышем чего-то когда-то и где-то вполне сознательного.

Но Вера может быть и осознанной. Может быть самоуправляемой. Может быть инструментом самоработы, самолечения, саморазвития. И в инструментальном своем качестве должна на время уметь становиться некритичной, условно слепой. Беспримесной, голой.

Зачем?

Чтобы работать.

Чтобы производить состояния – наши человеческие разные состояния. Эмоциональные, физиологические. Только Вера это умеет. Мысль – нет! Не умееееееет!!! Мысль только программирует. Мысль заказывает состояния, а Вера их делает – создает прямо из себя. По природе так: «по вере вашей будет», а не по мысли. А если по мысли – то по той Мысли, которая едет на вере. В правильном направлении. На сцене, например, попробуй-ка актер не поверить наивно – СЛЕПО, что он такой-то в таких-то предлагаемых обстоятельствах – попробуй не поживи на сцене по Станиславскому – все, крышка: фальшь, брак – «не верю» зрителя и провал.

И на жизненной сцене так. И на сцене-для-себя, внутри, для своих состояний – так.