Прицельная дальность - Ян Валетов

— Ты врал, — убежденно сказала она и всхлипнула. — Ты — мой муж, врал мне!

Даже сейчас, в шоке от его рассказа, заплаканная, растрепанная, она была так хороша, что при взгляде на нее у Сергея замирало сердце.

— Я боялся тебя потерять.

Она опустилась в гостевое кресло и заплакала, уткнув лицо в собственные колени.

— Ксюша, ты должна понимать, что то, что случилось сегодня, все равно бы произошло, даже знай ты все с самого первого дня. И в этом никто не виноват.

— Прости, — голос ее звучал приглушенно, — я понимаю. Извини, что я тебя ударила.

— Это ничего, — сказал Савенко и пощупал горящую щеку, — это бывает.

— Как мне теперь тебя называть? А? — спросила она, шмыгая носом. — Колей? Ох, всю жизнь терпеть не могла это имя!

— Того человека давно уже нет, он, наверное, умер тогда, в России — ответил Савенко, а про себя подумал, что, вполне возможно, что для Ксюши было бы лучше, если бы это было так.

Ему еще предстояло сообщить жене об исчезновении детей.

— Та девушка, которая сгорела в машине — была твоей женой?

— Нет.

— Мне жаль ее…

— Мне тоже.

Говорить, о том, что он ее даже не любил, Сергей не стал, тем более, что по прошествии стольких лет и сам не был в этом уверен.

— Мне надо умыться.

— Ксана, — сказал он. — Ксана… Это еще не все. Дети.

От его слов она сжалась, будто бы ее ударили плетью между лопаток — плечи сразу стали острыми.

— Они забрали детей? — спросила она хриплым, совершенно незнакомым ему голосом. — Они забрали наших детей?!

Она медленно повернулась к Савенко, и он похолодел, увидев ее глаза ставшие совершенно сухими, и сменившие цвет с бархатного оттенка гнилой вишни на черный окрас — воронова крыла. Не только глаза, все ее лицо стало другим — резко очертились скулы, между широкими, красиво очерченными бровями, через лоб к волосам, вздулась под кожей пульсирующая жила.

— Где они?

— Они увезли их. Их и Галину, — выдавил он из себя, не в силах оторвать от нее взгляд.

— Куда?

— Сказали, что в Панаму.

Внезапно Оксана рассмеялась, но не обычным своим звонким смехом, а очень недобро. От такого смеха вполне могло стать не по себе, только Савенко это уже не грозило. Ему и так было не по себе.

— В Панаму? Да ты что, Сережа? Какая Панама? Для этого паспорт нужен… Дай-ка я позвоню в ФСБ…

— Не надо никуда звонить. Даже если они не в Панаме, и этот тип соврал мне, то Ната с Сашкой все равно у них. А, может быть, он не соврал… Паспорт… Уж поверь, — сказал Савенко серьезно, — если это те, о ком я подумал, то паспорт для них не проблема.

— А о ком ты подумал, Сережа? — спросила она, — Кому мы с тобой стали так интересны? Интересны, настолько, что для этого надо тащить наших детей через полмира? Не поверю. Ни за что не поверю. Нас «разводят», Сергей. Знаешь, как уже было? Няня с детьми гуляют в парке, а в это время с запаниковавших родителей снимают выкуп. Помнишь, мы с тобой смотрели?

На ее лице была написана надежда. Так хотелось, чтобы все оказалось неправдой, розыгрышем дилетантов — просто, чтобы получить денег с испуганных родителей. Мечта. Как это было бы здорово! Но, увы…

Савенко покачал головой.

— Это что угодно, но не банальный «развод». Им не нужны деньги. Я предлагал. Бесполезно. Так что, Ксана, это не шантаж и не киднеппинг. От парня за сто шагов несло Конторой.

— Ты видел его удостоверение?

— Мне необязательно видеть удостоверение, чтобы понять, что человек из Конторы.

Надежды в ее глазах больше не было. Уж кто-кто, а Оксана не умела жить иллюзиями, они мешали ей преобразовывать мир. Впрочем, одну иллюзию она, все-таки, сохранила до сегодняшнего дня — она думала, что знает о нем все.

— Что ж, тем хуже для нас… — сказала Оксана. — Деньги — это только деньги. Их бы я отдала не думая.

Он смотрел на жену и удивлялся ее ледяному спокойствию, наступившему после того, как он сказал об исчезновении детей. Сухим, горящим мрачным огнем ненависти, глазам. Чужому голосу. Лицу, превратившемуся в маску.

— А тебя и детей — не отдам, — добавила она совершенно без всякого пафоса, так, что Савенко сразу понял, что она пойдет с ним до самого конца. Каким бы он не был. И из любви к семье, и еще потому, что своих не бросают ни при каких обстоятельствах. Даже если не отступив — не выжить.

Оксана Михайловна Савенко была по жизни настоящим бойцом и, одновременно, как и всякая женщина — клубком противоречий. За добрый десяток лет семейной жизни она не переставала удивлять Савенко: и разноплановостью своих талантов, и неожиданными проявлениями силы своего характера.

В бизнесе, а хозяйство у супругов Савенко было немалое, она была прагматичным и жестким руководителем, почти лишенным сантиментов. Она, не меняя выражения лица, могла стереть в порошок конкурента, и, тут же, всю ночь утешать девочку из бухгалтерии, от которой сбежал жених. Когда приходило время договариваться, она оказывалась дипломатичной и прозорливой, угадывая ходы противника или возможного союзника, пожалуй, раньше, чем он сам о них подумал.

И без раздумий, как носорог через кусты, бросится на зарвавшегося чиновника, с которым можно было без труда и совсем не дорого, найти общий язык, только за то, что он посмел ей хамить.

Для мужа и детей Оксана Михайловна оставалась нежной матерью и женой, хотя, (и что с этим было поделать?) страдающей от нехватки времени, но никогда — от нехватки любви к ним.

Когда состоялось их знакомство, Оксана была миловидной невысокой девицей с несколько фольклорной внешностью. Как там у классиков — белолица, черноброва?

В ее ладной фигурке можно было разглядеть некоторую склонность к полноте, речь была полна украинизмов, что «тогдашнему» столичному Савенко казалось очень смешным. И, вообще, ежели б ту «дивчыну» нарядить в наряд с веночком, красные сапожки, да пустить в пляс под звуки славного «гопака» — перед глазами зрителей была бы живая иллюстрация к фразе из документальных фильмов советских времен: «Особенно хороши и колоритны женщины из украинской глубинки — сохранившие внешность и традиции братского украинского народа в неприкосновенности!».

Но как же меняет нас время!

Глядя на Оксану Савенко сейчас, никто бы не сказал, что когда-то она была склонна в полноте. Из речи почти исчезли «украинизмы» (зато они появились у Сергея), осталась только певучая южная мягкость.

Сейчас она была похожа, скорее, на бывшую спортсменку, сумевшую сохранить себя в отличной форме. И, к счастью или к сожалению, утратила фольклорный колорит — теперь уж мало кто на первый взгляд мог бы определить ее национальную принадлежность. Красивая, «породистая» женщина средних лет, с запоминающимися высокими скулами, делающими ее лицо аскетичным, и огромными карими глазами, придававшими внешности особую сексуальную чувственность, легко превращаемую госпожой Савенко в грозное оружие против коллег-бизнесменов мужеского пола. И с какой стороны не глянь Оксана Михайловна выглядела, как типичная европейская бизнес-леди — совершенно интернациональный образ.

Выдержка и умение держать удар были у нее от природы, и, наверное, передались от предков. Кровь, бурлящая в жилах этой женщины несла в себе гены всех народов, когда-либо проживавших на землях Украины: от мариупольских греков по материнской линии, до надменных польских шляхтичей по отцовской.

Она умела бороться, и эта черта ее характера не была тайной для мужа. Но сегодняшняя ситуация шокировала кого угодно — материнский инстинкт никакой интеллект еще не отменял. И шок, наверное, был. Просто действовал он на Оксану Михайловну, как допинг на обессиленного спортсмена. От удара судьбы она не «поплыла», а, отлетев на канаты, спружинила, как кошка, упавшая с высоты на все четыре лапы, и тут же, шипя, выгнула спину, готовая к атаке.

— Где он? Где этот Алекс? Или, как его там? Где его найти?

— Он перезвонит.

— Ты был дома?

— Я приехал за тобой.

— Поехали. Я ему ни на минуту не верю.

Она встала и одернула юбку. От нее словно исходили электрические волны, подпитывающие выжатого, как лимон Савенко. Само ее присутствие давало ему стимул к действию. Рядом с ней он не мог думать о поражении, хотя еще пять минут назад оно казалось ему неизбежным.

Секретарь Оксаны, строгая, словно классная дама, Эльвира Георгиевна, вскочила с кресла, как солдат в «курилке», при приближении офицера.

— Буду позже, — бросила Оксана, проходя мимо, — все встречи отменить. Пока — перенос на завтра, а там — видно будет.

— Оксана Михайловна, — в холле к ним бросился Олег Тарасов, ее заместитель, толковый мужик, вовремя сбежавший из мэрии от Сан Саныча в коммерческую структуру супругов Савенко, и играющий роль связующего звена между чиновниками и коммерсантами — чрезвычайно ответственная и очень рискованная часть работы, особенно для компании связанной с землеотводами. Рискованная, но денежная.