Левая Политика. Левые в России - Александр Мережко

Другая важная проблема — как определить силу и влиятельность каждой молодёжной организации. Со взрослыми левыми всё несколько проще. Для политических партий (а именно в такой форме до последнего момента действовало большинство более или менее влиятельных политических организаций) успех на выборах — наиболее объективный из возможных показателей. Для молодёжных же организаций этот критерий не может быть основным — ведь они ограничены в возможностях участия в избирательном процессе. В качестве показателей их силы мы можем предложить, во-первых, уровень «уличной» активности, во-вторых, охват сети региональных отделений, в-третьих, участие их представителей в органах власти (при этом, особенно важным критерием будут победы участников организаций на выборах в одномандатных округах) и партийных структурах (если организация — молодёжная структура той или иной партии), в-четвёртых, численность организации. При этом последнее установить сложнее всего: численность молодёжных организаций часто точно не известна, притом что и численность «взрослых» партий, находящаяся под контролем государственных регистрирующих органов, подчас завышена.

«Чтобы отличаться»

Молодёжное левое движение — самобытное явление, оно выделяется на фоне как своих «старших товарищей», так и коллег по другим флангам политического спектра.

От «старых левых» их молодые коллеги отличаются прежде всего более выраженными леворадикальными взглядами. В первую очередь, отличия проявляются в иной структуре этого сегмента молодёжного движения. «Взрослый» левый фланг пережил за последние годы несколько трансформаций. Здесь было и почти абсолютное доминирование КПРФ в 1996–2003 годах, и повышенная дробность этого фланга в 1993–1995 и 2004–2006 годах, и новые реалии 2007 года, которые могут закрепиться или измениться с учётом «больших федеральных выборов» с фактической биполярностью в левом центре («Справедливая Россия» против КПРФ). Однако среди «взрослых» практически всегда доминировали умеренные левые. За одним исключением: ситуации 1991–1993 годов, когда обрели силу леворадикальные организации, крупнейшей из которых можно признать РКРП. Такая же ситуация сложилась в молодёжном левом движении — оно отличается довольно значительной дробностью. Здесь, как долгое время во «взрослом» движении, есть наиболее сильная структура — ориентирующийся на КПРФ Союз коммунистической молодёжи РФ. Однако большинство других заметных и влиятельных молодёжных организаций (АКМ, РКСМ(б), различные группы революционных социалистов) как раз леворадикально. В свою очередь, до последнего момента молодёжные организации вполне успешных левоцентристов оставались либо практически незаметными (скажем, «Энергия жизни», бывшая молодёжная организация Российской партией жизни), либо серьёзно уступали большинству леворадикальных организаций (например, Союз молодёжи «За Родину!», в настоящий момент преобразованный в движение «Ура!», которое ориентируется на партию «Справедливая Россия»).

Почему в молодёжном строительстве не очень везёт левоцентристам? Причину можно найти в том, что подавляющее большинство успешных левоцентристких проектов было скорее политтехнологическими, чем собственно политическими. Даже если их лидеры и мечтали превратить эти проекты в долгосрочные, основная часть функционеров уже была научена предыдущим опытом, а этот опыт подсказывал, что в таких организациях «жизни после выборов нет». Появление же настоящей, а не искусственно созданной молодёжной организации — это свидетельство зрелости организации взрослой, при которой та создаётся, и показатель того, что лидеры этой партии надеются на существование своей партии, по крайней мере, за пределами одного избирательного цикла.

Другие же две причины вытекают из первой. Припартийная молодёжная организация чаще всего опирается на структуры партии взрослой. и чем разветвлённее и глубже партийная структура, тем больше шансов у молодёжной. Но левоцентристские политпроекты в такой разветвлённой структуре обычно не нуждались вовсе — подчас они и вовсе вели работу в регионах «вахтовым» методом: на каждые выборы приглашали заезжую команду политтехнологов. Кроме того, престиж молодёжных организаций до последнего времени и так был не очень высок. И был он тем ниже, чем туманнее выглядели перспективы партии, на которую организация ориентировалась (в конце концов, любая припартийная «молодёжка» рассматривается активистами как важный канал вертикальной мобильности, хотя на практике это и не всегда так). Поэтому, даже имея возможности для строительства сильной молодёжной организации, партийные функционеры ею просто не пользовались. Примером может служить ситуация с партией «Родина». Одним из её крупных функционеров стал депутат Госдумы РФ Олег Денисов, руководитель Российской ассоциации профсоюзных организаций студентов (РАПОС). Связь с ведущей студенческой профсоюзной ассоциацией могла бы стать основой и для сильной молодёжной организаций, однако о каком-либо участии Денисова и РАПОС в создании молодёжных структур «Родины» ни разу ничего не сообщалось.

Почему в молодёжном строительстве так повезло леворадикалам? Классические левые, как правило, являются наиболее идеологизированными и активными. Идеологизированность помогла создавать достаточно действенные структуры при минимальных материальных затратах. При этом созданная при крупнейшей левой партии, КПРФ, молодёжная организация — СКМ РФ — оказалась (по крайней мере, в первые годы своего существования) не очень активной и недостаточно радикальной для значительной части молодых людей левых взглядов. Леворадикальные молодёжные организации заполнили эту нишу.

Во-вторых, на молодёжную левую среду гораздо меньше повлияли националистические настроения, у активистов не возникло желания контактировать с национал-патриотическими организациями. Конечно, представители подобных взглядов есть и здесь, однако они практически никогда не имели массовой поддержки. В то же время протест молодых левых против участия в митингах Движения против нелегальной иммиграции или, несколько раньше, в 2005 году, против подписанного депутатами Госдумы РФ так называемого «Письма 500», можно действительно считать массовым. Можно назвать три причины такого поведения. Первой мы уже коснулись в разделе о терминологии: взрослая левая оппозиция сформировалась именно как «дезадаптанты», в то время как молодёжные левые организации, чем дальше, тем больше, становились ближе к классическим левым. Вторая причина: для молодых активистов не так важна возможность участия их организации в выборах и достижении её лидерами высот в государственной иерархии, чем для старших. При этом в России долгое время действовали сильные организации (например РНЕ), пусть и не допускавшиеся до выборов, которые могли привлекать к себе значительную часть молодых людей, придерживающихся националистических взглядов. Третья: рядом с собственно левым движением всегда существовало такое специфическое политическое явление, как НБП. Будучи одним из самых активных участников политического процесса в молодёжном движении, она привлекало к себе тех молодых людей, которым ближе «лево-правые» идеологические конструкции.

Левые отличаются и от коллег по российскому молодёжному движению. Здесь всегда был высок уровень автономности от «взрослых» организаций. Прежде всего, это выражалось в значительном количестве независимых молодёжных организаций, не связанных с конкретными партиями. Среди заметных движений таковые даже преобладают — это РКСМ, доминировавший на левом молодёжном поле в 1993–1999 годах, это Авангард красной молодёжи (АКМ) Сергея Удальцова, находящийся, по сути, в «свободном плавании», это, наконец, группы революционных социалистов. В либеральном секторе уровень автономности был гораздо ниже: более или менее независимые организации стали здесь появляться только с 2005 года («Пора», «Мы», в какой-то мере коалиция «Оборона»). В прокремлёвском секторе независимые от партий молодёжные организации действовали и ранее, но только к 2005 году появляется плеяда действительно успешных структур такого типа («Наши», «Россия молодая», позже «Местные»).

Такой высокий уровень автономности левых молодёжных организаций имел и другое последствие: высокий уровень различных коалиций и внепартийных совещательных структур. Эти коалиции также стояли «над партиями», то есть в какой-то мере ослабляли для организаций-участников контроль «взрослых» движений, на которые те ориентировались. Самым заметным из таких проектов стал особенно активно действовавший в 2004–2005 годах Оргкомитет «Молодёжного левого фронта». В прокремлёвских структурах такие объединения не прижились до сих пор: там больше распространены двусторонние соглашения о сотрудничестве между организациями, причём чаще всего в тех случаях, когда одна сторон значительно сильнее другой.